Вечный ветер, стр. 18

Доят маток китов два раза в сутки — в семь часов утра и в пять вечера. Со сторожевой башни подается ультразвуковой сигнал, и стадо с пастбища движется в лагуну, сопровождаемое дельфинами-пастухами. Сигнал можно и не подавать, киты и дельфины удивительно точно определяют время в любую погоду, да о сигнале, кажется, все забыли. Он работает автоматически уже много лет.

Каждая матка идет к своему «стойлу» — причалу — и останавливается метрах в пяти. Она не прочь почесаться боком о шершавый базальт, хотя после нескольких несчастных случаев — киты сдирали себе кожу — им было запрещено прикасаться к стенке, за этим зорко следят дельфины.

Наша Матильда похожа на субмарину одной из последних конструкций. Она относится к виду синих китов и весит двести десять тонн. Прежде, в давние времена, когда киты беспощадно уничтожались, редкие экземпляры синих китов едва достигали ста тридцати — ста пятидесяти тонн. Мало кто из этих исполинов доживал до зрелого возраста. Теперь же, после всеобщего закона, запрещающего охоту на китов, и особенно после перевода их на «пастбища», киты прибавили в весе на одну четверть. В нашем стаде есть китиха Малютка, достигающая чудовищного веса в двести восемьдесят пять тонн!

К ласту нашей Матильды жмется ее сын Гектор. В сутки малыш выпивает несколько десятков литров молока, и все же у матери еще остается его достаточно.

У нас с Костей маски Робба из кремнийорганической резины. Пленка толщиной в десять микрон, обтягивающая каркас маски, выполняет работу искусственных легких, через нее свободно поступает кислород, растворенный в воде, а углекислый газ уходит в воду, но этот процесс идет несколько медленней, и потому в маске есть еще специальный клапан для удаления водяных паров и углекислого газа. Маски Робба рассчитаны на плавание в пределах верхних горизонтов, не глубже двадцати метров. Пока они у нас сдвинуты на затылок. Сегодня у китов санитарный день. Мы расхаживаем по широкой спине Матильды с электрическими щетками и пластмассовыми лопаточками и очищаем ее необъятную спину от пленки диатомовых водорослей. Матильде эта операция, видимо, доставляет огромное удовольствие: она замерла и тихонько чуть поводит плавниками, время от времени из ее дыхала раздается мощный хлопок, как из клапана компрессора. На спине Матильды стоит тавро: Нептун с трезубцем и номер. В то время как мы с Костей расхаживаем по ее спине, Петя Самойлов и вьетнамец Као Ки занимаются дойкой.

По прозрачным шлангам доильной машины бежит тугая желтоватая струя китового молока. Счетчик на стенке причала отсчитывает декалитры. Молоко уходит в недра острова, где подвергается стерилизации и упаковывается в портативные контейнеры из прессованной бумаги. На земле мало продуктов питания, которые могли бы приблизиться по своим удивительным свойствам к этому концентрату энергии.

Трудно поверить, что было время, когда китов убивали, чтобы получить мясо, жир и кости. Мало того, что это было антигуманно, но и нецелесообразно. Уничтожалась даже по представлениям древних целая фабрика «эликсира здоровья», которая может работать десятилетия, требуя самой минимальной заботы со стороны человека. Когда я думаю об этом, то всегда вспоминаю любимую фразу Павла Мефодьевича: «Целесообразность — есть высшая справедливость»…

Но сколько потребовалось усилий всего человечества, чтобы эта простая истина, направленная на добро, стала законом жизни! Надо было изменить социальный строй на всей планете, осуществить в грандиозных масштабах все великие открытия последнего столетия, утвердить коммунистическую мораль…

Костя уселся на спинной плавник Матильды, как на причальную тумбу, и стал учить Протея песенке «Веселых рыбаков». Отчаянно фальшивя, он насвистывает задорный мотив. Протей внимательно слушает, высунув голову из воды.

Кожа у Матильды упругая, как резина, синевато-серого цвета. Спина почти чистая. Работая щеткой, я тоже добираюсь к плавнику. Костя хохочет, слушая, как Протей довольно верно повторяет мотив песенки.

Голос у дельфина скрипучий, резкий, по тембру напоминает читающие автоматы старых конструкций. Протею нравится песенка, глаза его блестят, лукавая физиономия выражает полное довольство своими необыкновенными музыкальными способностями.

Но музицировать некогда. Надеваем маски и прыгаем в воду — надо еще пройтись щетками по бокам и животу Матильды.

Сквозь очки льется голубоватый свет. Бок кита в мраморных бликах. Ниже ватерлинии кожа у Матильды почти в идеальном порядке. Я проплываю не спеша и работаю только лопаточкой, отправляя на дно небольшие гроздья «желудей». Над головой огромный серповидный плавник. Он нервно вздрагивает, когда я прикасаюсь к белому пятну под ним.

Наверное, в это время Матильда прищурила глаза, как кошка, у которой чешут за ухом.

Ко мне подплыл Петя Самойлов в сопровождении двух дельфинов. В гидрофоне раздался его искаженный пискливый голос:

— Сегодня рекордный удой — тысяча восемьсот литров! Ты чего спрятался под плавником, как сосунок? Займись косметикой ее личика. Руководить этой ответственной операцией будет Тави. Обмениваться информацией с ним можешь телеграфным кодом, но не забывай, что твой руководитель воспринимает и зрительные образы вперемежку со звуковыми сигналами.

Я самонадеянно сказал, что меня больше устраивает телепатический обмен информацией.

Петя насмешливо пискнул и уплыл вместе с другим дельфином.

Я висел в воде, разглядывая Тави. Меня поразил его выпуклый лоб, иронический блеск глаз. Он тоже рассматривал меня, застыв в неподвижной позе. Кажется, он чего-то ждал от меня и, не дождавшись, сказал шелестящим шепотом длинную-предлинную фразу. Не поняв ни звука, я, в свою очередь, попытался мысленно передать ему, что рад знакомству, и выразить готовность выполнять его указания, и тут же понял, что мне не под силу все это довести до его сведения путем образной телепатемы. Мои потуги войти с ним в контакт Тави воспринял несколько неожиданным образом. Внезапно он издал серию звуков такой силы, будто у меня над ухом открыли канонаду из порохового ружья. Видно, поняв, какое впечатление произвела на меня эта громкая «фраза», он снова сказал что-то нежным шелестящим шепотом. Я опять ничего не понял, но почувствовал его расположение ко мне. Пришлось перейти на примитивный код и выстукать пальцами на его спине: