Дело Тутанхамона, стр. 46
– Удача от нас отвернулась! Каков теперь ваш план?
– Достичь скального грунта Долины у больших гробниц. Захоронения времени Рамсесов расположены выше, чем гробницы XVIII династии, к которой принадлежал Тутанхамон. Поэтому надо не только избавиться от мусора, но и срыть культурный слой времени Рамсесов.
– Серьезная задача!
– Для этого вы меня и наняли, не так ли?
– Пусть это останется тайной, – усмехнулся граф. Он встал и медленно спустился по тропинке, опираясь на трость.
Иногда его немногословность огорчала Картера. Конечно, он привык к неудачам, но все равно нуждался в дружеской поддержке.
Заходящее солнце лизнуло склон Долины, и перед ним предстала юная брюнетка в белом платье.
– Я не хотела уезжать, не попрощавшись, – сказала леди Эвелина.
– Я тронут, – вежливо ответил Говард.
– Вам здесь, наверное, ужасно одиноко.
– Я не один. Здесь много фараонов.
– Не слишком ли они, по-вашему, безмолвны?
– Во всяком случае, их голос не так нежен, как ваш!
– Уж не пытаетесь ли вы за мной ухаживать, мистер Картер?
– Что вы, я чересчур для этого неловок.
– Не вам судить.
– Вернетесь ли вы, леди Эвелина?
– Обязательно!
И белое видение исчезло в сумерках.
Лако захлопнул папку. Он не собирался щадить чьи-либо чувства и принял лорда Карнарвона весьма холодно.
– Простите, месье Лако, но мне нечем с вами поделиться. Сезон не удался.
– Вам следовало бы нанять другого археолога, граф.
– Но я вполне доволен Картером!
– Да уж, язык у него хорошо подвешен, особенно когда он ругает Управление и обзывает его начальника ученым средних дарований!
– Ну что вы, это сплетни!
– Которые я очень часто слышу!
– Хотите побеседовать о Картере?
Лако открыл папку:
– Правила ведения раскопок изменились! Отныне в договор включен пункт, в обязательном порядке предусматривающий постоянное присутствие инспектора на раскопе. Он будет следить за ведением работ и сможет при необходимости вмешаться.
– А не боитесь ли вы некоторых, как бы лучше выразиться, трений?
– Мне это безразлично.
– Что-нибудь еще?
– Я изменил правила дележа находок!
Граф стиснул рукоятку трости.
– Продолжайте!
– Отныне дележ отменяется! Управление будет приобретать найденные древности полностью или частично, по своему усмотрению и в зависимости от потребностей музея!
– Это демонстрация силы?
– Нет, научная необходимость.
– Значит, мне придется подчиниться?
– Советую вам так и поступить. Есть и еще кое-что, ваше сиятельство! Напоминаю, что срок вашей концессии истекает в апреле 1923 года. Долина перейдет в распоряжение Управления!
– Это не так! Месье Масперо называл другие сроки.
– Да упокоится он с миром! Теперь начальник Управления – я. Вы возвращаетесь домой? Счастливого пути.
Осенью 1921 года граф слушал первые радиопередачи по огромному приемнику, уродовавшему интерьер его библиотеки. Мир катился в пропасть. В Китае разрешили коммунистическую партию, в Германии, национал-социалистскую, возглавил Гитлер, в России зверствовал террор, в Англии бастовали горняки. Положение в Египте снова обострилось. Мятежный дух народных масс заставил власти Великобритании вступить с националистами в переговоры, однако те быстро зашли в тупик из-за неуступчивости британской стороны. Козлом отпущения вновь стал Заглул, которого теперь сослали на Сейшелы.
Глядя в окно библиотеки, граф любовался пейзажем, который не менялся на протяжении веков. Европа разорена чудовищной войной, общество рушилось, а Хайклер оставался прежним.
После ужина леди Альмина присела рядом с мужем у камина.
– Вас что-то беспокоит, дорогая?
– Плохие новости из банка. Курс фунта падает, инфляция растет, а мы живем на широкую ногу. Содержать пятнадцать тысяч гектаров земли и столь многочисленную прислугу, как у нас, скоро станет совершенно невозможным! Придется экономить, – вздохнула она.
– На чем?
– Прислугу не уволишь, без садовников нам не обойтись, конюшня нужна для псовой охоты. Остается только…
– Свернуть раскопки?
– Признайте, дорогой, что они себя не оправдали. Продажа коллекции не покроет ваших затрат. Пожалуйста, подумайте об этом.
Порой Картер жалел о том, что не состоит на государственной службе, которая позволила бы ему вести раскопки без всяких обязательств. Однако он понимал, что его сожаления беспочвенны: будь он простым чиновником, ему бы не позволили копать в Долине. Только такой щедрый человек, как лорд Карнарвон, мог воплотить его мечту.
Картер шел к Винлоку. Сегодня ему предстояло выставить на продажу последний лот из коллекции графа Карнарвона. Скоро в экспозиции нью-йоркского музея «Метрополитен», к великому несчастью Британского музея и Управления раскопками и древностями, появится больше двухсот новых экспонатов. Вырученные от продажи коллекции средства должны были покрыть большую часть расходов графа. Картеру полагались комиссионные, которые позволят ему безбедно прожить остаток дней в каком-нибудь местечке Верхнего Египта, вдали от той цивилизации, к которой он себя уже не причислял.
Винлок находился в отличном настроении, но заметил, что Картер подавлен.
– Срок концессии истекает весной 1923 года, а я все так же далек от цели, – уныло сказал Говард.
– В Нью-Йорке я внимательно исследовал находки Дэвиса и пришел к выводу, что это следы поминок, происходящих на похоронах в Долине. Я даже определил, что присутствовало восемь человек. На них были надеты гирлянды из цветов. Они ели утку и баранину, пили пиво и вино. Потом спрятали объедки, черепки посуды и ушли!
Немного воспряв духом, Картер воскликнул:
– Верно! Тутанхамон здесь, рядом, но как же мне отыскать его гробницу?
56
Демосфен не находил себе места от злости. Из-за Картера черный рынок лихорадило! Конечно, гробницы по-прежнему расхищали, но доступ к царскому некрополю в Долине был закрыт. А ведь даже самые скромные предметы из Долины ценились очень высоко. Поэтому Демосфен продолжал клеймить Картера в дружеских беседах с инспекторами. Они не отвергали его щедрых взяток и охотно выслушивали лживые россказни. Все знали, что Лако терпеть не может этого одержимого археолога, что тот чересчур работоспособен, и хотели поскорее от него избавиться. За ним закрепилось прозвище псих из Долины, ведь Картер – подумать только! – перемещал тонны песка в поисках гробницы, которую давным-давно раскопал Дэвис!
Вручив традиционные конвертики трем молодым самолюбивым инспекторам, Демосфен произнес:
– Я должен сообщить вам неприятное известие! Говард Картер – бесчестный человек. Он сговорился с американцами и втридорога сбывает им редчайшие произведения искусства!
– Ворованные? – спросил старший по должности.
– Естественно!
– Законный владелец – граф?
– Да.
– Здесь мы бессильны.
– Но ведь он продает египетское достояние!
– Раз владелец граф, значит, это его право.
– Это еще не все! – спохватился Демосфен. – Картер консультирует других коллекционеров и берет за это деньги! Даже миллиардер Гульбенкян, богатейший нефтепромышленник Востока, платит ему по-царски! Картер наживается на Египте, господа!
– Доказательства?
– Разве моего слова недостаточно?
– Мы все равно не можем ничего поделать. Картер не состоит на службе в Управлении и может зарабатывать как хочет. Нужно, чтобы он допустил серьезный профессиональный промах, например, разрушал памятники.
Демосфен заказал конопляной водки. Ему хотелось забыться!
Картер вызвал Гургара и приказал работать вдвое быстрее. Место он выбрал к востоку от гробницы фараона Сипта, жившего в эпоху XIX династии. Этот участок Долины Дэвис не исследовал, и Картер надеялся здесь что-нибудь найти.