Затерянные в океане, стр. 66

– О-о, господин, напрасно вы так говорите! – не соглашался с ним малаец, и в голосе его слышалась печаль из-за отказа Ланжале исполнить его просьбу. – Кто может вызвать гром и молнию на кайманов, посвященных богам, и заставить озеро волноваться от этого страшного удара, тот может сделать все, что захочет! В руках у того вся власть, данная ему богами!

– Да что это за секретный проход на остров Иен? – вмешался в странный спор Порник.

– Это такое место, господин, – стал объяснять Саранга, – которое известно одним только верным, то есть жителям острова Иена, и которое они одни могут открывать желающему войти на остров. Без их содействия нельзя его открыть никому, потому что никто не в состоянии сделать этого сам, по своей воле, да никому и не найти этого входа; но кто избран богами, кому они дали власть делать все, – тот, разумеется, всегда может открыть сам этот вход и провести через него других.

– Ты ведь проходил через него, и притом, кажется, много раз? – продолжал допрашивать командир китоловки.

– Проходил, господин, как же! Я сделал сорок девять поездок на остров Иен, при жизни покойного Кванга.

– Стало быть, ты должен знать, где этот вход, и привести нас к нему; а раз это будет сделано – мы и сами сумеем пройти через него.

– Но, господин, я не помню этого места и не могу его найти.

– Как так не помнишь? Это странно!

– Ничего нет странного, господин, потому что боги не хотят, чтобы простые люди помнили эту тайну: после каждой моей поездки на остров я на другой же день совершенно забывал место, где находится секретный вход на него.

— Как же ты находил его, приближаясь к острову? Тебе кто-нибудь указывал его и открывал?

– Это делалось так: когда господин Лао Тсин посылал меня на остров Иен к Квангу, который определил меня к нему только для этого дела, то сначала через тайных гонцов узнавался у Кванга пароль для прохода через гроты Мары, без которого никому не пробраться через них, – вы сами это видели, господин… (Тут малаец нервно вздрогнул). И только по получении пароля я отправлялся в путь с вестями для Кванга, и у входа в гроты находил всегда высланных мне провожатых, которые и защищали меня от акул. А потом они провожали меня до самого входа на остров, который мы находили уже открытым; для этого провожатые, вступив под гроты Мары, ударяли только в гонг, прикрепленный к одной из стен, давая сигнал, что пора открыть вход.

– Так мы можем вернуться к этому месту и ударить в гонг, чтобы там, на острове, знали о нас и открыли бы вход?

– Нельзя, господин, не откроют, – ведь мы не знаем пароля!

– А может быть, и откроют, и вышлют нам провожатых?

– Ни в коем случае! Пароля нет, не посылали за ним тайных гонцов, – так и пропуска нет ни на остров, ни через гроты Мары!

– Почему эти гроты называются так? – полюбопытствовал Порник. – Что это за странное название?

– Мара, господин, это был великий человек, любимец богов, – вот, как он! – указал Саранга на Ланжале.

– Ну и что же он сделал, этот Мара?

– Это было очень давно, господин, и о нем сохранилось только предание, которое рассказал мне однажды мой отец… Прежде в гротах этих не было ни одной акулы и ни одного каймана в озере, и всякий человек, имевший какую-нибудь нужду в помощи или в правосудии Кванга, мог свободно входить к нему на остров Иен. Приближенные Кванга, увидев просителя на острове, немедленно препровождали его к великому начальнику, который и оказывал ему милость. Но вот однажды, под видом скромного просителя, прокрался на остров Иен один изменник и бунтовщик, подобный вот ему (малаец кивнул в сторону Ли Ванга), и, будучи введен к Квангу, бросился на него с кинжалом и нанес ему опасную рану в бок. Злодея тотчас же схватили, но в ужасе увидели, что в руках у них акула, а не человек, – акула, которая мгновенно выскользнула из рук и бросилась в озеро, где и исчезла: праведные боги превратили злодея в акулу за его преступление!» На другой день после этого явился к раненому Квангу Мара, посланник богов, заживил его рану и возвестил волю богов, пожелавших, чтобы с тех пор гроты и озеро наполнены были акулами – для защиты великого главы от изменников и злодеев. А чтобы эти чудовища не слишком размножались, боги велели в отдельном водоеме держать посвященных им кайманов, время от времени пуская их в озеро для уничтожения избытка акул. С тех пор гроты получили имя Мары и стали ужасным местом, через которое никто, не зная пароля с острова, не может безнаказанно пройти… Так и следует – для обуздания и наказания злодеев, замышляющих зло против великого главы великого общества!

– Гм! Странная легенда! – воскликнул Порник. – Не правда ли, друзья? – обратился он к Ланжале и Данео, внимательно слушавшим рассказ малайца.

XXVII

Порник недоволен восточными людьми. – Новое обращение к «посланнику богов». – Древняя Пифия, не думавшая умирать. – Генетическое число и удары в гонг. – Шутки более не действуют! – Не галлюцинация ли? – Молодой Квант!

Однако надо же как-нибудь выбраться отсюда, – сказал Порник после недолгого молчания, которое последовало после рассказа малайца. – Уж эти мне восточные люди с их разными секретами! Глупая идея – заставлять людей пробираться через ловушки да через западни, вроде вот этой!

– Не говорите так, господин! – возразил малаец с серьезным видом и понизив голос, как бы боясь быть услышанным кем-то. – Это делается недаром: таким путем испытывается храбрость тех, которые желают вступить в ряды «Зондских тигров».

– Хорошее испытание – среди полчищ этих акул и кайманов, которым только несообразительность мешает опрокинуть любую лодку и разнести ее вдребезги! Тут верная гибель ожидает человека и без всякого испытания!

– О, господин, – воскликнул малаец, – высланные проводники защищают ведь пассажиров! У них для этого есть с собой оружие!

– Что же это за оружие?

– Топоры с длинными рукоятками вроде палок: отлично действуют! Я же ведь сорок девять поездок сделал – и ничего, остался цел!

– Зато, я думаю, набрался страху на девяносто восемь лет. Черт возьми такие поездки!. Однако что же мы предпримем?

И Порник посмотрел вопросительно на своих двух друзей и товарищей.

– Господин, все от вас зависит! – снова обратился малаец к Ланжале.

– Я ничего не могу сделать тут, милейший мой! – отозвался Ланжале. – Если ты не знаешь, где секретный проход на остров, то как же могу знать я, никогда не бывавший здесь?

– Вам стоит только захотеть, господин, и проход откроется перед вами!

– Это любопытно! Каким образом это может случиться?

– Призовите богов на помощь, господин! Это самое важное! Потом скажите мне, сколько нужно сделать ударов в гонг, – мы для этого вернемся к нему, он недалеко отсюда, – и какое должно быть слово для свободного прохода на остров. Вы увидите, господин, что боги придут к вам на помощь.

Ланжале снисходительно улыбнулся и пожал плечами.

– Хорошо, добрейший Саранга, пусть будет по-твоему! – решил Ланжале. – Веди нас к гонгу!

Саранга с радостью стал на носу китоловки, указывая дорогу к гонгу, по которой Парижанин и направил судно. Через десять минут оно вошло под своды одного из гротов, оказавшегося просторнее других, так что вода далеко не доходила до самых его сводов, и, по сигналу малайца, остановилось у той стены, к которой прикреплен был огромный медный гонг с таким же билом, висевшим под ним на железной цепи.

Саранга взял в руки било и стал выжидательно, с благоговением смотреть на того, кого он считал «посланником богов».

Но этот последний, не думая о роли, приписываемой ему, обратился к своим товарищам с шутливым воззванием:

– Внимание, господа! Древняя Пифия, которая и не думала умирать, желает нам помочь и начинает свои прорицания! Я не буду спрашивать у почтеннейшей публики ни платков, ни перчаток, которых, пожалуй, и не найдется у нее и которые всегда бывают нужны господам, дающим свои представления на Монмартре в Париже. Скажу только, что мы и без них обойдемся, и вы сейчас увидите то, что следует вам увидеть…