Жиган и бывший мент, стр. 44
«Мужчине, обещавшему помочь мне в поисках мужа. Надеюсь, вы не забыли своего слова, данного мне на Тверском бульваре? Вы показались мне порядочным человеком. Жду вашего визита. Приходите с другом, которого вам удалось найти с моей помощью».
Лилечка осталась довольна текстом, который она сочинила. Достаточно расплывчато для человека, который не знает, о чем идет речь. Для Дениса, например. Если даже объявление попадется ему на глаза, он вряд ли догадается, что его автор – Лилия Николаевна Воловик. И в то же время, достаточно внятно для того, кому оно адресовано. И не только точно, но и очень психологично, как она считала. Тот толстый тюфяк, с которым она встретилась на Тверском, не сможет не почувствовать себя обязанным ей, ведь она и в самом деле подсказала ему, как решить его проблему. И он в самом деле обещал помочь ей в поисках Генриха.
А раз обещал, пусть выполняет. Как он тогда сказал? «Я еще никогда не обманывал женщин!» Вот идиот! Но такие идиоты как раз и нужны, когда хочешь чего-то добиться чужими руками.
Обзвонив газеты, Лилечка совсем успокоилась. Она вновь щедро налила себе ликера, сбросила халат и растянулась на своей кровати.
Поглаживая себя, она с удовольствием почувствовала, что к ней вновь вернулось привычное желание мужского тела. Лилечка тяжело вздохнула, допила ликер и, сжав одной рукой свою грудь, другую положила себе между ног и крепко сжала ее бедрами.
Придется на этот раз обойтись без мужчины…
Через мгновение она забыла о существовании Дениса, наследства Генриха и вообще всех своих проблем.
Ей не могло уже прийти в голову, что объявление может остаться непрочитанным тем человеком, кому оно адресовано.
Лилечка не сомневалась в успехе. Она привыкла все делать сама, своими руками.
Глава 20
Обнаружив на своем рабочем столе странный конверт – тот был подписан человеком, в смерти которого Глеб Абрамович не сомневался, – он счел это глупой шуткой и хотел было вызвать секретаря и устроить ему нагоняй за то, что тот не просматривает почту.
Глеб Абрамович уже протянул руку к звонку, но вдруг заметил, что конверт вскрыт. Это означало, что секретарь с письмом ознакомился и счел его содержание достойным внимания своего шефа. На тупость своего секретаря Белоцерковский не имел никаких оснований жаловаться. Ясно было, что письмо адресовано лично Глебу Абрамовичу…
С первых строк ему показалось, что это какой-то бред сумасшедшего. Но чем дальше он читал, тем больше сомневался, что писал это безумец. Слишком продуманным было это безумие, слишком много автору письма было известно такого, о чем знал один ГБ.
«Уважаемый Глеб Абрамович! – было написано на обыкновенном тетрадном листе. – Я мог бы потребовать у вас денег, но считаю, что деньги нужно заработать, а не просто отнять у другого. Поэтому ни о каких деньгах речи у нас с вами идти не будет.
У вас находится одна вещь, которую мне подарил, находясь при смерти, известный вам Витольд Мошнаускас. Подарил, но передать не успел, и она попала к вам. А вы, Глеб Абрамович, воспользовались этой вещью недобросовестно. Речь идет о кассете с записью, содержание которой вам хорошо известно. В этом нет сомнений, иначе вы не стали бы покупать акции «Демократического банка» – не такой уж вы клинический идиот, верно?
Очень серьезно вас предупреждаю: уничтожать кассету вы не должны ни в коем случае. Иначе… Иначе мне придется очень сильно осложнить вашу жизнь. Вы же не хотите бояться каждого куста, а, Глеб Абрамович?
Неужели вы думаете, что ваши деньги гарантируют вам неуязвимость?
Нет, я не верю, что вы можете быть столь наивны! Ваши деньги гарантируют вам только пышные похороны. Впрочем, и в этом нельзя быть уверенным. Вон Генрих Львович уж на что богатый был человек, а какие у него похороны случились? Срам, да и только!
Ну, достаточно болтовни! Давайте перейдем к делу. Я думаю, лучшим решением для вас будет взять эту самую кассету и пойти погулять по Сокольникам в полном одиночестве. Так и мне меньше возни с вашей охраной будет, и вам спокойнее, а то ненароком и зацепить могут.
Ах, да… Вы же не верите в серьезность моих намерений! Мне нужно еще доказать вам, что я человек, с которым можно иметь дело и лучше всего разговаривать вежливо и конструктивно. Вот незадача-то! Как же вас убедить-то? Какими весомыми аргументами?
Давайте сделаем вот что: вы предупредите своего… ну, я не знаю, как вы его называете… короче, человека, который занял место Мошнаускаса, – «главного головореза» или там «руководителя спецслужбы» – Юру Зверева, что я его в ближайшие дни убью.
Пусть бережется, хотя смею вас уверить, ему это не поможет. Не хотелось бы об него руки марать, да ваша несговорчивость заставляет.
Глеб Абрамович, а ведь когда вы узнаете, что он убит, как я вас и предупреждал, вы совсем по-другому будете обо мне думать…
С надеждой на взаимопонимание, ваш, не могу написать «друг», но пока и не враг».
Вот такое письмецо… Белоцерковского даже пот прошиб, когда он читал о Воловике и о Звереве. Откуда этой сволочи известно?! Ведь о кассете вообще ни одна живая душа не знает! Как только выяснилось, что Мошнаускас убит, все содержимое его сейфа тотчас было доставлено Белоцерковскому, в том числе и эта кассета.
И вот, оказывается, кто-то о ней знает. За каким чертом кому-то понадобилась эта кассета? Кому она вообще может быть нужна? Ведь кому-то она нужна?
Глеб Абрамович вскочил со своего кресла и пробежался по кабинету. Делая второй круг, он вдруг остановился и хлопнул себя ладонью по лысине.
Ну конечно! Кому еще нужна эта кассета, как не наследнице Воловика, его до мозга костей развратной вдовушке? Генрих вовремя догадался отправить свою скандально популярную супругу в Италию и держать ее там, не пуская в Москву. Она же до сих пор находится в дурацком подвешенном состоянии, не имея возможности вступить в права наследства.
И это очень хорошо. Пока они рассматривают виноград, который достать не могут, Белоцерковский потихоньку приберет к рукам многое из того, что осталось без присмотра после исчезновения Генриха Львовича. Да какого там исчезновения, после смерти!
Уж ему-то это отлично известно. Он не раз просматривал кассету, пытаясь понять, нет ли тут какого-нибудь подвоха, не фальсификация ли это.
А кассета ему и самому нужна будет. Когда придет время устраивать разборки между акционерами воловиковских банков, он в нужный момент обнародует эту кассету. И тогда решающий голос будет у него. Но пока этого делать не следует, еще слишком рано.
Надо еще скупить все пакеты акций, которые остались без присмотра, без хозяйского глаза. Их владельцы уже начали забывать о Генрихе Львовиче Воловике и почувствовали самостоятельность. Теперь они готовы продавать без оглядки на «хозяина», поскольку хозяина нет и не предвидится. А цену Глеб Абрамович Белоцерковский умеет давать хорошую, соблазнительную цену.
Однозначно: с кассетой он ни за что не расстанется! Это его тайное стратегическое оружие в борьбе за оставшееся без присмотра наследство Генриха Воловика.
Отдать ее какому-то сумасшедшему?.. Разве он, Глеб, похож на идиота?
Да… Но автор письма недвусмысленно угрожает. Ему угрожает, самому ГБ!
Вздор! Это же наверняка писала жена, вернее, вдова Воловика. Каких ждать от нее серьезных угроз? На пушку берут, только и всего. У Генриха, кажется, был еще и сын, но, говорят, недавно его нашли убитым. Там какая-то темная история с этим сыном…
Впрочем, надо принять меры предосторожности. Надо и в самом деле вызвать Зверева. Но не затем, чтобы предупредить его о возможном покушении на его жизнь. Пусть найдет этих обнаглевших до последней степени наследничков и разберется с ними.
Это не слишком сложное поручение, если учесть, что Звереву приходилось заниматься делами и посложнее. Правда, под руководством Мошнаускаса, но и сам он не лыком шит, надо думать. Пусть займется.