Кафедра, стр. 61

Женитьба Залесова

И опять было жаркое лето, и опять “пеньки”, и опять выматывающая, но денежная работа в приемной комиссии. О Насте он старался не вспоминать. Ему было стыдно за свое поведение, и он мысленно уже раз двести попросил у нее прощение на разный лад, брал телефонную трубку, набирал номер, но поговорить так и не решался. Его документы лежали в ВАКе, сейчас, летом, нечего было и думать, что их рассмотрят. Надо было ждать до осени, когда все вернуться из отпусков. Зато с Викой, кажется, все стало проще. После развода она, действительно, почувствовав себя свободной женщиной, слегка оттаяла, и позволяла ему задерживаться допоздна. Он играл с Дашкой, гулял, кормил, укладывал спать. Однажды Вика попросила его переночевать с ребенком — она, по ее словам, с большой и шумной компанией уезжала за город на два дня. Митя, конечно, ничего теперь не мог ей сказать: кто он для нее такой, и кто она для него такая — мать его дочери? Но потом, когда она уехала, всю ночь не спал, ходил из угла в угол, мучая себя жестокой ревностью, и когда Вика вернулась, конечно, не сдержался — устроил скандал. За что и был отлучен от ребенка на неделю.

Митя опаздывал. Было без пятнадцати девять. Через пятнадцать минут у технологов начиналось сочинение. Митя должен был усадить детей в аудитории, собрать экзаменационные листы, продиктовать темы и написать их на доске, чтобы ровно в девять они начали. С девяти до часу. Он вошел в университет, сунул охраннику под нос пропуск члена приемной комиссии, побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Он увидел Татьяну. Она поджидала его около расписания экзаменов на втором этаже. На ней было нарядное летнее платье, туфли на высоком каблуке, какие-то невероятные завитушки на висках “Будто на свадьбу собралась!”— подумал Митя.

— Привет, у меня к тебе дело есть, — сказала она чуть слышно. — Серьезное. На сто миллионов.

— Для тебя, Танюха, хоть на двести. Хоть слона с неба, — он взмахнул рукой, будто пытаясь поймать что-то в воздухе, протянул ей раскрытую ладонь. На ладони лежал подтаявший шоколадный слон в золотинке. Конечно, это был Дашкин слон, ничего, еще одного купит. — Как никак, ты моя протеже. Поступаешь?

— Спасибо, — Татьяна взяла слона и улыбнулась. — В общем, мне тут опять отказ пришел.

— Какой отказ? — не понял Митя. — Завалили, гады?

— Да нет, здесь все нормально, — вздохнула Татьяна. — Сегодня последний экзамен сдала — пять баллов.

— Ну вот! — удовлетворенно кивнул Митя. — А что за отказ?

— Дмитрий Алексеевич! — окликнули его. Это был председатель университетской приемной комиссии. — Время-время! Вас уже дети ждут! Возьмите конверт!

— Танюш, извини, посажу детей и загляну к тебе на кафедру. Идет?

Татьяна расстроено кивнула.

Митя зашел в кабинет председателя. Он вынул из сейфа несколько запечатанных конвертов, на каждом стояла университетская печать.

— Выбирайте любой.

Митя выбрал средний. Сунул его в карман и, взяв листы для сочинений, отправился в аудиторию.

Около дверей римской аудитории галдела толпа.

— Тихо! Тихо! — прикрикнул на абитуриентов Митя, пробираясь к дверям. Он открыл дверь и вошел первым. — Друзья мои, послушайте меня внимательно! Сейчас вы войдете в аудиторию с раскрытым на фотографии паспортом и экзаменационным листом. Здесь, рядом с дверью, стоят два стола. На них вы кладете все свои сумки, саквояжи, рюкзаки и чемоданы. В руках у вас остается только ручка, может быть, две ручки, если вдруг одна перестанет писать. Вы садитесь и терпеливо ждете, пока я разложу листы. Я вам расскажу, как оформлять титульный лист, и в течение четырех астрономических часов вас никто не трогает, пишите себе спокойно. Теперь шпаргалки. Сразу выгоняю и все! И можете забирать документы в приемной комиссии. Переговоры с соседями. Выгоняю после второго замечания. Ходьба в туалет — только если очень хочется и в сопровождении преподавателя.

Абитуриенты дружно засмеялись.

— А что вы хотите? В прошлом году поймали одного в туалете! Писал за друга сочинений. Друг ему вынес тему, а он за него работал, сидя на унитазе. Отработался. Друг в этом году на плацу в армии марширует.

— А с девушками вы тоже будете в туалет ходить? — поинтересовалась одна из девиц под всеобщий смех.

Митя взглянул на часы.

— Минут через пятнадцать у меня появится Анна Владиславовна, второй педагог. К ней вы и обращайтесь. Все, поехали, — Митя хлопнул в ладоши.

Абитуриенты вереницей потянулись в аудиторию.

Про Татьяну Митя вспомнил только во втором часу, когда абитуриенты стали сдавать сочинения. Поток попался отвратительный: шумели, галдели, переговаривались, беспрерывно задавали глупые вопросы, отпрашивались в туалет. Двух девиц Митя все-таки выгнал с экзамена. Он специально сел на самый задний ряд, чтобы всех было видно, и, минут через двадцать заметил, как одна девушка передала другой маленький листочек. То ли они забыли о нем, то ли бдительность потеряли?… Девицы обещали пойти жаловаться. “Это ваше право,”— сказал Митя, вкладывая шпаргалку в лист недописанного сочинения. Пусть только попробуют! Потом, когда последний абитуриент вышел из аудитории, нужно было быстро записать первые фразы из блатных сочинений, потом нести на шифровку, потом садиться проверять.

Улучив свободную минуту, Митя зашел на кафедру. Татьяна была на месте.

— Ну, давай, рассказывай. Кого тебе надо протащить? — спросил Митя, доставая из кармана заветный блокнот.

— Никого, — пожала плечами Татьяна. — Чай будешь пить?

— Хорошо бы. Достали сегодня, сил нет! — Татьяна разлила чай по чашкам. Митя с наслаждением отхлебнул напиток. — Говори, не тяни! Мне проверять надо!

— Ладно, — Татьяна отставила чай. — Я в Англию уехать не могу. В третий раз отказали.

— В Англию? — удивился Митя. — Впервые слышу.

— Ага, буду я вам здесь трепать! Вы, филологи, все как сороки — тут же начнете по всем углам трещать.

— Да, против этого не попрешь, — согласился Митя.

— Жених у меня там, — продолжала Татьяна. — Ричард.

— Львиное Сердце, — добавил Митя насмешливо. — Ну?