Русская наследница, стр. 1
Алина Знаменская
Русская наследница
Глава 1
— Госпожа Щебетина? Это Нью-Йорк. С вами говорит служащий концерна «Юнико»…
Катя просто уверена была, что это шутка. Идиотская шутка кого-то из бывших одноклассников. Было у них в классе несколько типов, способных так пошутить. Но кто именно? Маркелыч давно отец семейства, и жизнь его скрутила так, что у него времени не осталось на выдумки. Гусев находится в служебной командировке в Чечне. И ему-то как раз не до подобных шуточек. Мог, конечно, так приколоться Герка, но Герка сидел.
— Должен с прискорбием сообщить вам, госпожа Щебетина, что господин Юнин скончался от сердечного приступа.
Мать с миксером в одной руке и с кастрюлей в другой появилась в дверях. Ей показалось, что дочь что-то странное мелет по телефону.
— Опять балуются?
Наконец Катя положила трубку. Вопрос матери остался без ответа.
— Ты что — язык проглотила? Кто звонил-то?
Катя села на диван, потом зачем-то сбегала в комнату отца, вернулась и села на прежнее место.
Старшая сестра вышла из ванной с чалмой из полотенца на голове.
— Что-то случилось?
Даша последнее время стала склонна к ожиданию плохих новостей, и поэтому ошарашенный видок сестры не застал ее врасплох.
— Звонили из Америки, — проговорила Катя, с удивлением прислушиваясь к собственным словам. — Сказали, что Славка Юнин умер.
Несколько секунд все молчали. Катя почему-то отметила, что Даша становится похожа на мать. Ее некогда тонкая фигура потеряла форму, размылась. Начала полнеть. И все же черты лица от этого не пострадали. Вот сейчас Дарья подняла свои бровки домиком, глазищи распахнула. Скорбящая мадонна, да и только. Удивительно, как Даша помнит всех одноклассников младшей сестры.
— Из Америки? — переспросила мать. — А почему именно тебе звонят?
— У него больше никого не осталось… — вместо Кати прошептала Даша. У нее уже давно дружно бежали слезы. — Бабушка-то давно умерла…
Катя внимательно наблюдала за матерью и сестрой. Поверили. Судя по их реакции — все возможно. Может быть, ее никто и не разыгрывает? Получается, что Юнин и правда умер.
У него был врожденный порок сердца, это все знали. Когда мальчишки толпой ходили в военкомат, Славка оставался на уроках с девчонками. В армию его так и не призвали. Нет, все-таки — чушь! Они же такие молодые! Осталось одно: это он сам так мог подшутить над ней. Вот именно: тест на жадность!
— Согласно завещанию господина Юнина, вы являетесь его единственной наследницей…
Ну конечно! Шутник… Хорошо хоть она не повела себя как последняя дура, не закричала в трубку: «Вылетаю немедленно!»
Она прежде всего сказала, что считает подобные шутки идиотскими. А потом добавила, что даже если, не дай Бог, это все правда и Славка Юнин в свои тридцать лет только и делал, что думал о смерти и поспешил составить завещание (лично она от всей души желает ему доброго здравия), но ежели все-таки это случилось и он завещал ей, Кате, все свое добро, то ей от этого ни жарко ни холодно. Где она, Катя, а где — Америка? Прилететь она все равно не сможет, потому что деньги на билет ей придется собирать по всему городу, а свободных денег сейчас ни у кого нет.
Когда она все это изложила, на том конце провода промычали что-то по-английски, а затем на ломаном русском пообещали позвонить еще.
…Мать, глядя на Дашу, тоже заплакала. Слеза скатилась по щеке и капнула в тесто для блинов. Обе смотрели на Катю с сочувствием и осуждением одновременно. Почему, мол, ты-то не плачешь, не присоединяешься? Кино!
Катя хмыкнула и показала матери на место рядом с собой на диване. Та села.
— Мам, ты еще не все знаешь, — проговорила Катя, прислушиваясь к собственному голосу. — Дело в том, что все свое состояние, а оно, по словам звонившего, немалое: руководство компанией, счет в банке, две квартиры — все это якобы Юнин завещал… мне.
— Любовь! — выдохнула мать.
— И ты теперь… уедешь в Америку? — В глазах сестры было отчаяние. Будто она, Катя, в «горячую точку» собралась, на подвиги.
— Эй, вы обе! На сериалах вскормленные! — строго прикрикнула она. — Неужели думаете, что это может быть правдой? Да шутка это! Очередной привет Славки Юнина. Вот увидите, явится на днях с цветами.
Мать обиженно засопела.
— А ведь как он любил тебя, — с робким упреком вспомнила Даша.
— Прошляпить такого парня! — подхватила мать. — Нужно быть круглой дурой!
— Начинается!
Катя забрала из рук матери кастрюлю с тестом, миксер и отправилась в кухню. Настроение было испорчено.
В своей жизни бы лучше разобрались, чем к ней с упреками соваться. На нем что, написано было, что он таким удачливым окажется? Даже если все знать наперед, как полюбить, если не любится? В двадцать лет не очень-то думалось о деньгах. Любви хотелось… Катя включила газ и полезла за сковородкой. Спиной она почувствовала, что мать вошла в кухню и стоит у раковины. Даша тоже рядышком: волосы в прихожей расчесывает. Обе в мыслях о наследстве. Взбаламутил семейство пресловутый звонок. Только папы с племянниками не хватает, а то и они бы каждый по версии выдвинули.
Мать не выдержала первая:
— Я всегда говорила вам: смотрите лучше! Такие мальчишки были рядом, а вы обе за кого уцепились?
— Мам… — жалобно протянула Даша и включила фен. Мать обратила взор на спину младшей дочери, Кати.
— Юнина твоего, между прочим, видно было сразу. Математик, умница, хоть и рос без отца. Один из класса с золотой медалью окончил! — Шум фена мешал матери, и она заговорила громче: — И ведь какой постоянный! Класса с восьмого за тобой ходил? Ни на кого не смотрел. А ты кого выбрала? Нарочно не придумаешь!
Катя включила миксер и принялась работать над тестом с усердием бурильщика. Мать плюнула и ушла в комнату. Но тесто, увы, взбивается за минуту, и ровно через минуту мать вернулась в кухню за сигаретами.
— Рядом был золотой человек, а ты ухватилась за бандита!
— Полегче, мам.
Катя налила теста на раскаленную сковороду. Эти ежевоскресные вылазки к матери она терпит исключительно из-за отсутствия в общежитии приличного душа. Если бы не это обстоятельство, она, пожалуй, ограничилась бы посещениями родительского дома раз в две недели. Нет, конечно же, она очень любит мать и сестру, но это бесцеремонное вторжение в частную жизнь иногда просто ввергает в отчаяние. Мужчины в этом отношении — дело другое. Отец никогда ни во что не вмешивается, пока его не попросишь. Брат Вадик способен на решительные действия, но на язык сдержан. И потом — в родительском доме он бывает крайне редко по причине военной службы.
— И хоть бы расписались, а то… бегает к тебе, когда ему вздумается, а ты дожидаешься! Вот теперь где он ошивается? Деньги просадит и прибежит, а ты дожидайся!
— Мама! — Тон Кати становится грозным. Надежда Семеновна поняла, что переборщила, и постаралась смягчить невольно вырвавшиеся слова:
— Это я к тому, что с Юниным ты была бы — жена, а с этим ты…
— С Юниным я бы сейчас была вдовой! — перебила ее Катя, с грохотом ставя сковороду на плиту. — Ты это хотела сказать?
— Типун тебе на язык! — подскочила мать. — Может, он жив-здоров, а этот звонок — чья-то дурацкая шутка…
— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно произнесла Катя, наливая на сковороду новую порцию теста. — Дарья, иди жарь! Я — в ванную.
Закрывшись в ванной, Катя включила холодную воду и умылась. Глянула на себя в зеркало. Она никогда не могла понять, с чего Юнин так запал на нее. Она не похожа ни на мать, ни на сестру. И та и другая — в теле, да и черты лица поярче. Катя же в отца — сухопарая и блеклая какая-то.
«Ты не такая, как все, — говорил Юнин. — У тебя все внутри». Что уж там внутри мог разглядеть Славка, осталось для Кати секретом. Что же касается того, что снаружи, она годам к двадцати научилась слегка приукрашивать. Пыль окружающим в глаза пускать. Необходимо, как оказалось, два-три штриха косметики, чтобы ее лицо заиграло всеми красками. Раз-два, и перед вами новая Катя. Только кому все это нужно?