Секрет Высоцкого, стр. 4

10.11.1967

Жду Высоцкого из Ленинграда. Что он может мне сообщить? Какие дела мои его беспокоят? Да никакие! Материал [15], разве, посмотрит.

11.11.1967

Приехал Высоцкий. Кое-что видел, «Штаб союзников» [16].

— Ты хорошо, а Шифферс мне не понравился. Всё «22» — чересчур. Его надо всего тонировать.

— Как последний мой материал?

— Не видел. Говорят, хорошо.

Чем-то расстроен, неразговорчив, даже злой. Грешным делом подумал: может быть, завидует моему материалу и огорчен своим.

04.12.1967

По поводу Женьки [17] Высоцкий сказал мне много приятных слов:

— Ты многое играешь хорошо. И вообще это будет для тебя событие.

17.12.1967

Вчера было 16-е. Репетиция по вводу за Высоцкого.

18.12.1967

Я выиграл вчерашний бой. Нет, господа присяжные заседатели, вы меня рано похоронили, я в отличной форме, несмотря на все передряги и метели. Я отлично пел за Высоцкого [18], бросился головой в пропасть, и крылья распахнулись вовремя, а потому заработал ворох, кучу комплиментов. Я горд за себя, я победил что-то в себе и вокруг и уверовал в свою звезду.

20-21.12.1967

Ленинград. Всю ночь в «Стреле» болтали с Высоцким — ночь откровений, просветления, очищения.

— Любимов видит в Г. свои утраченные иллюзии. Он хотел так себя вести всю жизнь и не мог, потому что не имел на это права. Уважение силы. Он все время мечтал «переступить» и не мог, только мечтал. А Г., не мечтая, не думая, переступает и внушает уважение. Как хотелось Любимову быть таким! Психологический выверт — тут надо додумать, не совсем вышло так, как думалось. Думалось лучше.

Чудн играть смерть. Высоцкому страшно, а мне смешно, оттого что не знаю, не умею и пытаюсь представить, изобразить. Глупость какая-то.

24.12.1967

Мелочь. В какой-то газете (кажется, в «Советской России») сообщение, информация об «Интервенции». «В фильме участвует целая когорта популярных (?), талантливых, известных (?; одно из этих похожих слов) артистов: Толубеев, Юрский, Высоцкий, Золотухин, Нифонтова». Моя фамилия под одним эпитетом с Толубеевым. Приятно, гордостно — да, но не в том суть, а суть в том, что чудно.

«ПОЧЕМУ НАС НЕТ РЯДОМ, КОГДА ЕМУ ПЛОХО?» (1968)

26.01.1968

Вчера Высоцкому исполнилось 30 лет. Удивительный мужик, влюблен в него, как баба. С полным комплексом самых противоречивых качеств. На каждом перекрестке говорю о нем, рассказываю, объясняю некоторым, почему и как они ошибаются в суждениях о нем.

27.01. 1968

Развязал Высоцкий. Плачет Люська. Венька волнуется за свою совесть. Он был при этом, когда развязал В.

После «Антимиров» угощает шампанским.

Как хотелось вести себя:

— Что ты делаешь, идиот! А вы что, прихлебатели, смотрите?

Жена плачет.

Выхватить бутылки и вылить все в раковину, выбить из рук стаканы и двоим-троим по роже дать.

Нет, не могу, не хватает чего-то, главного мне не хватает всегда.

— У него появилась философия, что он стал стяжателем, жадным, стал хуже писать и т. д.

— Кто это внушил ему, какая сволочь, что он переродился, как бросил пить?!

07.02.1968

Запил Высоцкий — это трагедия. Надо видеть, во что превратился этот подтянутый и почти всегда бодрый артист. Не идет в больницу, очевидно, напуган: первый раз он лежал в буйном отделении и насмотрелся. А пока он сам не захочет, его не положат.

— Нету друзей рядом, а что мы можем сделать?

02.02.1968

Нет друзей в театре. Венька и Вовка достаточно заняты своей карьерой и семьей, как и я — не хуже, не лучше, и хоть мы считаемся друзьями, поддерживаем, друг за друга порукой, но дальше этого не идет. В друге надо растворяться и отдаваться ему, как женщина — целиком и без остатка. К другу не приспосабливаются, ему не лгут в мелочах даже.

05.02.1968

Высоцкого возят на спектакли из больницы. Ему передали обо мне, что я сказал: «Из всего этого мне одно противно, что из-за него я должен играть с больной ногой». Вот сволочи-прилипалы...

19.02.1968

В «Стреле» читал Высоцкому свои писания. Ему нравится.

— Ты из нас больше имеешь право писать.

Он имел в виду себя и Веньку.

24.02.1968

Отделился от жены. Перехожу на хозрасчет. Буду сам себя кормить, чтоб не зависеть ни от чьего бзика. Теща отделилась по своей воле. А мне надоела временная жена, жена на один день. Я сам себе буду и жена, и мать, и кум, и сват. Не буду приезжать на обед, буду кормиться на стороне и отдыхать между репетициями и спектаклями в театре.

Высоцкий смеется:

— Чему ты расстраиваешься? У меня все пять лет так: ни обеда, ни чистого белья, ни стиранных носков. Господи, плюнь на все и скажи мне. Я поведу тебя в русскую кухню: блины, пельмени и пр. — И ведь повез в ресторан «Центральный».

29.02.1968

Ответственный спектакль. Какое-то начальство на «Десяти днях» Высоцкого не отпустило, ему пришлось сдать билет на самолет. Зачеркнули в явочном листке Васильева — написали Высоцкого. Первый состав... а мне никто ничего не говорит; что же, выходит, будет петь Сева «Пьеро»? И вдруг завтруппы подходит:

— Вы должны петь «Пьеро», вы — первый состав... Я сейчас Севе скажу.

Из-за муры я чуть было не расстроился. Даже закурил.

07.03.1968

Приехал Высоцкий от Полоки [19]. Говорит, видел смонтированную ленту, вся про меня, один я на экране, и первым номером. В общем, наговорил мне много хорошего: и про меня, и про ленту. Ну что делать? Верить или нет? Очень уж хочется верить, и вроде — не может быть. А почему не может быть, когда задумывалось так?! Может быть, хоть здесь повезет.

09.03.1968

Заявление сделано, иду его выполнять. Высоцкий говорит: ради такой роли можно все стерпеть, все унижения и брань.

10.03.1968

Высоцкий давал читать свой «Репортаж из сумасшедшего дома». Больше понравился, но не об этом речь. Прочитал я в метро, сколько успел, и не думаю, и не помню, о чем читал, — это не важно. Я размышляю, что я ему буду говорить, фантазирую, придумываю, и целый монолог, целый доклад сочинил о том, чего не знаю, чего не читал. Значит, мне важен не его труд, а моя оценка — говорильное мышление, то есть мы до того изболтались, до того швыряемся словами, верхушками знаний, до того в нас показуха сидит, что нам незачем и читать что-то, чтобы начать говорильню об этом «что-то».