Полундра, стр. 15
ГЛАВА 9
Первая клиническая больница города Мурманска чем-то напоминает дворянскую усадьбу, устроенную в самом центре города. Большой роскошный парк со множеством вековых елей окружает старые, еще довоенной постройки двухэтажные корпуса больницы, отчего, несмотря на близость оживленных городских улиц, на территории больницы всегда тихо и очень уютно, словно в лесу. Первую клиническую больницу иногда еще называют клиническим городком, потому что здесь лечат практически все разновидности человеческих недугов, а территория, занимаемая больницей, и количество корпусов столь велики, что и в самом деле производят впечатление небольшого городка – очень уютного, тихого, ухоженного и красивого.
Однако белокурую девушку, торопливым шагом шедшую по аллее между больничными корпусами, вся эта тишина, красота и уют интересовали мало. С тревогой глядя по сторонам, она переходила от одного корпуса к другому, читала их номера, пока наконец не нашла нужный – с надписью под ним «Отделение травматической хирургии», – куда она поспешно зашла, бережно затворив за собой массивную старинную дверь.
Дежурная медсестра при входе, выслушав просьбу, внимательно оглядела ее и машинально переспросила:
– К Старикову? Да, он у нас. Пойдемте...
Протянув белый халат, она повела белокурую девушку по больничному коридору.
Коммерсант Борис Стариков лежал в отдельной палате, соответственно его рангу и выплаченным за лечение деньгам. Это было просторное и светлое помещение с телевизором, видеомагнитофоном, холодильником, полкой с иллюстрированными журналами и кнопкой немедленного вызова дежурного врача, причем после нажатия на эту кнопку дежурный врач действительно появлялся. Впрочем, все эти удобства и почет его мало радовали. Потому что Борис Стариков был, что называется, лежачим больным. Кроме правой руки, безжалостно сломанной Полундрой еще в самом начале, коммерсанту в той драке в ресторане выбили передние зубы, сломали два ребра и ухитрились вывихнуть голеностопный сустав левой ноги. Так что теперь, закутанный в гипсовые повязки, как младенец в пеленки, Борис Стариков лежал, как колода, на своей постели, здоровой левой рукой выполняя все необходимые жизненные функции.
Лишенный возможности двигаться, прикованный намертво к больничной койке, коммерсант Борис Стариков скучал отчаянно. Телевизор смотреть ему уже надоело, читать тем более, поскольку к чтению он и вовсе был человек не приученный. Больше всего на свете ему бы сейчас хотелось от души потрепаться с кем угодно, хоть с самой последней санитаркой-уборщицей в этой поганой больнице. Однако медперсонал здесь был постоянно занят и очень злился, когда оказывалось, что коммерсант вызывал их к себе просто так, поболтать. Борис Стариков теперь был бы очень рад оказаться в общей палате вместе с другими больными, однако как раз этого ему и сделать-то было нельзя. Бабки ж уплачены за отдельную палату со всеми удобствами!
Поэтому коммерсант Борис Стариков был несказанно рад, когда дверь его похожей на камеру одиночного заключения палаты открылась и на ее пороге возникла белокурая девушка. Широкая, вся в ссадинах, залепленная пластырем рожа коммерсанта расплылась было в довольной улыбке, однако в следующий момент Стариков счел за лучшее эту свою радость не показывать. Скроив гримасу досады, он тяжело вздохнул, закатил глаза и печально отвернулся к окну, украдкой наблюдая, какое впечатление производит это все на белокурую девушку.
А впечатление было сильным. Бизнесмен мог бы и не корчить болезненной рожи: его вид с забинтованной головой и почти полностью закутанным в гипсовый панцирь туловищем был отменно страшен.
– Боря, – тихо сказала белокурая девушка, робко подходя к кровати. – Тебе очень больно?
Боря снова трагически вздохнул и поморщился:
– А ты как думаешь? Этот твой мореман, сволочь проклятая... Чтоб там акулы ему яйца откусили! Козел вонючий... Ну ничего, я еще доберусь до него!
– Боря, не надо так, пожалуйста! – На глазах девушки заблестели слезы. – Боря, он же не виноват, что ты сам... Что он мог сделать?
– А, так и ты туда же! – вспылил коммерсант, здоровой левой рукой ударяя по постели. – Как эти морды ментовские. Зачем, говорят, со спецназовцем связался! Соображать надо, с кем в драку лезешь! Ну, я еще доберусь до него, – повторил он мстительно. – Я ему еще такое устрою, что он в собственном дерьме захлебнется!
Белокурая девушка смотрела на лежащего на постели печально и озабоченно.
– Боря, – снова осторожно начала она. – Я вот к тебе пришла...
– А, ну, я очень тронут! – самодовольно заметил Боря.
– Боря, я вот тут тебе фруктов принесла, бананы, апельсины...
– Фу, блин, да этого дерьма я уже объелся! – с выражением досады на лице заявил Боря. – Мне братки всего этого натащили, смотреть не хочется. Вон, на столе лежит...
Это была правда – на широком столике у окна горкой лежали различные тропические фрукты, как известно, стоившие особенно дорого в холодном северном городе Мурманске.
– Ну, сядь, что стоишь как дура! – развязно прикрикнул на нее коммерсант. – Брось на стол свой пакет! Стоит, нянчится с ним...
Торопливыми нервными движениями девушка положила свой пакет с фруктами на стол, придвинула к кровати стул, уселась на него.
– Ну, рассказывай, – с самодовольной улыбкой сказал бизнесмен. – Что там у вас в вашем хреновом военном городке новенького?
– У нас... – Белокурая девушка тяжело вздохнула. – Сергей на гауптвахту посажен...
– Погоди, сядет еще куда покруче! – с циничной уверенностью заявил Стариков.
– Боря, пожалуйста! – Белокурая девушка нервно потирала свои руки. – Понимаешь, я специально для этого сюда приехала...
– Для чего? – недовольно вскинулся коммерсант.
– Я специально приехала тебя просить за Сергея...
– За этого моремана? – Бизнесмен цинично расхохотался. – Ну надо же, как печально! А я-то как дурак подумал, что меня навестить сюда приехала!
– Боря! – На глазах девушки снова заблестели слезы. – Ведь Сергей офицер-подводник! Ведь ему из-за этой дурацкой драки срок могут дать, понимаешь ты?
– Так ему и надо! – самодовольно ухмыльнулся Стариков. – Разве ж это дело – людей ни за что бить, руки-ноги им калечить!
– Боря, я прошу тебя! – Капля прозрачной росы скользнула по щеке белокурой девушки. – Боря, не погуби его! Ну что тебе стоит!
– Не погуби? – Коммерсант расхохотался, его маленькие, заплывшие жиром глазки заблестели от удовольствия. – Ишь ты как запела: не погуби! – Он откровенно наслаждался ситуацией. – А ты вот мне скажи: что я буду иметь со всего этого? А?
– Боря, пожалуйста, забери свое заявление из милиции!
– Ах, вот как! Значит, ты хочешь, чтобы я забрал из ментовки свою заяву. Когда я это сделаю, твой мореман выйдет на свободу и снова будет гулять с тобой, пока я буду тут гнить, в этой вонючей больнице. Потом я отсюда выйду, но опять же – к тебе не подходи! Иначе этот твой медведь мне снова все кости переломает! Ну и скажи: зачем мне все это нужно?
Не отвечая, девушка сидела понурив голову.
– И ты об отце своем подумала? – продолжал бизнесмен. – Этот твой Полундра, конечно, очень крутой и драться может ловко. Но ведь он же нищ, как церковная крыса! – Стариков ухмыльнулся. – А у тебя отец больной. Сможет ли он так о твоем отце позаботиться, как это могу сделать я?
– Боря, я на все согласна, ты слышишь? На все! Только забери заяву...
– На все? – Вдруг став серьезным, бизнесмен приподнялся на кровати и попытался заглянуть в глаза девушке. – На все? – настойчиво повторил он.
Белокурая девушка, пряча глаза, кивнула:
– Да... На все...
– Мне нужна ты, понимаешь? – тяжело засопев от волнения, заговорил коммерсант. – Нужна вся, целиком. Без всяких конкурентов и соперников. Чтобы я этого моремана больше в глаза не видел!
– Боря, я все сделаю, что ты хочешь. Я клянусь тебе. Только спаси моего отца...
– Все сделаешь? – серьезно переспросил Стариков. Он потянулся, здоровой левой рукой взял белокурую девушку за руку. Та вздрогнула, сделала движение, желая отдернуть руку, но потом сдержала себя, ее ладонь осталась лежать в руке коммерсанта. Тот, прекрасно видя всю игру чувств, только самодовольно ухмыльнулся. – Смотри, ловлю тебя на слове, – сказал он. – Все – это значит все. И смотри, не вздумай переиграть, куда-нибудь сбежать от меня. Учти, если надо, я тебя из-под земли достану! И на своего моремана особенно не надейся. Будет мне действовать на нервы, я найду способ устранить его. И все его искусство рукопашного боя ему не поможет!