Секреты Лос-Анджелеса, стр. 52
– Но вы не бросите?
– Может, брошу. А может, и нет.
– Почему вы приняли эту историю так близко к сердцу?
– Долгая история.
– Что-то личное?
– Да.
Линн подносит бокал в губам.
– Я просто спросила. А что с делом «Ночной совы»?
– Судя по всему, ниг… то есть цветные. В общем, так все запутано, что хер разберешься.
– Вам нравится употреблять такие слова, Бад?
– А вам не нравится? Вы ведь трахаетесь за деньги.
– У вас на рубашке кровь. Часть вашей работы?
– Да.
– И вам это тоже нравится?
– Да, когда они того заслуживают.
– Они – это мужчины, которые обижают женщин?
– Умница!
– А сегодняшний – он это заслужил?
– Нет.
– Но вы все равно это сделали?
– Сделал. Ну а вас сегодня, к примеру, перетрахало полдесятка мужиков.
– Всего двое, – улыбается Линн. – А теперь вопрос не для протокола: вы избили Дуайта Жилетта?
– Ответ не для протокола. Я его не бил. Просто сунул его руку в измельчитель мусора.
Линн не ахает, не переспрашивает. Спокойно:
– И вам это понравилось?
– Ну… в общем, нет.
– Я совсем забыла о вежливости, – спохватывается Линн. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Бад садится на диван, Линн – рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Похоже, детективы из Отдела убийств сильно отличаются от прочих людей. Вы – первый мужчина за пять лет, не поведавший мне в первую же минуту знакомства, что я поразительно похожа на Веронику Лейк.
– Вы красивее.
Линн закуривает.
– Спасибо. Обещаю не передавать это вашей подружке.
– С чего вы взяли, что у меня есть подружка?
– У вас пиджак измят и пахнет духами.
– Она мне не подружка. Она… ну… честно говоря, она просто мне подвернулась.
– Думаю, такое с вами не часто случается.
– Да, черт побери, не часто. А теперь, может, вернемся к делу? Мисс Брэкен, расскажите мне о Пирсе Пэтчетте и его бизнесе.
Линн выпускает клуб дыма, отпивает скотч.
– Что ж, даже если не касаться того, что Пирс для меня сделал, он – человек необыкновенный. Такие люди жили в эпоху Возрождения. Дипломированный химик, специалист по дзюдо, настоящий спортсмен. Любит окружать себя красивыми женщинами. Брак его распался, любимая дочь умерла совсем маленькой. Со своими девушками он всегда честен, прекрасно с нами обращается и позволяет встречаться только с приличными и состоятельными людьми. Можно сказать, что у него комплекс спасителя. Пирс любит своих женщин. Да, он нас использует и на нас наживается – но, кроме этого, в нем есть и искреннее чувство. При первой нашей встрече я рассказала Пирсу, что мою младшую сестренку задавил пьяный водитель, – так вот, он, слушая меня, заплакал. По-настоящему заплакал. В бизнесе Пирс Пэтчетт – человек жесткий. И да, он сутенер. И все же хороший человек.
Похоже, не врет.
– Чем еще занимается Пэтчетт?
– Остальной его бизнес вполне легален. Организует финансирование фильмов, дает деловые консультации своим бывшим девушкам.
– А порнуха?
– Что вы! Пирс и порнография… Он любит этим заниматься, а не любоваться.
– А торговать?
– И торговать не любит.
А вот здесь, кажется, врет. Иначе почему так блеснули глаза у Пэтчетта, когда Бад заговорил о порнографии?
– По-моему, вы мне пудрите мозги. Хорошее обращение сутенера с девушками – ну допустим, но вас послушать, так Пэтчетт – просто Иисус Христос с двенадцатью апостолами. Сдается мне, не все так гладко. Расскажите-ка, что там у него за «студия».
Линн тушит сигарету.
– Предположим, я не хочу об этом говорить.
– Предположим, я сдам вас обоих в Отдел нравов.
Линн задумчиво качает головой.
– Пирс считает, что вы сводите какие-то личные счеты, так что в ваших интересах вычеркнуть его из списка подозреваемых, а о прочих его делах помалкивать. Он думает, вы не станете о нем сообщать. Это было бы глупо с вашей стороны.
– А я вообще часто делаю глупости. А что еще думает Пэтчетт?
– Ждет, когда вы заговорите о деньгах.
– Я вымогательством не занимаюсь.
– Зачем же тогда…
– Ну, может, мне просто любопытно!
– Ну что ж… Знаете, кто такой Терри Лакс?
– Помойный тип. У него в Малибу санаторий для наркоманов.
– И то и другое совершенно верно. А еще он пластический хирург.
– Так это он Пэтчетту физиономию разгладил? Я и подумал, не может пятидесятилетний мужик так молодо выглядеть!
– Об этом я ничего не знаю. Но Терри Лакс создает девушек для студии Пирса. У нас есть Ава и Кейт, Рита и Бетти. Гарднер, Хепберн, Хейворт и Грэйбл, разумеется. Пирс подбирает девушек, похожих на кинозвезд, а Терри с помощью пластической хирургии добивается идеального сходства. Этих девушек можно назвать наложницами Пирса. Они спят с ним и с избранными клиентами – партнерами, которые помогают ему финансировать фильмы. Извращение? Быть может. Но Пирс о своих девушках заботится. Отчисляет от заработка каждой определенный процент и вкладывает в различные предприятия. Все работают только до тридцати лет – без исключений. Пирс не позволяет девушкам употреблять наркотики, никогда ни одну пальцем не тронул. Я ему очень многим обязана. Ну что, способен ваш полицейский рассудок воспринять такую противоречивую картину?
– Вот черт! – говорит Бад.
– Нет, мистер Уайт. Пирс Морхаус Пэтчетт.
– И ты тоже легла под нож Лакса?
– Нет. Я отказалась, и Пирс уважает меня за это. От природы я брюнетка, – она касается своих золотистых волос, – но все остальное – мое, настоящее.
– И сколько тебе лет?
– Через месяц исполнится тридцать. Я собираюсь открыть магазин одежды. Видите, как меняет людей время? Случись нам познакомиться через месяц – я была бы уже не проституткой, а добропорядочной гражданкой. И брюнеткой. Так что никто не твердил бы мне: «Лх, как вы похожи на Веронику Лейк!»
– Вот черт!
– Нет. Линн Маргарет Брэкен.
– Я хочу еще раз с тобой встретиться. – не раздумывая, выпаливает он.
– Приглашаешь меня на свидание?
– Да, заплатить я не смогу.
– Тогда подожди месяц. Всего один месяц.
– Я не могу ждать!
– Хорошо. Но с одним условием: больше никаких допросов. Не хочу ходить у тебя в подозреваемых.
Бад рисует в воздухе крест, перечеркивая свои подозрения насчет Пэтчетта.
– Договорились.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Камера Микки Коэна.
Впрочем, камерой ее назвать сложно. Комфортабельная, роскошно обставленная комната: кровать, стул, полки – все обтянуто бархатом. Из вентиляционного отверстия в стене струится теплый воздух – в штате Вашингтон в апреле еще стоят холода. Эд подавляет зевок: сегодня они несколько часов беседовали с Крутым Джеком Уэйленом, исключили его из списка подозреваемых, пролетели тысячу миль – и теперь, в час ночи, сидят и ждут, когда этот ненормальный гангстер закончит позднюю партию в безик. У ног Галлодета устроился Микки Коэн-младший – жирный бульдог в бархатной жилетке. Галлодет треплет его по голове. Эд просматривает записи, сделанные во время разговора с Уэйленом.
Вытягивать из Уэйлена показания не пришлось – он заговорил сам, да так разболтался, что они уж и не знали, как его остановить. Теорию Энгелклингов он просто высмеял, а затем принялся жаловаться на упадок организованной преступности в родном Лос-Анджелесе.
С тех пор как Микки угодил за решетку, старые порядки, можно сказать, совсем сошли на нет. Власть Микки уже не та. Деньги из швейцарских банков припрятаны – для возрождения в будущем криминальной империи нужна наличка. Размещение капитала было поручено заместителю Микки Моррису Ягелке, он вкладывал деньги куда попало и в результате спустил всю наличность. Нечем стало платить людям. А дела Уэйлена идут совсем неплохо. Впрочем, как и дела Микки: Уэйлен изложил полицейским собственную теорию.
Коэн не так прост: дураку Ягелке он оставил крохи, а основные свои сбережения раздробил межту несколькими надежными людьми и мелкими частями вложил в надежные предприятия – букмекерство, ссуды под людоедские проценты, наркоту, проституцию. Выйдя из тюрьмы, он вернет себе деньги с прибылью и восстановит свою империю. Назвал Уэйлен и тех, кто, по его мнению, продолжает втихаря работать на Микки: Ли Вакс, его бывший киллер, теперь вроде бы перешедший на легальное положение, и неразлучная парочка – Эйб Тайтелбаум и Джонни Стомпанато, не способные прожить честно ни единого дня. Все трое по-прежнему занимаются старым бизнесом – и, вполне возможно, охраняют интересы Микки. И шеф Паркер на это смотрит сквозь пальцы: по-настоящему он боится только появления в городе итальянской мафии. Поэтому, когда какие-нибудь чужаки являются в Лос-Анджелес и пытаются установить в городе свои порядки, Дадли Смит со своими ребятами устраивает им засаду в мотеле неподалеку от Гардены: чужакам дают хорошую взбучку, все, что у них с собой, отбирают и передают в полицейский благотворительный фонд, а самих сажают на автобус, на поезд, на самолет – на чем они там явились – и отправляют восвояси. И все – без лишнего шума.