В нужное время в нужном месте, стр. 42
– Документы, билеты, деньги, кредитка. И еще. На, Во-нифаций, держи свой загадочный обрез. Я был против. Но Капитолина Карловна и Маэстро настояли. Обещали с ним что-то такое сотворить... Короче, пушка невидимой станет. Металлодетекторы его тоже не смогут засекать.
Дальше. На первой же российской станции к тебе в купе сядет мой агент. Ты спросишь: «Говорят, в Москве нынче в моде кожаные куртки?» Если получишь ответ: «Нет, я такой моды не признаю, предпочитаю голышом», следовательно, все в порядке. Если скажет: «Я Москву не люблю», значит, близко хвост. И агент выйдет на ближайшей станции. А ты спокойно доедешь до Москвы. Там придешь в свой корпункт. Директор корпункта тоже наш. Расскажешь ему, что произошло в поезде. И следуй его указаниям.
Если в поезде отзыв будет нормальный, агент с тобой доедет до Москвы. Покажет квартиру. Располагайся, осматривайся, отдыхай. Заходи время от времени на работу в корпункт, поддерживай легенду. И никакой самодеятельности.
Запомни главное! До первой российской станции ни в коем случае, что бы ни произошло, хоть ядерный взрыв, не выходи из купе!
– А в туалет?
– Ни в коем случае, я же сказал! Перетерпи. Это крайне важно!
– Что ты задумал?
– Не могу сказать. Главное – не выходи из купе, и все будет нормально. Потом все узнаешь. Извини.
– Хорошо. И долго мне в Москве торчать?
– Пока тут у нас ситуация не успокоится.
– А что будет с Вероникой и Алисой?
– Насчет жены и дочери не переживай. Мы за ними присмотрим, в обиду не дадим.
Любые телефонные переговоры запрещены. Есть информация, что у Фон-Ли появилось какое-то сверхсовременное подслушивающее устройство.
– Ясно... Записку-то хоть можно черкануть?
– Можно, только быстро. – Шериф вырвал из блокнота листочек, протянул золотой «паркер». – Вот бумага и ручка. Пиши на моей спине. Только без имен и конкретики.
Используя твердую, как сталь, спину Шерифа вместо столешницы, я написал: «Дорогие девчонки! Я вас очень люблю. Я должен на какое-то время уехать. Ждите. Целую. Ваш Б.».
– Все будет нормально, Бонифаций, – сказал Шериф, пряча записку. – Я в этом уверен.
– Тут это, Марат... еще одно.
– Что?
– Эти охранники, что в тюремной больнице... С ними что будет?
– Их накажут.
– Не по-людски как-то. Мы же ведь коллеги. Марат улыбнулся.
– Я их пока в твоей Бастилии подержу. В хороших камерах. Потом, если все закончится хорошо, отпустим, восстановим на работе. Премию выпишем.
– А если все закончится плохо?
– Тогда я сяду рядом с ними. Но это вряд ли. Меня, скорее всего, убьют.
– Тогда уж пусть все закончится хорошо.
– Непременно хорошо, Бонифаций, непременно... Ну, пока, дружище!
– Пока!
Чуть позже совсем иную, более динамичную, картину моего пребывания в России нарисовал Маэстро.
3
До отхода поезда оставалось еще часа три, и мы устроили себе легкий ужин в закрытой кабинке привокзальной ресторации. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Маэстро отпустил бороду и ходил в темных очках. Выглядел, как заправский профессор.
Он категорически отговорил меня от пива (ты ж, Бонифаций, в Россию едешь, а не в Германию, соображать надо!) и, завладев меню, приказал официанту 500 граммов водочки, маринованных белых грибочков с чесночком, черного хлебушка, печенной на углях картошечки, шашлычка и березового сока.
– А как они в России березовый сок делают? – недоуменно спросил я. – На лесопилках березы отжимают, что ли?
– Сам ты лесопилка, – грустно вздохнул Маэстро. – Настоящий березовый сок в России можно попробовать только в детстве. Весной. В ту пору ты по-настоящему счастлив, но даже не догадываешься об этом. Тебе просто очень хорошо и легко.
А то, как ты был счастлив, понимаешь через много-много лет. Когда вновь приходишь в березовую рощу и пытаешься выпить детского березового сока. Пить-то, конечно, пьешь. И вкус вроде похож. Но детского сока в тех березах уже нет...
А технология получения сока простая. В определенное время весной березы «плачут», под их корой живет сок. На коре делают аккуратные надрезы, под ними закрепляют какие-нибудь чашки. И сок туда потихоньку капает, будто береза плачет.
Но в детстве она плачет от радости, а потом... Потом она плачет по твоему ушедшему детству. Поэтому взрослым за березовым соком нужно всегда приходить вместе с детьми. Только так можно хоть немножко повернуть время вспять. А если допить сок за ребенком из его детской чашечки, то... Ты на секунду с головой окунешься в свое детство.
Маэстро замолчал, задумчиво глядя на хрустальный графин с березовым соком. Потом он печально улыбнулся, нажал кнопку вызова официанта и попросил еще одну рюмку. Налил в нее водки, положил сверху кусочек черного хлеба, пояснил:
– Так в России поминают тех, кого больше никогда с нами не будет. Сегодня мы помянем Доброго Эльфа.
– Но ты ведь жив!
– Жив только Маэстро. А Добрый Эльф умер. Совсем. Его сожгли в Пандов день. Давай, Бонифаций, не чокаясь...
– Давай.
Принесли шашлык и картошку.
– Да, кстати, – сказал я, налегая на шашлык. – Меня теперь зовут не Бонифаций Македонский, а Вениамин Магаданский. Шериф новые документы дал. Как тебе имечко?
– Сойдет, если не надолго, – пожал плечами Маэстро. – А обрез он тебе дал?
– Угу.
– Вытаскивай. И заверни рукав до локтя.
– Правый или левый?
– Любой.
Я выбрал правый.
Маэстро взял обрез, погладил его и плотно приложил к моей руке.
– Смотри внимательно, Вениамин. И не бойся.
Обрез под давлением пальцев Маэстро стал медленно погружаться в кожу, будто тонул во мне. Вначале я чувствовал легкое покалывание, потом рука начала краснеть и явственно разогреваться.
– Потерпи, это не должно быть слишком больно, – прошептал Маэстро.
Наконец обрез полностью вошел в руку, словно растворился. Кожа горела. Маэстро едва коснулся руки, и жжение мгновенно прекратилось. Кожа приняла нормальный цвет.
– И что все это значит?
– Образно выражаясь – теперь это твоя шпага. Обрез я подправил и серьезно усовершенствовал. Теперь он неотъемлемая часть тебя. Ты его не чувствуешь, но он прекрасно чувствует тебя.
Работает он следующим манером. Тебе достаточно выбрать мишень и представить, что нажимаешь на курок. Поднимать руку и целиться не надо. Можешь спокойно стоять столбом и мысленно вести огонь, куда глаза глядят. Если глаза закрыты, просто более-менее ясно представь себе цель. Хоть сзади, хоть снизу, хоть сверху... Не имеет значения. Точность попадания – 100 процентов.
– Здорово! А откуда картечь вылетать будет?
– Из твоей задницы, – рассмеялся Маэстро.
– Что?!
– Шутка это! Шучу я так, шучу! Не возбуждайся понапрасну.
– Дурацкая шутка... А все-таки откуда?
– Во-первых, уже не картечь, а пули – серебряные шары. Убойная сила, сам понимаешь, гораздо выше. Гарантированно разнесет самый тупой череп со 100 метров. А «вылетать» они будут из любой открытой части тела, чтоб костюмчик не портить. Ну, а если открытых частей не будет, что ж, придется жертвовать шмотками. Пули могут легко огибать препятствия и преследовать цель – они гораздо лучше и маневренней любых самонаводящихся ракет.
Еще. Внешне выстрел не заметен. То есть никаких в тебе огнедышащих дырок не откроется. Одно твое желание – и пуля сама попадает в цель. Откуда стрелял, из чего стрелял, кто стрелял – окружающие не поймут.
По твоему желанию выстрел может быть или со звуком, или бесшумным. Также ты можешь регулировать скорость полета пули. При минимальной она просто упадет перед тобой. При максимальной произойдет полноценный выстрел. При средней скорости пуля станет чем-то вроде летающего кулака. Надо кому-то морду набить, прицелился, бах! – и твой противник в глубоком нокауте.
Предельный темп стрельбы на первых порах будет примерно как у хорошего револьвера. А попозже увеличится до автоматного.