Грабители морей, стр. 69

Но вдруг богатырь услыхал странные слова, поразившие его слух и взволновавшие душу. Он остановился и прислушался.

Пеггам нетерпеливым тоном возражал клерку на какие-то сказанные тем слова:

– Ах, ты все о своем!.. Мне, право, некогда сегодня толковать об этом… И что ты беспокоишься? В конце концов мы всегда с тобой сговоримся…

Участь клерка была решена: Гуттор убедился, что он сообщник Пеггама, и уже хотел окончательно войти в кабинет, как вдруг до ушей его долетел ответ Перси.

– Напрасно ты, Пеггам, издеваешься надо мной, – говорил клерк. – Смотри, не пришлось бы тебе раскаяться. Взгляни на эти часы. В четыре часа пять минут, если ты не заплатишь мне ста тысяч фунтов, будет уже поздно.

– Есть мне когда заниматься этим, как же! Как будто у меня только и дела, что ты да счеты с тобой!.. Ты, стало быть, не знаешь, что полиция арестовала моего клерка Ольдгама, без которого я совершенно не могу обойтись в Чичестере?

– Ну что ж такое? Джошуа устроит его побег. Не ты ли сам писал сегодня об этом солиситору? Но это меня нисколько не касается. Я хочу покончить с тобой, а чтобы ты не говорил, что я поступаю предательски, потрудись узнать, какими способами я надеюсь добыть нужную мне сумму. Первый способ состоит в следующем: совет ольдерменов и лордмер обещали пятьдесят тысяч фунтов тому, кто выдаст властям начальника «Грабителей», хотя бы доносчик и сам был соучастником преступного товарищества. Суперинтендант полиции обещал двадцать пять тысяч, а разные лондонские корпорации еще тридцать тысяч в общей сложности. Таким образом я могу получить даже больше того, что мне нужно, на целых пять тысяч.

Пеггам бросился в кресло, откинулся на спинку его и громко захохотал.

– Ох, уморил! Так ты собрался на меня доносить?.. Нет, я в жизни своей не слыхал ничего смешнее… Ох, батюшки!..

Он разом прекратил хохот, сухо и нервно встал, нахмурил брови и взглянул на Перси тем грозным взглядом, который так властно действовал на всех «Грабителей».

– Дурак! Жалкий дурак! – произнес он голосом, дрожавшим от гнева. – Ты забываешь, что я держу в своих руках честь нескольких десятков знатных фамилий Англии, и что, как только ты рот раскроешь, на тебя наденут смирительную рубашку и посадят в Бедлам, где ты сгниешь. Ну, мой милый, какой же твой второй способ? – продолжал Пеггам, меняя грозный тон на иронический. – Интересно узнать. Если он так же остроумен, как и первый, то это делает честь твоему уму, твоей изобретательности.

Легко себе представить, с каким жгучим интересом слушал Гуттор эту беседу двух негодяев.

Перси позеленел. Лицо его приняло такое свирепое выражение, что всякий, кроме Пеггама, мог бы прийти в ужас…

– Ты молчишь, дружочек? – продолжал иронизировать чичестерский нотариус. – Ну, так, стало быть, я и разговор покончу. Вот мое последнее слово: ты будешь служить мне еще пять лет и получишь обещанную тебе плату, после чего можешь уходить на все четыре стороны. И знай, что ничто в мире не заставит меня переменить это решение.

– Берегись, Пеггам! – вскричал шипящим голосом Перси. – Берегись, не доводи меня до крайности! Выслушай меня в свою очередь: между твоими врагами есть такие, которым стоит только шепнуть словечко… Например, я могу сказать лорду Винчестеру: «Хотите отомстить убийцам вашего отца, зарезанного в постели?..» Или леди Лонгсдэль: «Хотите отомстить за смерть вашего мужа, отца ваших детей, погибшего в ужасных муках?.. Дайте мне сто тысяч фунтов – и я вам выдам убийцу».

– Это все? – спросил Пеггам, иронически посмеиваясь.

– Нет, негодяй, не все, потому что есть люди, которые с удовольствием заплатят и еще дороже!

Перси, сильно жестикулируя, встал между дверью и своим собеседником.

– Что же это? Ты где встал? – спросил атаман «Грабителей». – Уж не думаешь ли ты загородить мне выход?

– Неужели ты думаешь, старый злодей, – продолжал, не слушая его, Перси, – неужели ты думаешь, что если я явлюсь к Эрику Биорну и скажу ему: «Хотите отомстить за смерть вашей сестры Леоноры и ее детей, утопленных в море?

Хотите освободить своих братьев из плена? Дайте мне двести тысяч соверенов, и я выдам вам виновника этих злодейств…»

Перси не договорил.

– Принимаю! – раздался вдруг за портьерой громкий зычный голос.

Портьера раздвинулась, и в дверях появился Гуттор, сверкая взглядом и внушая невольный трепет своею могучей фигурой.

Из груди Пеггама вырвался хриплый крик ярости. Негодяй хотел бежать, но богатырь схватил его за горло и, обращаясь к Перси, который сам стоял ни жив ни мертв, сказал ему:

– Я вам даю двести тысяч фунтов стерлингов, сколько вы просили… Этот человек мой?

– Ваш, – пролепетал почти бессознательно Перси.

– Негодяй! – взревел Пеггам. – Ты мне дорого за это заплатишь!

Больше ему не дали произнести ни слова. Гуттор заткнул ему рот, завернул его в ковер и побежал вон из комнаты.

В дверях он обернулся и торопливо сказал клерку, растерянно стоявшему посреди кабинета:

– Нужно торопиться… Через полчаса я вернусь и заплачу вам условленную сумму.

Смеркалось. Время дня было самое благоприятное для похищения. Гуттор в несколько прыжков добежал до лодки, открыл люк, снял с пленника ковер и сунул Пеггама под палубу. Заперев затем люк на ключ, богатырь спокойно вернулся в квартиру Джошуа, который еще не возвращался.

XVIII

Богатырь застал Перси погруженным в задумчивость. Несчастный клерк, получив плату за свою измену, не обнаружил ни малейшего восторга. Страх заглушал в нем ту радость, которую он почувствовал бы при других обстоятельствах.

Во время кратковременной отлучки Гуттора он успел сообразить, что Пеггам в тот же вечер освободит своих пленников в обмен на собственную свободу и вместе с тем жестоко отомстит своему предателю. Он не был даже уверен в том, что ему придется провести ночь у себя в постели. Пеггам, конечно, знает, что контора братьев Беринг уже заперта и, разумеется, примет меры, чтобы Перси не получил на другой день оттуда двести тысяч соверенов по чеку, выданному Гуттором, и не уехал из Англии.

– За себя вы отомстили, – сказал он богатырю, – но меня погубили.

– Это как? – удивился Гуттор.

– Ведь вы, разумеется, хлопотали ради того, чтобы освободить герцога Норрландского и его брата?

– Ну, конечно.

– Разве вы не знаете, что вам удастся достигнуть своей цели лишь ценою освобождения Пеггама?

– Отлично знаю.

– Стало быть, я прав, называя себя погибшим человеком. Как только злодей будет освобожден, он первым делом примется за меня, и уже, конечно, мне от него не спрятаться.

– В таком случае бегите… Уезжайте сейчас же из Лондона, только не во Францию через Дувр, а в Голландию через Шотландию. В Нидерландах любой банкир разменяет вам наш чек.

– Благодарю вас, вы подали мне отличную мысль. У меня просто голова закружилась… Если мне удастся спастись, то этим я вам буду обязан… Хорошо. Я уеду сейчас же, как только вернется мой патрон.

Между тем стемнело совершенно, и Джошуа не заставил себя ждать.

Адвокату не стоило ни малейшего труда подкупить тюремщика. Пять тысяч фунтов стерлингов сделали свое дело. Мистер Торнбулль объявил, что он закроет глаза и ни во что не будет вмешиваться. Друзьям Ольдгама оставалось только придумать средство украсть его из тюрьмы.

Джошуа был необыкновенно изобретателен. Он сейчас же купил большую плетеную корзину, в которую наложил всевозможных съестных припасов и лакомств. Гуттор должен был с этой корзиной отправиться в Тауэр и сказать, что он принес узнику обед. Тюремщик должен был беспрепятственно впустить его, а на обратном пути богатырь должен был унести в этой корзине похищенного Ольдгама.

Все устроилось как по писаному. Гуттор, явившись в камеру Ольдгама, вынул из корзины принесенные яства. Только что узник собрался было их отведать, богатырь деликатно обхватил его поперек, сунул в корзину и пошел с нею вон из тюрьмы. Благополучно пройдя в воротах мимо самого смотрителя, разговаривавшего там с несколькими чиновниками, он крупными шагами направился к своей лодке, которая затем быстро доплыла до брига «Олаф».