В нужное время в нужном месте, стр. 2
Да.
Уже.
Двадцать пять, двадцать пять... Вышла теща погулять.
– Забираем все... Надо было регистрировать, Бонифаций, теперь будут лишние проблемы.
Я пожал плечами.
– Шериф, на берегу следы. Много. Наверное, около шестерых мужчин. Недавно. Меньше часа. Выносили что-то тяжелое. Несколько раз. Пришли и ушли на катере.
– Да... – пробормотал Марат. – А ты что скажешь, Бонифаций?
– Ничего.
– А ты вообще что-нибудь видел?
– Нет.
– Слышал?
– Нет.
– Ты что, снотворного обожрался на ночь? Или спишь с затычками в ушах? Стреляли из двух стволов!
– Снотворного я не пил, в ушах ничего не было.
– Ясно... Так, Бонифаций, посмотри по комнатам. Может, чего пропало.
– Хорошо.
В компании человека Шерифа я прогулялся по комнатам. Завернул в тещин кабинет. Вот тебе и „НЕ ХВАТАЕТ“...
– Марат!..
– В чем дело?
– Тещиной коллекции черепов нет. Пропали все...
– Кому это вдруг полтысячи черепов понадобилЬсь?
– Шиза какая-то... Метко. Именно „шиза“.
И эта самая шиза стала резко набирать обороты.
– Ваше высокоблагородие!..
– Да.
– ...Тут... ну... вообще ерунда полная – это оружие неисправно, оно не могло выстрелить... Но выстрелило!
– Что?!
– Вот, сами посмотрите... Мы вынули гильзы. Потом взвели курки, нажали – и ничего.
– Что ничего?
Шерифов следователь для наглядности продемонстрировал. Когда он нажал сначала один спусковой крючок, потом другой, потом оба вместе – привычных в таком случае щелчков не последовало.
– И что это значит?
– Не знаю, Шериф. Из него недавно стреляли – это видно. Но он не исправен.
– Может, он повредился... э... после выстрелов?
– Сейчас гляну...
Следователь бывалыми руками проворно разобрал мой обрез...
– Ну – что там?
– Можете меня уволить, но эта пушка – просто железяка. Из нее невозможно выстрелить ни так, ни этак.
– В смысле?
– Посмотрите сами – все как-то наперекосяк... Но это не от выстрелов... Это уже давние дефекты... Он старый очень... Ему лет сто. Или больше... Но, странно, ваше высокоблагородие – за ним почему-то хорошо ухаживали, смазывали, чистили...
– Да... Но ты говорил – из него стреляли.
– Это по внутренней поверхности стволов четко видно.
– Бонифаций, ты стрелял из этого оружия?
– Да, Марат...
– Давно?
– На прошлой неделе, на выходных... По бутылкам.
– Ваше высокоблагородие, это исключено. Господин говорит неправду. Из этого обреза невозможно...
– Я уже слышал!
– Извините, ваше высокоблагородие...
– Бонифаций, а может – это не твой обрез, а? Приглядись внимательней... Руками не трогай!..
– Это мой обрез.
– И ты из него стрелял неделю назад?
– Да.
– Бонифаций, ты в уме? Из него нельзя выстрелить, ты же слышал – это барахло.
– Марат, ты не последователен. Человек же отчетливо сказал – из стволов недавно вылетала картечь... Это видно по внутренней поверхности...
– Заткнись.
– Но ты же сам спрашиваешь... Дай мне обрез, я выстрелю. Просто никто кроме меня и Капитолины Карловны не может из него стрелять. Он так устроен. Заколдованный или что-то вроде того...
– Ты сам-то хоть понял, что сказал?
– Давай обрез. И я шмальну из него!
– Нельзя, он вещественное доказательство...
– Тогда о чем речь, Марат?!
– На всякий случай обо всем.
– Это глупо, Марат.
– Ну, допустим... Тогда просто подумай о том, что говоришь. Заметь – протокола я не веду, ничего не записываю... Все это случится у меня в кабинете. Вот и подумай – ЧТО ты там будешь говорить.
– То же самое, что сейчас.
– Это плохая шутка.
– А я не шучу, Марат.
– Да, ты не шутишь – ты себе свободное место на галерах подыскиваешь.
И тут – пришла жена...
И – началась душераздирающая сцена...
– Мама-а!!!
– Сюда нельзя.
– М-м-а-ам-м-а-а-ачк-а-а-а-а!!!
– Бонифаций. Уведи. Потом договорим. Никуда не уезжай из города. Ты понял?
– Да. И?
– „И“ – не знаю! Пока. Будь в городе. Похороны я организую. Понял?
– Иди ты, „понимальщик“...
– Дурак ты. Дурак и скотина. Для тебя же стараюсь, не для себя...
– Гран мерси...
– Чего?
– Агромадное спасибо, говорю.
Диалог был закончен. Тому, как я провел утро, как обнаружил труп, Марат не поверил. И, надо признать, у него на то были все резоны: из дома стадо каких-то козлов волочет полтыщи черепов, уроды причаливают, отчаливают, теща палит из обоих стволов...
И не просто „стволов“, а из непонятного обреза, принадлежащего зятю.
Еще оставляет предсмертную записку, адресованную тому же зятю.
А зять – ни при чем.
Спит. Просыпается. Кофей пьет. Сигареты курит.
И даже выстрела не слышит!
Я бы тоже не поверил.
Если бы не был тем самым зятем.
Той самой тещи.
Обладательницы того самого собрания пропавших черепушек.
Под моим руководством супруга скушала лошадиную дозу успокоительного и молча осела на кровать. В доме стало гораздо тише. И душераздирающая сцена, миновав вокальную фазу, приняла более смирную конфигурацию. Но легче от этого никому не стало.
Глава вторая
Заложники морской крепости
(Месяцем ранее)
1
...Второй день вою про себя „Лунную сонату“ Бетховена.
К чему бы это? Ведь Луны в нашем звездном небе нет. И от моего „пения“ она вряд ли там появится. Говорят, на Земле волки обожают выть при лунном свете. Наверное, в одной из прошлых жизней я был земным волком.
А в этой жизни меня зовут Бонифаций Македонский. Родился и вырос в Великом Новгороде, столице планеты Русь. Служу здесь директором тюрьмы, которую в честь разрушенной парижской каталажки назвали Бастилией.
Ни слуха, ни голоса у меня нет. У меня есть только лунное настроение.
Жена говорит, в юности я был похож на Алена Делона, а с возрастом начал превращаться в Бельмондо. Что она имеет в виду, хорошо это с ее точки зрения или как – неясно.
... Теща опять затеяла помирать. На сей раз почему-то в августе. Завтрак посвятила детальному обсуждению процедуры и регламента своих бесконечно приближающихся похорон. Жена привычно возмущалась: „Сколько можно, мама, нервы трепать!..“ Дочь Алиса в полусне прихлебывала кофей и ни на что не реагировала.
А мне погребальная тема понравилась. Внес свою лепту. Не оценили. Предложил, видите ли, не опошлять Великую Кончину Великой Женщины вульгарными похоронами, а изготовить из тещи симпатичную мумию. Установить уже неопасную Капитолину Карловну в ее же будуаре... Тему развить не удалось.
Теща обиделась. Мол, традиции предков, из земли пришли и в землю уйдем, наши древние кладбища – это святыня, а вы – поколение без идеалов, ренегаты, и вообще – куда катится планета, если сам директор Бастилии ТАКОЕ смеет заявлять?! И этот человек (то есть я) имеет наглость считать себя писателем-патриотом, да его (то есть опять меня) на пушечный выстрел к литературному творчеству и особо опасным преступникам подпускать нельзя!
И обиделась. И вышла. Громко хлопнув дверью.
А чего обижаться? Чего дверями бахать? Моя идея целиком и полностью гармонирует с ее любимым увлечением.
Поясняю. У тещи хобби. Она еще со студенческих времен натуральные черепа коллекционирует. Человечий черепок для нее – лучший гостинец. О данном факте в городе хорошо знают, и поскольку Капитолина Карловна – персона чрезвычайно почитаемая, стараются изо всех сил угодить.
За большие магарычи с бесхозных покойников в моргах головушки отвертывают, потом очищают, полируют, лаком покрывают... Целая технология. Морговский персонал буквально молится на Капитолину Карловну, кормилицу... Черепов в нашем доме набралось уже 483 штучки. Аншлаг в театре, кости блещут!
Очередное пополнение коллекции было вчера – элегантная суперголова какого-то бомжа, погибшего в привокзальном кафе. Подарок нашего щедрого друга Шерифа.