Сказание о граде Ново-Китеже, стр. 47

3

– Вы сказали: все пополам! – откинув со лба свисавшие волосы, резко сказал Косаговский. – И риск, и барыш! Барыш – дело хорошее, но стоит ли барыш того, чтобы ради него рисковать?

– Трусы в карты не играют!

– Правильно! Но и в омут головой мне кидаться нет охоты. Словом, я должен знать все условия, на которых мне придется, как вы выразились, работать рука об руку с вами, – солидно, по-деловому говорил летчик. – Я должен знать все! И как вы попали в Ново-Китеж. И как вы завязали дружбу с детинскими верховниками. И кто здесь ваши друзья, и кто враги.

– Стоп! – раздраженно крикнул братчик. – Это игра не по правилам – это удар ниже пояса. Вопросы разведчика!

– Ничуть. Я хочу знать условия нашей совместной работы. Только и всего.

Братчик помолчал, заложив руки за спину и покачиваясь с пяток на носки. В глазах его промелькнуло выражение, какое бывает, когда человек колеблется, не зная, на что решиться.

– Хорошо! Слушайте! – Он сел к столу и медленно, обеими ладонями пригладил свои жиденькие, будто приклеенные к черепу волосы. – С чего же начать? Отвечу на ваши вопросы по порядку. Не я Колумб Ново-Китежа. Открыл его без малого три года назад офицер нашего полка, бывший есаул Забайкальского. казачьего войска Цыденбаев. Продувная бестия, между прочим, пробы негде ставить! По национальности бурят, был послушником в дацане [37]. Ламы обучили его всяким фортелям. Матерый разведчик! Угонял из Забайкалья табуны для кавалерии, работал и на гитлеровский абвер, брал доллары от американской разведки. А в последние годы со мной работал, в нашем Харбинком полку. В нашем деле без неудач не обойдешся. Было это в тридцать девятом году. Пошел он сюда, через границу, на встречу с японским резидентом, и засыпались они. Гоняли их чекисты по тайге, и все же оторвались они. И посчастливилось им попасть на прорвенские тропы.

Блуждали они по Прорве немало, а умница есаул делал при этом глазомерную съемку путаных троп. И японец делал. Вот и пришли сюда.

– Так я и думал, – воскликнул Косаговский.

– Первый встретившийся им новокитежанин был охотник. Сначала есаул испугался даже. Старина, древность, будто время назад пошло! Но увидел платину. Из платины ребятам свистульки делают! Недаром же есаул был учеником лам, окрутил он посадника и старицу Решил заняться обменом ново-китежских мехов на мирскую дешевку. Для начала он поднял карту, то есгь распутал свои дорожные кроки, увеличил мелкий масштаб глазомерной съемки. И японец это же сделал со своей съемкой. А когда свели они свои работы, получилась точная карта. Теперь эта карта у меня.

Братчик подошел к стоявшему в углу резному поставцу, открыл слюдяною дверцу и снял с полочки лакированную японскую шкатулку. Вытащил из нее и показал Косаговскому большой лист кальки, посмотрел на свет, улыбнулся.

– Вот она, дверь в семнадцатый век!

– Детинские власти не просили у вас выкопировку с этой карты?

– Не просили и не попросят. Последние два года они живут в страхе перед восстанием посадов, а я рассказал им, что делается сейчас на Руси. Они пугают посадских московским царем, но при царе, с его чиновниками, они поладили бы – деньги все сделают, А ваши комиссары причешут их на прямой пробор, раскулачат, как у вас говорят. Не пойдут они в мир.

– Есаул. Цыденбаев взял вас в компаньоны?

– Взял, но сначала он работал один. Когда карта была готова, есаул прикончил японца. Крепких нервов был человек! Уважаю таких. Таскал отсюда платину, а сюда приносил дешевку, купленную в ваших же кооперативах. Удобно и просто. И я теперь так делаю. Не через границу же тащить ситец или пряники! Вы эту убогую роскошь видели. У здешних дикарей можно на пустую бутылку выменять килограмм платины. Берег Слоновой Кости, честное слово! – расхохотался братчик.

– Кончайте о Цыденбаеве.

– Извольте. Мерзавец есаул, не тем будь помянут покойник, работал один, втихую, никого не беря в долю. Но начались у него трудности. Посадские отказались копать платину, белое железо, как ее здесь называют. Ведь они-то не получали в обмен даже пустых бутылок. Понял есаул, что одному ему не поднять это дело, и поделился со мной платиновой тайной. Я тогда только что вернулся с Халхин-Гола и согласился работать с ним на паях. Первым делом отобрал у него карту, а потом подумал: на кой черт мне каждый целковый ломать пополам, когда я могу получать платину монопольно?

– И вывели есаула из игры?

– Конечно. Шепнул о нем пару слов джапам. Признаться, наврал. А они в таких случаях разбираться не любят. Сам майор Иосси выстрелил есаулу в ухо, как сапной лошади. И начал я царствовать здесь самодержавно! Царь ново-китежский и всех шести посадов властитель! Звучит? – Братчик оскалился в зубастой, опасной улыбке. – Но к черту высокие титулы! Меня интересует одно…

– Платина?

– Совершенно верно. О платина! Это сказочно! Фантастический фарт! Но сначала надо было навести порядок в Ново-Китеже. Я посоветовал старице и посаднику сформировать настоящее стрелецкое войско. Таскал им на кафтаны бильярдное сукно. Но пока суд да дело, а на платиновом прииске была тишина и безлюдье. Тогда я приказал ввести монополию на соль. Не хочешь работать, живи не солоно хлебавши. А они решили поднять восстание. Форменная революция! Любопытная вещь: организацией этого восстания руководил какой-то ваш, советский, чудом перебравшийся через Прорву. Какой-то Василий, по местному прозвищу – Мирской.

– Как вы уничтожили штаб восстания и перебили в посадах стариков, женщин и детей, мы уже знаем.

– Великолепная операция! Поистине Варфоломеевская ночь! – щелкнул языком Памфил.

– А если новое восстание посадов, на этот раз удачное, если вы опоздаете с новой Варфоломеевской ночью?

– Не выйдет! У посадских нет даже кремневых ружей и пистолетов, а у стрельцов есть. Даже пушка есть. Куда им!

– А у восставших будут луки охотников. Страшная пробивная сила! Метровая стрела пробивает человека насквозь! Выстрелы бесшумные. Не узнаешь, откуда в тебя стреляют. А на рогатину охотники медведя сажают, людей же двоих сразу подденут.

– Против допотопных луков и рогатин я пошлю мои скорострельные винтовки и автоматы! Я в полдня обучу хоть полсотни стрельцов обращению с ними. Оружие у меня здесь, под рукой.

«Под рукой – это, значит, в Детинце. Если бы знал об этом капитан, он торопился бы с восстанием, – безнадежно думал летчик. – Как сообщить ему об этом?»

А Памфил по-своему объяснил волнение летчика.

– Как видите, здесь я непобедим! – торжествующе сказал он. – Я уже показал в тайге старице, посаднику и верховникам действие нашего скорострельного оружия. Сначала они от моей стрельбы на карачках поползли, потом обрадовались: «Твоя дружба для нас спасение. Против твоих самопалов-скорострелов, драконов огненных, никому не выстоять. Если посадские опять взбунтуют, ты им укорот дашь!» Теперь они у меня вот где! – стиснул братчик кулак.

– В избиении посадских участвовали, конечно, и ваши братчики?

– Конечно, не участвовали. Сюда приходят со мной чахары и только один русский, тоже офицер нашего полка. Волки! Привыкли к большой крови. Ввести их в город нельзя – соблазнов много. Они здесь такую резню устроят!

– Если их ввести в город вы не решаетесь, то где же вы их прячете, когда они приходят сюда?

Братчик посмотрел на Виктора в упор, холодно и враждебно:

– Не пойму, летчик вы или разведчик? Этого я вам, конечно, не скажу. В городе их нет, но они близко, а вызвать их в случае надобности я могу очень быстро. Если и далеко будут, придут на мой вызов, – указал братчик на рацию.

«Снова тайны. Непонятно все это», – тоскливо подумал летчик и спросил:

– А как вы пробираетесь сюда? Ведь от Прорвы до города приходится идти тайгой несколько дней. Должны же вы встречать охотников или мужиков таежных деревень. А вас никто никогда не видел, во всяком случае, новокитежане говорят, что мирских они в тайге никогда не встречали.