Сердар, стр. 96

– Чаша дней полна. Джуна, Верховный Судья, пустил уже послов смерти. Прежде чем Сома – луна – закончит свой обход, сахиб отправится в страну питаров. Нет для него больше места на земле, глаза его не откроются при свете восходящего солнца. Мрачная Рохита считает, сколько часов ему осталось жить…

В эту минуту, как бы подытоживая слова пандарома, среди ночной тишины раздался троекратный крик совы, сидевшей за окном на соседнем дереве.

Зловещее пророчество, сопровождаемое криком птицы, которая, по народным повериям, предсказывает смерть, произвело на всех сильное впечатление. Невольная дрожь пробежала по телам присутствующих.

Насмешливая улыбка Уотсона исчезла, и лицо его покрылось смертельной бледностью. Вице-король, еще раньше находившийся под влиянием грустных предчувствий, не мог сдержать лихорадочной дрожи. Даже молодой Кемпуэл, не поддающийся суевериям, ощутил, как сжимается его сердце от мрачного предчувствия. Уотсон сделал невероятное усилие, чтобы овладеть собой.

– Это сумасшедший, – засмеялся он, стараясь придать своему смеху саркастический тон.

– Птица Ёнер пропела три раза, – продолжал пандаром, – вам осталось, сахиб, жить три часа.

– Шутки в сторону, старик, – сказал начальник полиции, застыдившийся вдруг своей слабости, – ступай и показывай свои фокусы в другом месте. Нам не нужны больше твои услуги…

В ответ на эти слова мнимый нищий, в котором читатель узнал, конечно, браматму, поспешно направился к выходу, поднял портьеру и скрылся за ней.

– Ну, мой бедный Уотсон, – сказал вице-король, – несчастная мысль пришла вам в голову: желая отвлечь меня от тяжелых предчувствий, вы навлекли на себя довольно странное предсказание…

– Негодяй хотел посмеяться надо мной, а главное, напугать. Моя служба обрекает меня на постоянную ненависть всех этих бродяг, против которых я всегда принимаю самые строгие меры… Он, вероятно, узнал меня, а может быть, ему приходилось уже сталкиваться с моими полицейскими. И вот ему захотелось сыграть со мной злую шутку. Этим меня не возьмешь, нужно что-нибудь посильнее. Я уже три раза получал предупреждение от тайного трибунала, приговорившего меня к смерти за то, что я не обращал внимания на его угрозы. Но, как видите, со мной ничего не случилось.

– Вы были осуждены тайным трибуналом? – спросил озабоченным голосом сэр Лоренс.

– Да, ваша милость, но это было еще до того, как управление обществом перешло в руки Кишнаи.

– И вам сообщили о приговоре?

– Дней восемь тому назад. Простая формальность, исполненная каким-нибудь низшим членом общества, минуя новый трибунал.

– Будьте осторожны, Уотсон, – сказал вице-король, – вам известно, что приговор исполняется браматмой, а он не сообщник Кишнаи.

– О, я не боюсь, милорд! Они могли, конечно, захватить врасплох нескольких бедняг, которых и убили с целью поддержать ужас, внушаемый этим таинственным обществом. Но никогда они не трогали тех, кто способен защищаться, или за смерть которых им могли отомстить. Разве осмелились они тронуть генерала Гавелока, победителя Наны Сахиба, или сэра Уильяма Брауна, губернатора Цейлона, который на каждом шагу преследует членов их общества, и которого они еще несколько месяцев тому назад приговорили к смерти? На всякий случай я ношу тонкую кольчугу, предохраняющую от кинжала, а ночью все выходы из моих апартаментов охраняются стражей… Впрочем, я намерен предупредить начальника тхагов об этом предсказании…

– Только бы Кишная сдержал свое слово, – и мы избавимся от этих людей.

– Он сдержит его, милорд, и дней через десять вы дадите знать в Лондон об уничтожении общества «Духов вод», об аресте Наны Сахиба и об окончательном умиротворении Индии.

– Готов верить вашему предсказанию… Пора, однако, господа, на покой. Мы, я думаю, долго будем помнить наш первый вечер в Биджапуре… Пришлите мне ночного дежурного, Кемпуэл, и я не удерживаю никого больше. Спокойной ночи, господа, – приветливо сказал на прощание вице-король.

Не успел начальник полиции переступить порог зала, как сэр Джон знаком подозвал к себе адъютанта.

– Удвойте число охраны вокруг замка, – приказал он, – поставьте часовых у всех дверей, ведущих в комнаты Уотсона, и возвращайтесь с дежурным адъютантом Пири… Проведете эту ночь со мной. Я предчувствую, что здесь произойдут странные вещи…

Минут через десять все приказания вице-короля были исполнены. Шум в древнем дворце Омра мало-помалу стихал, и ночная тишина не нарушалась ничем, кроме возгласов часовых, перекликавшихся через равномерные промежутки.

Как при осаде неприятелем, они получили строгий приказ: «Часовым нести охрану только стоя!» И эти крики, не позволяющие им заснуть, удалялись все дальше и дальше по мере того, как переходили от ближних часовых к более отдаленным. Это производило странное впечатление среди таинственной и зловещей тишины ночи.

ГЛАВА IV

Путешествие пандарома. – Тайное посещение дворца Омра. – Поразительное открытие. – Кинжал правосудия вручен Судазе. – Быстрые приготовления. – План Арджуны. – Разоблачение Дислад-Хамеда.

Место пребывания браматмы постоянно находилось в Биджапуре. Он прекрасно знал все потайные коридоры, проходившие внутри стен и соединявшие все помещения огромного здания.

Копия плана этих ходов досталась ему от предшественника вместе с другими секретными бумагами. Как это делалось и ранее, он знакомил вновь избранных членов Совета семи с главной артерией этих сообщений, устроенных Адил-шахом, чтобы незаметно ходить по всему дворцу.

Благодаря этой предосторожности он смог в тот день, когда у него появились подозрения, присутствовать на совещании членов Совета семи и «древнейшего из Трех». Там он убедился, что опасения его не напрасны.

Прежде всего он переоделся пандаромом и смешался с толпой, чтобы определить, насколько искусно он загримировался. Мы оставили его раздающим зерна сандала, омоченные в священных водах Ганга.

Когда наступил нужный час, он медленно направился к дворцу, незаметно пробираясь среди развалин и стараясь не попадаться никому на глаза. Попав во дворец, он без труда, пользуясь одним только ему известным проходом, пробрался на верхний этаж, где жили члены Совета семи. Через потайное окошко, скрытое между балками потолка, которое он мог открывать и закрывать по своему желанию, он заглянул внутрь комнаты и едва не вскрикнул от удивления.

Вокруг стола, на котором стояла амфора из черной глины, наполненная древним напитком «аррек-патей», сидели все «Семь» и спокойно пили, разговаривая о событиях предыдущей ночи. Ни на одном из них не было традиционной маски, что вызвало наибольшее удивление у браматмы, так как нарушение этого пункта устава карается обычно смертью. Но, когда, всмотревшись в каждого из членов совета, он узнал Кишнаю-душителя в лице «древнейшего из Трех», он, забыв всякую осторожность, едва не позвал факиров, чтобы схватить негодяя.

К счастью, он вовремя опомнился. При малейшем шуме все «Семь» немедленно надели бы свои маски, и Арджуна был бы убит на месте факирами, которые не посмели бы поднять руку на «древнейшего из Трех» и на других членов Совета семи.

Тогда он решил отложить месть, чтобы лучше обдумать, каким образом захватить эту шайку разбойников. Прежде всего надо было узнать их планы. Прижавшись ухом к потайному окошку, он принялся слушать и с первых же слов понял, что пришел слишком поздно. Кишная говорил своим сообщникам:

– Пусть будет по-вашему, миллион рупий за поимку Наны принадлежит вам. Я отдаю даже свою часть. Варуна только что доложил мне, что вице-король с одним из офицеров и Уртсоном находится сейчас в большом зале, я сейчас же договорюсь с ним… Подождите меня здесь, я скоро вернусь и передам вам его ответ.

Догадавшись, что негодяй отправился к сэру Лоренсу по внутреннему коридору, Арджуна стал пробираться по известным лишь ему одному ходам, соединявшимся с этим коридором. Он выбрал самый короткий путь, чтобы опередить Кишнаю, и, спрятавшись за подвижной стеной, принялся ждать предателя…