Мастер силы, стр. 35
— Рассмотреть? И что я могу там рассмотреть?
— Имеющий глаза, — ответил Портнов, — да увидит.
Леденцов сидел на балконе и смотрел в ночь, когда рядом неслышно появилась Катенька. Она стала у правого плеча и запустила руку в шевелюру мужа. Крупная переливистая звезда подмигнула Леденцовым.
— Солнышко, — прошептал Емельян Павлович, — покомпенсируй, пожалуйста, а? Я в последний раз. Я только гляну, и все.
Катенька осторожно поцеловала его в висок, вздохнула— и напряглась. Выждав для верности несколько секунд, Леденцов вызвал в воображении свою боевую амуницию. На сей раз он не стал ничем размахивать. Кончик светового меча замер неподвижно, и Емельян Павлович начал всматриваться в крохотный кружок света на его окончании.
Сначала не было заметно ничего. Потом появились тени. Они складывались в очертания предметов и людей. Тени двигались, переплетались, появлялись и исчезали. Кружок стал стремительно увеличиваться. Леденцов напрягся, чувствуя, что вот-вот разглядит…
…Он ухнул на освещённую нестерпимым светом арену и мгновенно увидел все окружающее: перед лицом, за затылком, сверху, снизу. Фрагменты движущегося калейдоскопа сложились в яркую картинку. Емельян Павлович едва не задохнулся. И тут острая боль заставила его вернуться на балкон…
Катенька впилась в его плечо так, что поломала ноготь.
Потом, когда они сидели на кухне и пили успокаивающий травяной чай, она сказала:
— Это было ужасно.
— Ты видела?
— Нет. Но это был кошмар. Это… смерть.
Емельян Павлович не стал возражать. Он пересел к жене поближе.
— Это смерть. Но предназначена она только для одного человека.
— Для Гринева?
Леденцов кивнул.
— Допустим, — сказала Катенька, — допустим, что только для него. Допустим, что ты его убьёшь. И что ты будешь делать дальше… со всем этим ужасом, который у тебя внутри?
— Выкину к чёртовой бабушке.
Жена покачала головой. Получилось, что Леденцов потёрся об неё носом.
— Тогда спрячу. Глубоко-глубоко, чтобы не найти.
— Палыч, — Катенька повернулась так, чтобы видеть его глаза, — найди его. И поговори. Мне кажется, он тебя послушает.
Емельян Павлович промолчал.
15
На Новый год Леденцов никого не приглашал специально, но весь день 31 декабря пришлось открывать двери и получать подарки. Приходящие появлялись со словами: “Мы только на минуточку!”, отказывались снимать верхнюю одежду, но хлебосольная хозяйка дома затаскивала Их за стол, где гости и сидели (некоторые наивные — прямо в пальто) до прихода следующей партии. Катенька могла себе позволить быть хлебосольной и гостеприимной: Юлька, как по заказу, вела себя идеально, а приготовлением пищи, уборкой и мытьём посуды занималась две специально приглашённые тётеньки. Идея с тётеньками принадлежала Емельяну Павловичу, и он этим страшно гордился.
Появился и Иван Иванович. Был мил, расцеловал руки Катеньке — но та все равно ощетинилась от одного только вида Портнова. Леденцову пришлось утаскивать гостя на лестничную площадку, чтобы не дразнить рождественских гусей. Почему-то ему казалось, что Портнов появился не только ради выражения новогоднего почтения.
— Она считает меня причиной всех ваших несчастий, — Иван Иванович огорчённо посмотрел на запертую дверь.
— В чём-то она права. Все несчастья начались с вашим приходом.
— Полноте. Несчастья и без меня начались бы, а вот вы были бы не готовы.
Леденцов покачал головой, готовясь возражать, но Иван Иванович упредил его:
— Всего один довод. Было бы у вас это все (Портнов изобразил “это все” выразительным жестом), если бы Екатерина осталась мастером сглаза? А так… очаровательная пара получилась.
— Допустим, — согласился Емельян Павлович, — но всё остальное было лишним. Эта кошмарная командировка по казино. Столкновение с Гриневым… Меня, между прочим, до сих пор кошмары мучают.
Леденцов почувствовал, что начинает заводиться, и немного сбавил тон.
— А то, что недавно произошло, это уже совсем ни в какие… Вы в курсе, что Юльку пришлось неделю под капельницей продержать? Обезвоживание организма. Причину так и не выяснили. То есть это врачи не выяснили…
— Вы считаете, — перебил Портнов, — что виноваты наши тренировки?
— А что тут считать? Тоже мне, высшая арифметика! Как только тренировки прекратились, ребёнок начал в весе набирать!
— Это не совсем связано…
— Не совсем или не связано?
Иван Иванович в деланной нерешительности пошевелил пальцами.
— Давайте сделаем так, — Портнов полез за пазуху, — я вам эти документы отдаю, а вы смотрите их сразу после Нового года. Сами решите, что с чем связано. Срочности особой нет, но и затягивать я бы не советовал.
Уже в квартире Леденцов тихо выругался. Не открыть папку, переданную Иваном Ивановичем, он никак не мог. “И зачем я брал? — думал Емельян Павлович, направляясь в кабинет. — Подождали бы эти новости пару дней!” Дорогу ему преградила Катенька.
— Палыч, — взгляд исподлобья больше подошёл бы серийному убийце непослушных мужей, — там гости скучают. Иди к ним, — и без паузы, — ты этого… отправил?
— Отправил, Солнышко, — Леденцов попытался совершить противокатюшин манёвр.
Однако бдительное бедро супруги перекрыло траекторию.
— А что это за папка?
— Так, ерунда.
— Муж, — это была уже прямая угроза, — тебе мало того, что было месяц назад? Ты хочешь нас с ребёнком в могилу свести?
— Между прочим, Иван Иванович назвал нас очаровательной парой. Особенно тебя.
Грубая лесть отскочила от хмурой супруги, как горох от лобовой брони танка Т-72.
— Последний раз спрашиваю, что это за бумаги?
— Понятия не знаю. Знать не имею.
Катенька прищурилась и изучила честное, открытое лицо мужа.
— Не врёшь, — решила она. — Папку спрятать. Без меня не открывать. Если через двадцать секунд не будешь с гостями, устрою принародный скандал.
Леденцов уложился. Дополнительным стимулом стал голос главы губернии, что донёсся из прихожей. В последнее время бывший главврач отрастил себе густой начальственный бас, как у генерала Лебедя, и двух бугаев-охранников, как в голливудских фильмах. Емельян Павлович счёл за лучшее появиться на зов немедленно.
— Ну, привет, родные, — прогрохотал губернатор, лобызаясь с хихикающей Катенькой, — с Новым (чмок) годом, с новым (чмок) счастьем!
“А быстро же ты, жена, отошла, — подумал Леденцов. — Или не так уж и злилась?”
Долго думать не дали: губернатор сгрёб и его. После вручения подарков и прочувствованных пожеланий (участники застолья высыпали посмотреть и позавидовать) высокий гость прикрыл Леденцова плечом и тихо сказал:
— После десятого будет тендер.
Емельян Павлович встал в стойку. Речь шла о конкурсе на поставку оргтехники для администрации области.
— Ты в тендере не участвуешь, — прошептал губернатор.
“Вот те, бабка, и Новый год!” — Леденцов облизнул пересохшие губы. Бывший главвраг, насладившись его смятением, громогласно добавил:
— Потому что ты уже победил!
Емельян Павлович покосился на гостей и продолжил всё-таки вполголоса:
— А десятого?
— Это для лохов. Так что сразу после праздников поднимай поставщиков по тревоге. Техники много, завезти нужно быстро. А в первую очередь, — Леденцов увидел протянутый ему листок, — вот, посмотри. У меня дочка на первом курсе, им там что-то на компьютере считать нужно. Она написала мне, какой нужен.
Емельян Павлович помотал головой, приходя в себя. Он чувствовал себя, как после контрастного душа, который пришлось принимать прямо в одежде. Губернатор довольно хохотнул (этому отрывистому звуку он тоже обучился во время предвыборной кампании) и хлопнул Леденцова по плечу.
— Секундочку, — встрепенулся тот и сказал как можно тише, — откат… как обычно?
— Да ладно, — губернатор величественно махнул рукавом шубы, но говорил тоже почти шёпотом, — вычтешь из моего долга за выборы. Ну, добре, поеду.