Глобальный человейник, стр. 69
Гор
Гор, с которым я изредка обмениваюсь несколькими фразами в спортивной зоне, занимается тем же самым в отношении ЕАС, что и Та в отношении арабов. Он связывает судьбу коммунизма со строго определённым человеческим материалом.
Изучая ЕАС и его прошлую историю, Гор сделал величайшее, по его словам, открытие в исторической «археологии": он „раскопал“ доказательства того, что на территории Российской и -затем Советской империи до конца XXI века существовал великий народ, который затем исчез с исторической арены и был буквально „вычеркнут“ из памяти человечества.
Согласно нашей официальной исторической концепции, на территории ЕАС жило и живёт до сих более ста различных этносов. Их совокупное название — русские. Никакой особой этнической группы русских, отличной от татар, башкир, калмыков, украинцев, белорусов, чувашей, чеченцев и других народов, никогда не было и нет. Гор установил, что эта концепция ложна. На самом деле такой народ существовал. Причём это был великий народ не только по размерам (около ста миллионов), но и по исторической роли, и по вкладу в мировую цивилизацию. Гор назвал его русоидами, поскольку слово «русские» утратило этнический смысл и стало собирательным названием множества разных народов.
Что случилось с этим народом? Почему он исчез с исторической сцены? Почему так тщательно вычищены следы его в истории? По мнению Гора, этот народ не просто вымер. Он был общими усилиями Запада и всех его мировых холуёв и помощников умышленно направлен на путь вымирания. Можно утверждать нечто большее; он был просто истреблён современными методами истребления больших народов, которыми со временем будут истреблены многие миллиарды «излишнего» населения планеты. Но в отношении русоидов ситуация была особой, можно утверждать — уникальной: они были создателями и носителями коммунистического социального строя, который был смертельной угрозой существованию западнизма как социального строя и его носителей народов Запада. Разгром советского коммунизма был одновременно разгромом и русоидов как особого народа. Затем Запад в течение целого столетия методично проводил в отношении побеждённых русоидов политику, вынуждавшую их на деградацию и вымирание. Запад был убеждён в том, что сохранение русоидов в качестве великого народа означает вечную угрозу возрождения коммунизма. И кто знает, может быть, в результате второй попытки коммунизм завоевал бы мировое господство со всеми вытекающими отсюда последствиями для Запада. Потому надо было не просто истребить народ, но вытравить из памяти человечества всякие следы его пребывания в истории.
А л: Ты считаешь, что тип социального строя жёстко связан с характером человеческого материала?
Г о р: Да. Я изучил состояние народов ЕАС. После краха коммунизма почти все они восстановили тот строй, с каким в досоветский период жили столетиями и даже тысячелетиями. Коммунизма в строгом смысле слова у них никогда не было. Выла поверхностная имитация под влиянием русоидов и под их давлением. Потому они и уцелели. Вернее, их пощадили и даже поощрили, ибо они никакую угрозу нам не несли и были удобны для колонизации.
А л: Ты говорил о современных методах истребления больших народов. Что ты имеешь в виду?
Г о р: Западнизацию. Навязывание западного образа жизни, западной системы ценностей, западной экономической и политической систем народам, которым все это чуждо по их природе. С русоидами в этом отношении сделали нечто аналогичное тому, что европейцы сделали с коренным населением Америки.
А л: Как ты думаешь, что произойдёт с нами, если какие-то силы навяжут нам коммунистический строй?
Г о р: То же самое, что произошло с русоидами: мы исчезнем с лица Земли.
А л: Неужели в ЕАС не возникают никакие прокоммунистические умонастроения, движения, организации, идейные течения?!
Г о р: Возникают. Но под нашим контролем и по мере надобности.
А л: Чьей?
Г о р: Нашей, конечно.
А л: Как так?!
Г о р: Это элемент нашей технологии управления огромными человеческими массивами. В ЕАС сейчас около миллиарда человек. За последние пятьдесят лет он усилился настолько, что это стало вызывать у нас тревогу— Мы разработали долговременную (на ближайшие пятьдесят лет) программу радикального его ослабления. Реализация этой программы отбросит ЕАС на много лет назад и позволит нам по крайней мере двести лет не беспокоиться о серьёзной угрозе с этой стороны.
А л: И в эту программу входит поощрение коммунистических тенденций?
Г о р: Да. Но не любых, а самых негативных. Это, во-первых, само по себе внутренне ослабит ЕАС. И во-вторых, даст нам убедительные основания повторить то, что мы сделали с советским блоком в двадцатом веке.
А л: Одним словом…
Г о р: Я тебе уже говорил, пока не воскреснут русоиды, ничего серьёзного там не будет.
Сём
Сём — сотрудник Отдела Идеологии. Я спросил его, зачем нужен такой отдел, если общепринято, будто эпоха идеологий вообще кончилась в XX веке.
С е м: Во-первых, для борьбы с враждебными идеологическими идеями и для профилактики в отношении рецидивов старых идеологий. А во-вторых, конец идеологий означал упадок, разгром и запрет идеологий определённого рода, прежде всего — коммунистической, а не исчезновение идеологии вообще. У нас есть идеология, причём неизмеримо более мощная, чем коммунистическая.
А л: Ты сказал о рецидивах старых идеологий. Они на самом деле имеют место? Какие именно?
С е м: Конечно, имеют место. Постоянно. Самые разнообразные. Вот сейчас, например, живёт около десяти тысяч идеологических сект, организаций, движений, которые мы относим именно к этой категории.
А л: Они заимствуют идеи из прошлого? Как они узнают о них?
С е м: В большинстве случаев они открывают их заново. Если их открывали в прошлом, то почему это нельзя сделать теперь?! Вспомни, сколько людей заново делало и делает открытия, сделанные давно в прошлом. Кроме того, идеологические феномены прошлого не исчезли совсем. Какие-то следы от них остались. В учебных заведениях их так или иначе касаются как фактов истории. И как их ни очерняй, последователи у них находятся, хотя бы из духа противоречия.
А л: И коммунистическую идеологию переоткрывают или воскрешают заново?
С е м: В первую очередь. Запретный плод сладок!
А л: В какой форме?
С е м: В самой примитивной.
А л: А марксизм?
С е м: До такого уровня, конечно, не доходит. На это все-таки нужен ум, образование, мужество. Если тут зарождается что-то серьёзное, принимаются самые суровые меры.
А л: Скажи, может ли у нас появиться идеологический феномен вроде «Коммунистического манифеста"?
С е м: Сочинить что-то в этом роде можно, конечно. Но каким бы гениальным ни было это сочинение, оно не имеет абсолютно никаких шансов хотя бы на мизерный социальный резонанс. Во всем десятимиллиардном человечестве не наберётся и сотни человек, способных прочитать его до конца, и десяти человек, способных понять и оценить его по достоинству. А о массовом успехе и думать нечего.
А л: Поясни!
С е м: Во-первых, чтобы идеи имели массовый успех, в самой реальности должны созреть основания для них, в самой реальности должны обнаружиться тенденции эволюционировать именно в том направлении, в каком зовут эти идеи. И должны появиться слои населения, способные воспринять эти идеи и бороться за их осуществление. Коммунизм в его марксистской форме имел в своё время огромный успех благодаря тому, что в самом западном обществе были реальные основания для его утверждений и был сильный рабочий класс, уже начавший борьбу за свои классовые интересы в коммунистическом духе. Наше современное западное общество существенно отличается от того, каким оно было в девятнадцатом и в первой половине двадцатого веков. В нем нет никаких условий для коммунистических идей. Нет социальных слоёв, заинтересованных в преобразовании его в коммунистическом духе и способных осуществить эти преобразования.