Мистерии Осириса: Древо жизни, стр. 59

Сельскохозяйственные орудия, мотыги, грабли, серпы или лопаты, строительные инструменты, формы для кирпича, столярные топоры, бронзовая, каменная и керамическая посуда, ножи, ножницы, корзины, вазы и даже деревянные игрушки... — здесь была представлена большая часть свидетельств повседневной жизни Кахуна. Значительное число предметов можно отремонтировать, и они еще могли пригодиться.

Именно в момент сортировки последней на этот день партии вещей Икер обнаружил нож со сломанным лезвием. На деревянной ручке еще можно было разобрать глубоко выбитые грубые знаки.

Присмотревшись, Икер прочел: «Быстрый».

На несколько долгих секунд юный писец потерял дар речи. Принадлежал ли нож Головорезу или нет, но этот обломок мог происходить лишь с корабля, который нес его к стране Пунт.

53

— Великий Царь, на горизонте появился город Ассиут, — серьезно объявил генерал Несмонту. — Еще есть время отступить.

Эмблемой этой, тринадцатой, провинции Верхнего Египта, были Гранатовое дерево с Рогатой змеей. Провинция находилась под покровительством шакала, провожавшего путника в опасных пространствах пустыни, которые примыкали к возделываемым землям. Здесь долина суживалась, образуя настоящий крюк. Кто хотел царствовать над Египтом, должен был контролировать эту стратегическую позицию. Над городом возвышались скалы, где были выдолблены могилы знати. В Ассиут также сходились пути всех караванов, идущих от Деклеха и Кхарджеха. Поднимая налоги сверх всякой разумной меры, местный властитель, Уп-Уаут, получал возможность содержать собственную наемную армию.

— Персона фараона должна быть ограждена от опасности, — разумно рассудил Хранитель Царской Печати Сехотеп. — Поэтому я прошу позволения самому начать переговоры.

Множество кораблей окружили царскую флотилию. Одни заградили ей дорогу вперед, другие мешали повернуть назад, третьи постепенно подталкивали ее к берегу.

Стоя у руля своего корабля, Сесострис был одет в немес — очень старинный головной убор, который своей формой символизировал то, что мысль фараона пронизывает пространство. Грудь фараона украшал нагрудник с таинственными изображениями.

Подошел Собек-Защитник.

— Это похоже на арест, Великий Царь!

— Если этот бунтарь Уп-Уаут осмелится поднять руку на царя, — пообещал Несмонту, — я размозжу ему череп!

— На землю сойду я один, — решительно заявил Сесострис. — Если я не вернусь и если на вас нападут, старайтесь выпутаться из этой сети.

Воины, стоявшие у причала, с удивлением смотрели, как огромного роста мужчина спускается по трапу.

Некоторые инстинктивно склонили голову. Ряды воинов расступились, чтобы дать ему дорогу. Никто из офицеров, получивших приказ правителя провинции позвать Сесостриса и отвести его во дворец, не посмел вмешаться.

Уп-Уаут выставил все свои войска. Великий Царь отметил, что эта мощная и решительная армия не слишком уверена в свое несокрушимости.

Непостижимым образом возникло ощущение, что именно Сесострис возглавлял эту сытую и хорошо вооруженную армию, воины которой следовали за ним в некотором беспорядке. Население провинции следило за этим странным зрелищем и не теряло из виду незваного гостя, чья голова возвышалась над океаном солдатских.

Внезапно Сесострис остановился.

— Ты, вон там, подойди ко мне!

Царь указывал на пастуха — такого худого, что все его ребра были видны. Пастух, едва прикрытый рваной набедренной повязкой, опирался на узловатую палку.

Несчастный повернул свою всклокоченную голову назад и пытался разглядеть, кого подзывает царь. Один солдат хлопнул его по плечу.

— Это тебя зовут, парень! Ну, иди.

Пастух нерешительно подошел.

— Равняй свой шаг по моему, — приказал ему царь.

Пастух пережил в своей жизни так много тяжелых минут на болоте, что это испытание не показалось ему непреодолимым. Наверное, этот великан и впрямь важный начальник, но если не можешь есть досыта и каждое утро приносит тебе дополнительные страдания, то какая, в сущности, разница?

На пороге дворца стоял очень крепкий востроносый человек со скипетром в правой руке и длинной палкой в левой. Позади него жрец высоко держал поднос, на котором помещалась сделанная из эбенового дерева статуя шакала Уп-Уаута, «Открывателя дорог», имя которого правитель провинции принял.

— Я нисколько не рад вас видеть, — заявил он Сесострису. — Я узнал о том, что двое трусов покорились вам, но не стоит думать, что я последую их примеру. Бог, покровительствующий мне, знает секреты дорог неба и земли. Благодаря ему моя страна хорошо защищена. Кто нападет на нее, потерпит сокрушительное поражение. Царствуйте на Севере, но даже не смотрите на мои земли.

— Ты недостоин управлять, — заявил фараон.

— Как смеете вы...

Царь подтолкнул вперед скелетообразного пастуха.

— А ты, как смеешь ты терпеть, чтобы хотя бы один из жителей твоей провинции прозябал в такой нищете? У твоих воинов всего вдоволь, а твои крестьяне умирают с голоду. Ты, который считаешь себя таким сильным, что позволяешь себе даже оскорблять фараона, ты предал Маат и презираешь население, процветание которого ты призван обеспечивать! Кто осмелится сражаться и умереть за такого жалкого начальника? Тебе остается только один выход: исправить причиненное тобой зло и согласиться с хозяином Обеих Земель.

— Пусть мой покровитель шакал уничтожит агрессора! — воскликнул правитель провинции.

Статуя двинулась в сторону Сесостриса.

Каждому показалось, что он видел, как открывалась пасть хищника. Монарх дотронулся до своего нагрудника, на котором был изображен грифон, поражающий силы хаоса и врагов Египта. Грифон, носитель обеих корон, символизировал власть фараона над обеими землями — землей Севера и землей Юга.

К всеобщему удивлению, голова шакала склонилась в поклоне.

Уп-Уаут, Открыватель земель, признал Сесостриса своим владыкой.

Воины побросали свое оружие на землю.

Понимая, что больше ни один солдат его не послушает, правитель провинции опустил свой скипетр и палку начальника.

— Это правда, что я использовал богатства моей провинции для вооружения моей армии, но я опасался нападения.

— Неужели фараон стал бы завоевывать свои собственные земли? Я являюсь одновременно единством и множеством. Первое не мешает второму, а второе не могло бы существовать без первого. Когда достигнута внутренняя гармония, ни один пастух не погибнет от отчаяния.

— Избавьте меня от постыдного суда и убейте меня здесь же.

— Зачем мне убивать верного слугу царства?

Уп-Уаут упал на колени перед владыкой Египта, потом поднял руки в знак почитания.

— Перед жителями твоей провинции, — сказал Сесострис, — ты принес мне клятву на верность, и слово твое назад взято не будет. Я оставляю тебя во главе этой земли, процветание которой ты будешь обеспечивать согласно указаниям Верховного Казначея Сенанкха. Что касается твоих воинов, то они поступают под командование генерала Несмонту. Отныне единственной твоей заботой станет обеспечение благосостояния твоих подчиненных. Поднимись и возьми символы своей власти.

— Многие лета Сесострису! — крикнул один воин, слова которого тотчас же подхватили его товарищи.

Под звуки ликующих криков толпы царь и правитель провинции вошли во дворец.

— Я никогда не думал, Великий Царь, что вы простираете свою власть и на шакала Уп-Уаут!

— Ты не знаешь, что он является частью тех божественных сил, которые участвуют в таинствах Осириса, исполняемых фараоном. Скажи: не ты ли, находившийся под его покровительством и не знавший истинной его природы, являешься тем преступником, который покусился уничтожить акацию великого бога?

Правитель провинции был так изумлен, что Сесострис вполне уверился в его искренности.

— Великий Царь, кто совершит такое святотатство, тот погубит навеки свое имя! Я же хочу, чтобы мое имя жило в моем вечном жилище, где, благодаря ритуалам, я стану сопричастным Осирису. Я знаю, что его акация символизирует воскресение, на которое надеются справедливые. Вашим именем и именем моих предков, которые проклянут меня, если я лгу, клянусь, что я не виновен!