Храм Миллионов Лет, стр. 4
— Существуют лишь два главных препятствия: лев и Серраманна. Мы отравим первого и уничтожим второго. Затем мы похитим Рамзеса, и вы увезете его в Грецию.
— Почему бы не убить его?
— Потому что мое царствование не начнется с пролития крови. Официально Рамзес откажется от трона и решит отправиться в длинное путешествие, во время которого станет жертвой несчастного случая.
— А Елена?
— Как только я стану фараоном, моей матери придется подчиниться мне и прекратить защищать ее. Если Туйа не проявит благоразумие, я заточу ее в храме.
Менелас размышлял.
— Неплохо для египтянина… Есть ли у вас необходимый яд?
— Конечно.
— Греческий воин, которого нам удалось внедрить в личную охрану вашего брата, опытный солдат, он перережет горло Серраманне, когда тот будет спать. Когда мы начнем действовать?
— Немного терпения, я должен съездить в Фивы. Как только я вернусь, мы нанесем удар.
Елена наслаждалась каждой секундой счастья, которое, казалось, ускользнуло от нее навсегда. Одетая в легкое, благоухающее цветами платье, в легкой вуалевой накидке, чтобы защититься от солнца, она была прекрасна и жила при дворе Египта как в сказочном сне. Она, которую греки называли «порченой собакой», сумела ускользнуть от Менеласа, этого порочного и подлого тирана, чьим самым большим удовольствием было унижать ее.
Туйа, великая царская супруга, подарила ей свою дружбу и позволила жить свободно в стране, где женщина не была заперта в глубине дома, а была госпожой.
Была ли Елена в самом деле ответственна за тысячи смертей греков и троянцев? Она не желала этой безумной резни, которая годами отправляла молодых людей на убийство друг друга, но молва продолжала обвинять ее и вынесла приговор, не дав возможности оправдаться. Здесь, в Мемфисе, никто не упрекал ее, она ткала, слушала музыку и сама играла на музыкальных инструментах, купалась в бассейнах и наслаждалась бесконечным очарованием дворцовых садов. Грохот оружия таял в прошлом, уступая место пению птиц.
Много раз на дню Елена воздевала свои белые руки, моля богов о том, чтобы этот сон не нарушился. Она желала лишь одного — забыть прошлое, Грецию и Менеласа.
Когда она шла по аллее, усыпанной песком, между клумб персей она заметила труп пепельного журавля. Подойдя, она увидела, что брюхо птицы разрезано. Елена опустилась на колени — и среди греков, и среди троянцев она была известна как прорицательница.
Супруга Менеласа оставалась склонившейся в течение долгих минут.
Будущее, которое она прочла по внутренностям несчастной птицы, повергло ее в ужас.
4
Фивы, крупный город на юге Египта, был владением Амона, бога, вооружившего руки освободителей, когда они изгоняли много веков назад завоевателей гиксосов, жестоких и диких азиатов. С тех пор как страна вновь обрела независимость, фараоны отдавали дань уважения Амону, украшая его храм из поколения в поколение. Так Карнак, никогда не прерывающаяся стройка, стал самым богатым и обширным из египетских святилищ, государством в государстве, верховный жрец которого казался скорее управляющим с обширными полномочиями, чем духовным лицом.
По прибытии в Фивы Шенар добился приема. Два человека беседовали под деревянным, обвитым глициниями и жимолостью навесом неподалеку от священного озера, откуда веяло легкой прохладой.
— Вы приехали без сопровождения? — удивился верховный жрец.
— Лишь небольшое количество людей знает о моем присутствии здесь.
— А… Вы рассчитываете на мое молчание.
— Ваше противостояние Рамзесу все еще в силе?
— Больше чем когда-либо. Он молод, вспыльчив, порывист, его правление было бы ужасным. Сети допустил ошибку, назначив его.
— Вы согласны довериться мне?
— Какое место вы дадите храму Амона, если взойдете на трон?
— Разумеется, первое.
— Сети благоволил к другим святилищам, в Гелиополе и Мемфисе, мое единственное желание — не видеть Карнак отодвинутым на второй план.
— Так сделал бы Рамзес, но не я.
— Что вы предлагаете, Шенар?
— Действовать, быстро действовать.
— Другими словами, действовать до погребения Сети.
— По правде говоря, это наш последний шанс.
Шенар не знал, что верховный жрец Амона тяжело болен, по словам его врача, ему оставалось жить несколько месяцев или даже несколько недель. Так что быстрое решение показалось сановнику добрым знаком, посланным богами. До того как умереть, у него был шанс увидеть Рамзеса лишенным высшей власти, а Карнак спасенным.
— Я не потерплю никакого насилия, — заявил верховный жрец. — Амон дал нам мир, ничто не должно его нарушить.
— Будьте уверены, хоть он и неспособен править, Рамзес остается моим братом, и я очень к нему привязан. Ни на мгновение я не желал причинить ему малейший вред.
— Какую судьбу вы приготовили для него?
— Это энергичный молодой человек, влюбленный в приключения и странствия. Как только он избавится от непосильной ноши, он отправится в большое путешествие и посетит множество стран. Когда он вернется, его опыт будет нам полезен.
— Я также настаиваю, чтобы царица Туйа оставалась вашим особым советником.
— Так оно и будет.
— Оставайтесь верны Амону, Шенар, и судьба улыбнется вам.
Старший сын Сети почтительно поклонился. Доверие этого старого жреца было как нельзя кстати.
Долент, старшая сестра Рамзеса, наносила притирания на свою лоснящуюся кожу. Ни красивая, ни уродливая, слишком высокая, вечно усталая, она ненавидела Фивы и Юг. Дама ее круга могла жить только в Мемфисе, посвящая свое время бытовой суете и рою сплетен и новостей, оживлявших золотое существование знатных семей.
В Фивах она скучала. Конечно, ее принимало лучшее общество, она ходила с одного пиршества на другое, пользуясь положением дочери великого Сети, но мода отставала от моды в Мемфисе, а ее супруг, тучный и веселый Сари, бывший наставник Рамзеса, мало-помалу впадал в неврастению. Он, в недавнем прошлом глава «Капа», университета, готовившего будущих чиновников царства, был отстранен от дел из-за ошибки Рамзеса.
Да, Сари был душой заговора, целью которого было устранить Рамзеса, да, его жена Долент приняла сторону Шенара, да, они ступили на ошибочный путь, но разве Рамзес не должен был даровать им свое прощение после смерти Сети?
На его жестокость можно было ответить лишь местью. Удача отвернется от Рамзеса, и в этот день Долент и Сари воспользуются этой возможностью. В ожидании этого Долент ухаживала за своей кожей, а Сари читал или спал.
Прибытие Шенара вырвало их из оцепенения.
— Возлюбленный брат мой! — воскликнула Долент, обнимая его. — Ты принес хорошие новости?
— Возможно.
— Не томи нас! — потребовал Сари.
— Я собираюсь стать царем.
— Час нашей мести близок?
— Возвращайтесь со мной в Мемфис, я спрячу вас до исчезновения Рамзеса.
Долент побледнела.
— Исчезновения?
— Не волнуйся сестренка, он уедет за пределы страны.
— Ты дашь мне важную должность при дворе? — спросил Сари.
— Ты показал себя неумелым, — ответил Шенар, — но твои качества будут мне полезны. Будь верен мне, и твоя карьера будет блестящей.
— Даю тебе слово, Шенар.
В мрачном холодном дворце в Фивах красавица Исет заботливо растила Ха, любимого сына, которого подарил ей Рамзес. Зеленоглазая, с точеными чертами лица, грациозная, шаловливая и жизнерадостная Исет была очень привлекательной женщиной и второй женой правителя.
«Вторая жена»… Как было трудно принять этот титул и следовать предписаниям, которые он навязывал! Однако Исет не испытывала зависти к Нефертари, такой красивой, такой нежной, такой вдумчивой. Несомненно, она была достойна стать будущей царицей, хотя никогда не желала ею быть.
Исет порой хотела, чтобы в ее сердце загорелась ненависть, которая помогла бы ей яростно сражаться против Рамзеса и Нефертари, но она продолжала любить того, кто подарил ей столько счастья и радости, мужчину, который подарил ей сына.