Спящий, стр. 4

Детство Кройда испарилось, пока он спал, в тот первый День Универсальной Карты. Прошло почти четыре недели, прежде чем он проснулся, изменившись, как и весь окружающий мир. Дело было не только в том, что он стал выше на полфута, сильнее, чем мог себе вообразить, и весь был покрыт тонкой красной шерстью. Кройд быстро обнаружил, разглядывая себя в зеркало в ванной, что эта шерсть обладала странными свойствами. Преисполнившись отвращения к своей внешности, он пожелал, чтобы шерсть была хотя бы не красной. И она немедленно начала бледнеть, пока не стала светло-русой, а Кройд при этом ощутил почти приятную щекотку по всему телу.

Заинтересовавшись, он пожелал, чтобы шерсть стала зеленой, и она позеленела. Щекотка, прокатившая по телу, на этот раз больше напоминала волну дрожи. Кройд пожелал стать черным и почернел. Затем снова посветлел. Только не остановился на светло-русой окраске – бледнее, бледнее; белый, как мел, альбинос. Еще бледнее… Есть ли предел?

Тут Кройд начал исчезать. Теперь сквозь слабые очертания своего тела ему было видно в зеркале облицованную плиткой стену. Еще бледнее…

Исчез.

Он поднес руки к лицу и ничего не увидел. Взял свою мочалку и прижал к груди. Она тоже стала прозрачной, исчезла, хотя он все ещё чувствовал её влажное прикосновение.

Кройд вновь сделал себя блондином. Затем втиснулся в некогда самые свободные из своих джинсов и надел зеленую фланелевую рубашку, которую не смог застегнуть до низу. Штаны едва доходили ему до щиколоток. Босиком тихо прошлепал вниз по лестнице и отправился на кухню. Ему ужасно хотелось есть. Часы в холле показывали, что сейчас почти три часа ночи, Кройд заглянул в комнаты матери, брата и сестры, но не нарушил их сон.

В хлебнице лежало полбатона хлеба, и он расправился с ним, отрывая и заталкивая в рот огромные куски, глотал, почти не прожевывая. Один раз даже укусил себя за палец, но это не слишком замедлило его темп, Обнаружил в холодильнике кусок мяса и ломоть сыра и съел. Выпил кварту молока. На полке лежало два яблока, и он съел их тоже, пока шарил по шкафам. Коробка крекеров… Продолжая поиски, Кройд жевал крекеры. Шесть печений. Он их проглотил. Полбанки арахисового масла. Его он съел ложкой.

И все. Больше найти ничего не удалось, а он все ещё был зверски голоден.

Тут Кройд осознал размах своей трапезы. В доме больше не осталось еды. Он вспомнил тот безумный день возвращения из школы. Что, если с продуктами плохо? Что, если снова ввели ограничения? А он только что прикончил запасы всей семьи.

Ему придется раздобыть еще, для других и для себя.

Кройд направился в гостиную и выглянул в окно. Улица была пуста. Вспомнил о военном положении, о котором слышал по дороге домой из школы – как давно это было? Он чувствовал, что времени прошло немало.

Кройд отпер дверь и ощутил ночную прохладу. Один из уцелевших уличных фонарей сиял сквозь голые ветви соседнего дерева. В тот день, когда случилась беда, на деревьях у обочины ещё оставалось немного листьев. Он взял запасной ключ со стола в прихожей, вышел и запер за собой дверь. Он понимал, что ступеньки крыльца должны быть холодными, но подошвы его босых ног не чувствовали особого холода.

Затем он остановился и отступил в тень. Страшно было идти, не зная, что там, дальше.

Кройд поднял руки и протянул их к свету фонаря.

– Бледнее, бледнее, бледнее…

Руки начали растворяться, пока сквозь них не засиял свет. Они становились все прозрачнее и прозрачнее. А телу было щекотно.

Когда руки исчезли, он опустил взгляд. Кажется, от него не осталось ничего, кроме этой щекотки.

И Кройд поспешно двинулся вдоль улицы, ощущая в себе огромный заряд энергии. Странное древоподобное существо в соседнем квартале исчезло. Теперь улицы расчистили для транспорта, но в канавах валялось много мусора, и почти все стоящие у тротуара машины, попавшиеся ему на глаза, были повреждены. В каждом из домов, мимо которых он шел, по крайней мере одно окно закрывал картон или доски. Некоторые из деревьев у обочины превратились в расщепленные пни, а металлический столб дорожного указателя на следующем углу сильно наклонился.

Кройд спешил, удивляясь скорости своего продвижения. Добравшись до школы, увидел, что она осталась целой, не считая нескольких выбитых стекол. Он пошел дальше.

Три продовольственных магазина, к которым направлялся Кройд, были заколочены досками, и объявления на них гласили: «Закрыто. Следите за дальнейшими сообщениями». Кройд вломился в третий магазин. Ему почти не составило труда выломать доски одним толчком. Он нащупал выключатель и включил свет, но через несколько секунд снова выключил. Магазин был пуст. Его основательно почистили.

Кройд пошел дальше, к окраине, миновав по дороге несколько выгоревших изнутри зданий. В одном из них услышал голоса – один грубый, второй высокий, похожий на флейту. Через несколько секунд увидел ослепительную вспышку света и услышал вопль. Одновременно часть кирпичной стены рухнула, засыпав обломками тротуар у него за спиной. Кройд не счел нужным посмотреть, что произошло. Еще ему иногда казалось, что он слышит голоса снизу, из-за решеток сточных канав.

Той ночью он прошагал много миль и, только приближаясь к Таймссквер, обнаружил, что за ним кто-то идет. Сперва ему почудилось, что это просто крупный пес, бредущий в том же направлении. Но когда тот подошел ближе, Кройд заметил человеческие черты его лица и остановился, повернувшись к нему. Пес сел примерно в десяти футах и посмотрел на него.

– Ты тоже один из тех, – проворчал он.

– Ты меня видишь?

– Нет. Запах чувствую.

– Чего ты хочешь?

– Есть.

– Я тоже.

– Я покажу, где взять, В обмен на свою долю.

– Идет. Показывай,

Пес привел его к огороженной веревками площади, где стояли армейские грузовики. Кройд насчитал не меньше десятка машин. Между ними стояли и сидели люди в военной форме.

– Что происходит?

– Потом поговорим. Пакеты с едой в четырех грузовиках слева.

Не составило труда пройти за огороженный периметр, залезть в кузов сзади, набрать охапку пакетов и удалиться в противоположном направлении. Вместе с человеко-псом спрятавшись в парадном через два квартала, Кройд снова стал видимым, и они набросились на еду.