Корпорация, стр. 32
В 1996 году настало время приватизации концерна. И в тендере на право владения «Энергией» победили никому не известные «западные инвесторы». Не много времени понадобилось, чтобы выяснить — «западные инвесторы» оказались обыкновенной оффшорной фирмочкой, зарегистрированной на одном из островов Атлантики. Фирмочка же принадлежала не кому иному, как лично Петру Юровскому.
Так Юровский получил концерн в собственное владение. Однако, вышедший из «красных директоров» бизнесмен толку концерну не дал.
Лишив продукцию петербургских заводов привычного бренда — «Петербургские турбины», «Энергосила» — он попытался раскрутить бренд новый — «Энергия». Однако же, внешний рынок среагировал на перемены негативно: марка нераскрученная, доверия нет — значит, нет и спроса. Внутренний же рынок энергетического машиностроения замер, и замер надолго.
Объемы продаж концерна падали на глазах. Кредиты, в том числе и выкупленный «Росинтером» двадцатимиллионный долг компании «Simens», в прок не пошли: Юровский не сумел не наладить сбыт, не модернизировать производство, чтобы сделать его конкурентоспособным на западном рынке. Лишенные зарплаты рабочие уходили с предприятия, разбегались инженеры и конструкторы, начальство воровало — заводы концерна попросту умирали.
Сейчас жизнь на петербургских предприятиях менялась. Внешний управляющий «Энергией» Илья Лобанов и курирующий предприятие Игорь Голубка уже представили план стратегического развития предприятия на ближайшие пять лет. Потребуются, конечно, немалые вложения, и вот уже Малышев проводит предварительные переговоры с «Дойче-банком» о первом кредите концерну в 150 миллионов под гарантии «Росинтербанка». Как только контрольный пакет «Энергии» перейдет в собственность «Росинтера», можно будет запускать инвестиционные проекты. Осталось совсем немного — пять недель — и «Энергия» станет такой же неотъемлемой частью Корпорации, как СГК, или «Уральские моторы».
— Хорошая новость, — сказал Старцев. И вдруг, неожиданно для себя, предложил, — А не пойти ли нам, Тамара, не съесть ли чего?… Тоже, наверное, голодная?…
Железнова на секунду свела точеные брови, задумалась.
— В принципе… В принципе, у меня осталась кое-какая работа… Но это вполне дождется завтрашнего утра. Поедем-ка, правда, поужинаем!…
Чопорный французский ресторан на Кузнецком мосту встретил их с хмурым гостеприимством. Серые стены, пурпурные кресла — стильно, но слишком уж мрачно. Вечер с девушкой здесь не проведешь, а вот с боевым товарищем поужинать, поговорить о делах и о жизни — пожалуйста!…
Так говорил себе Старцев, усаживаясь за столик напротив Тамары. Зачем он, интересно, предложил ей сюда заехать?… Он не раз трапезничал с ней после вечерних докладов, как запросто мог поужинать с Малышевым, Голубкой, Березниковым, Денисовым… Но как-то сегодня неспокойно было на душе, как-то все необычно и ново было…
Что бы там не говорил Старцев, а слова Малышева ему запомнились. Влюблена, говоришь, Тамара?… Хм, интересно…
С того самого разговора с Малышевым Старцев, вольно или невольно, пытался понять — так ли это? Изучал. Следил. Анализировал. Непонятные получались результаты.
Тамара легко ему улыбалась, легко говорила, легко переходила с «ты» на «вы» и обратно. Ни единого намека на нечто большее, чем товарищески служебные отношения. Да что там говорить, одна из первых старцевских сотрудников, она даже не рвалась в ближайшие, в особо доверенные, довольствовалась той ролью, какая была — ролью верной и исполнительной служащей.
Но при все при этом было что-то такое. Было… И даже не спрашивайте, в чем именно — в случайных ли ее мгновенных взглядах, в жестах ли, в чем-то еще — было подавляемое нечто, тщательно скрываемое от постороннего глаза, а пуще всего — от его собственных глаз. Невысказанное, невыказанное, тайное.
Вот и сейчас — под утиную печень и легкое «Бордо» разговор неспешно перетекал от одной темы к другой, от затянувшейся судебной тяжбы за «Ярнефть» с холдингом «Альтаир» к делам «Уральских моторов», к положению на «Балтийских верфях». Тамара ела красиво, с аппетитом здоровой и довольной жизнью женщины. Улыбалась. Откидывала назад тяжелые темные волосы. И все-таки пару раз Старцеву удалось поймать пресловутое «нечто» — в том, например, как слишком торопливо, будто боясь обжечься, отдернулись ее пальцы от солонки, за которой и он в этот момент потянулся тоже. А через минуту эти же пальцы преспокойно сняли с его рукава какую-то прилипшую пушинку.
— Как семья, как дети?… — спросила Тамара, когда горячему настал конец и уже ждали кофе.
— А! — он сердито махнул рукой, — Дети… Дети сюрпризы устраивают. Люба заявила, что в МГИМО поступать не будет, будет поступать в Университет, и что я не должен заниматься этим вопросом.
— Хороший шаг, — подумав, оценила Тамара.
— Глупый и неосмотрительный.
— По крайней мере, говорит о ее самостоятельности и желании попробовать собственные силы, — заметила Тамара мягко, — Ну, и что ты предпринял по этому поводу?…
— А что я мог предпринять?… — Старцев улыбнулся, — Пошумел, конечно… Но она же упрямая!… Нашел кое-кого, договорился. Но ей не сказал. Вот теперь сидит с учебниками днями и ночами, готовится к экзаменам. Уверена, что будет сдавать экзамены на общих основаниях…
— Разум и такт, — Тамара тихонько рассмеялась, — Ты всегда был умным, Олег. А теперь ты становишься мудрым…
…Нет, были, были сегодня и приятные вести, и разговор вот этот с Тамаркой какой получился славный, думал Старцев, подъезжая час спустя к воротам, открывающих въезд в Озерки. Тепло поговорили, по-человечески. Все-таки, как с ней просто и приятно, и странно, что никто до сих пор этого не понял, и что до сих пор она одинока… Не разглядели?… Или она сама не подпустила к себе никого слишком близко?…
Зазвонил мобильный.
— Хреновости, — сообщил Малышев.
Было у него такое словечко, означавшее не вполне приятное сообщение.
— Разумеется, — буркнул Старцев, — А то я уже надеялся спокойно доехать домой… Что там опять?…
— Звонил Симкин из Снежного. Ему по его каналам сообщили, что кто-то скупает векселя «горки». Сначала думали — разовая некрупная сделка, потом хватились, поспрошали — оказывается, векселя СГК скупили сразу у нескольких держателей. Сейчас пытаются уточнить, кто этим занимается, какая сумма и так далее. Что скажешь?…
— А что скажу?… — впереди уже замелькали огоньки дома Старцевых, — СГК сейчас не в лучшем положении, векселя, надо понимать, идут намного дешевле номинала… Может, кто-то решил дождаться подъема и спекульнуть на них. А может, спланированная акция…
— Ладно, — Малышев вздохнул, — Заряжу я своих людей, может, нароют, кто этим занимается… Ну, бывай, Олега…
5
15 июня 2000 года, среда. Байкальск.
На юге Сибири, в самом сердце Байкальской области — в здании Байкальской областной администрации — в полдень по местному времени и в девять утра по Москве заканчивалось торжественное мероприятие, именуемое подписанием рамочного соглашения администрации области с холдинговой группой «Альтаир».
Соглашение ничего особенного из себя не представляло: «всесторонне содействовать…», «активно сотрудничать…», да некие туманные намеки на «будущие инвестиционные проекты». Однако же, нежную дружбу между Байкальской администрацией и группой «Альтаир» следовало все-таки задокументировать, придать ей какой-никакой официальный статус, а то неудобно как-то получалось, в самом деле…
«Альтаир» осел в области всерьез и надолго. Ему принадлежал здесь алюминиевый заводик и кое-какая нефтянка на севере области. «Альтаиром» же были куплены 40 процентов крупнейшего в стране, не входящего с систему РАО ЕЭС, энергопроизводящего предприятия «Байкалэнерго». Средства областной администрации размещались с некоторых пор на счетах «Альтаир-банка».
О тесной связи губернатора области Николая Терских с владельцем «Альтаира» Борисом Фрайманом говорили давно и много. Пора было эту связь узаконить, придав ей статус не преступного сращивания частного капитала и государственной власти, но честного и открытого сотрудничества на благо родного региона.