Аннапурна, стр. 20

Если нам предстоит сосредоточить все силы экспедиции на штурме Дхаулагири, это предприятие будет величайшим риском, полным неизвестности и опасности, и мы можем решиться на этот шаг, только тщательно взвесив все «за» и "против". Мы должны обсудить этот вопрос трезво и беспристрастно.

14 мая вся экспедиция собирается в большой палатке лагеря в Тукуче. Предстоит большой военный совет.

Военный совет

Анг-Таркэ разливает нам целые реки кофе. Жара давит. Солнце сверкает нестерпимо, но в общую палатку, где мы собрались, сквозь стенки проникает приятный зеленоватый свет.

Лица сосредоточенны. Как бы ни шутил Ляшеналь, я чувствую, что смех и веселье маскируют вполне понятную тревогу и нетерпение: через час будет принято решение.

Шерпы волнуются. Они чувствуют что-то необычное: собрались все сагибы.

– Надо серьезно поговорить, – начинаю я. Внезапно воцаряется тишина. Я иду напролом:

– Сегодня 14 мая, и с 22 апреля мы не добились никаких успехов. Мы не нашли никакого пути. Мы не знаем даже, в каком направлении идти. Никакой уверенности у экспедиции нет. Нам остается уповать лишь на случай. Время не терпит. Надо принимать окончательные решения.

Все молчат.

– Конечно, горы здесь трудны. Возможности восхождений весьма ограниченны. Для подъема на Дхаулагири было бы слишком смело наметить путь через Дамбуш-Кхола и Неизвестное ущелье, путь, проходящий через два перевала высотой 5000 метров и по грандиозному, почти непроходимому ледопаду. И все это только для того, чтобы добраться до подножия вершины.

Путь по Восточному леднику еще более сомнителен. Я не могу взять на себя ответственность за переход всей экспедиции по такому рискованному маршруту. Слишком много опасностей ждет нас наверху, чтобы мы позволили себе рисковать в самом начале пути.

Остается еще одно решение: пик Тукучи, который не был разведан. Неужели, чтобы победить восьмитысячник, надо предварительно взойти на семитысячник? Это путь отчаяния. Самый длинный, если не самый опасный.

– Ноги моей не будет на этой вершине, – объявляет Террай, находящийся еще под впечатлением неустойчивых сераков и ненадежных снежных мостов Восточного ледника.

И Лионель добавляет:

– Дхаулагири никогда не будет взят. Я лично пасую!

– Старина, – вставляет Шац, – мне кажется, надежда слабовата. Я не вижу решения: о юго-восточном гребне говорить не приходится, что касается северного гребня…

– Северный гребень, – восклицает Террай, – никогда никем не будет пройден! Он целиком ледовый, а крутизна такая, что пришлось бы рубить захваты для рук!

– Когда Кузи, Удо и Шац ходили в разведку на "Перевал 27 апреля", они вернулись с кроками [67] средней части северного гребня Дхаулагири. Она выглядит приемлемой. Крутая часть как будто не более 400—500 метров по вертикали. На левых по ходу склонах видны трещины, в которых, может быть, удастся организовать лагеря. И наконец, кто нам мешает навесить перила?

Моя речь, хотя и подкрепленная техническими доводами, никого не убеждает.

Длительное молчание нарушает Ребюффа:

– Во всяком случае, до этого гребня нужно еще добраться! Так что…

Конечно, все это нерадостно, однако я делаю вид, что защищаю эти заведомо безнадежные предложения. Чувствую единодушную и молчаливую оппозицию. Мне не хочется, чтобы, после того как мы покинем Дхаулагири, у нас осталось чувство сожаления и сознание, что мы не сделали всего, что нужно, для окончательного выяснения вопроса. Прежде чем закрыть эту страницу, я хочу, чтобы проблема Дхаулагири была бы действительно и окончательно решена.

Снова пауза, все размышляют и не решаются заговорить. Кузи наклоняется вперед и, не сводя с меня глаз, говорит, с трудом подбирая слова:

– Морис, на Аннапурне… все же там есть какие-то возможности.

Напряжение разряжается.

Языки развязываются. Все довольны смелой инициативой Кузи. Да, конечно, сейчас надо думать об Аннапурне.

– Вот что нам известно об Аннапурне, – говорю я. – Единственно возможный путь штурма – северная сторона. Но до нее надо еще добраться. Доступ к верхним циркам ущелья Миристи-Кхола найден. Из крайней достигнутой нами точки просматривались три маршрута: во-первых, северо-западное ребро; в принципе именно по нему следовало бы проводить первую попытку штурма. Во-вторых, Западный ледник Аннапурны, из которого как будто можно выйти по кулуару к точке соединения ребра с вершинным гребнем. Наконец, есть еще ледник, которого никто еще не видел. Можно предполагать, что он стекает на север от Аннапурны.

– Понимаешь, – говорит Удо, – ребро – это самый короткий путь. За два дня можно, по всей вероятности, подняться до вершинного гребня на высоту 6000—6500 метров. Правда, между концами этого ребра и вершиной Аннапурны есть еще невидимый участок. Но если по пути встретится провал, можно будет его обойти по Западному леднику, справа по ходу от ребра.

– Безусловно, – добавляет Кузи, – я лично за этот путь. Тут мы без особых трудностей должны набрать значительную высоту.

Шац заключает:

– Наконец, только средняя часть маршрута не совсем ясна. Верхние склоны Аннапурны выглядят нетрудными. Видны пологие участки, на которых можно будет с успехом установить лагеря. Надо выбирать этот путь. Три дня – и вершина наша.

Мнение Шаца полностью совпадает с моим. Логичнее быть нельзя.

– А как твое мнение, Марсель?

– Ну, видишь ли, Морис, я сюда приехал как кинооператор, а не как альпинист.

– Когда ты участвовал в разведке, ты ведь был альпинистом! А ты как считаешь, Удо?

– Мне кажется все же, что Дхаулагири слишком опасен. Я стою за Аннапурну.

Нуаель явно присоединяется к этому мнению.

– А ты, Гастон, считаешь ли возможным подъем на пик Тукучи?

– Я уже говорил тебе, Морис. Мне кажется, следовало начать с восхождения на этот пик: он должен быть идеальным пунктом наблюдения. Сейчас об этом говорить уже поздно.

На мне лежит огромная ответственность. Каково бы ни было решение, все участники экспедиции, как один человек, будут брошены в бой.

Все высказали свое мнение. Я должен принять решение.

– Прежде чем приступить к штурму Аннапурны всем коллективом, мы проведем углубленную разведку с целью уточнения маршрута восхождения. Разведывательная группа возьмет на десять дней продовольствия. Запас его будет пополняться, правда в ограниченных размерах, до принятия следующего решения. Как только передовой отряд найдет подходящий путь, разведка по моему приказу перейдет в окончательный штурм. Мы сегодня же примем меры, чтобы осуществить такой переход без всякой потери времени.

– Ну что же, раз решено, выходим немедленно! – восклицает Шац.

Все встают и идут к выходу.

– Постойте!.. Снова тишина.

– Принять решение – это еще не все! Каждый должен знать, что ему надо делать. Троим из нас известна дорога к "Перевалу 27 апреля". Они будут сопровождать наши группы в течение четырех дней подходов.

Марсель, Гастон и я только что пришли из Манангбота и очень устали. Кроме того, мне надо осмотреть лагерь, написать письма, а также подсчитать наши расходы, чтобы знать, не понадобится ли нам дополнительная финансовая помощь на обратном пути.

Ляшеналь и Террай в сопровождении Аджибы, Ангавы и Даватондупа выйдут сегодня же. Поведет их Шац.

Через день выступит второй отряд, куда войдут Гастон и я. Проводником будет Кузи. Нуаель обеспечит регулярное снабжение обеих групп.

Ишак и Удо присоединятся к нам лишь после получения моих инструкций. Так как это произойдет не раньше как дней через шесть, они вполне могут сходить за это время в Муктинат.

– А что будет делать Анг-Таркэ?

– Можешь его взять с собой. Что касается Франсиса де Нуаеля, то вместе с Ж.Б… Рана он входит в замыкающую группу, которая двинется в путь лишь по моему распоряжению.

Повернувшись к Нуаелю, я продолжаю: