Глобальный человейник, стр. 57

А л: Вы в своём развитии ушли дальше нас. Можешь ты описать это ваше превосходство в общем виде?

И н: Не забегай вперёд. Мы должны подойти к конечному результату постепенно, а не начинать с него.

Ин исчез. Я был уверен, что он — плод моего воображения. Причём воображения абстрактного, чисто понятийного, так как я не мог описать конкретную внешность Ина и даже не слышал его голос. Согласно инструкции, я был обязан информировать психологический контроль об этом. Но я не стал это делать, опасаясь, что такое моё отклонение от норм психики снизит мои шансы на успешное прохождение испытательного срока.

Фил

Я рассказал Филу о «шутке» Ла. Добавил что-то о двоемыслии, какое было в коммунистических странах и подвергалось осмеянию на Западе.

А л: А у нас самих это двоемыслие процветает куда сильнее, чем при коммунизме!

Ф и л: Никакого двоемыслия тут нет. Тут имеет место нечто другое, похожее на двоемыслие, но по сути дела нечто противоположное ему. В чем заключалось двоемыслие людей коммунистического общества?

А л: Люди имели два различных образа мыслей — публичный и личный. Первый проявлялся в том, что люди говорили и писали для начальства, в коллективах, на собраниях, в газетах, в книгах. Второй проявлялся в том, что люди думали про себя и говорили в узком кругу друзей и близких.

Ф и л: Допустим, так. А что на Западе противопоставляли этому?

А л: Свободу высказывать то, что люди думали про себя, и плюрализм мыслей.

Ф и л: Это мало сказать. Есть право думать, что хочешь, и высказывать публично, что думаешь. Это право не безгранично. Но оставим этот аспект без внимания. Допустим, никаких ограничений тут нет. Остаётся ещё другой аспект, более важный.

А л: Что ты имеешь в виду?

Ф и л: Есть право и есть реальность, не зависящая от права. Мы противопоставляли коммунистическому реальному двоемыслию не реальность же, а право свободы мысли и её публичного выражения. Право! Но это право подобно любому другому нашему праву. Оно подобно, например, праву каждого становиться министром, президентом, миллионером и т.п., праву покидать страну и возвращаться обратно, поселяться где хочешь, искать работу по вкусу и т.п. Но имеем ли мы реальные возможности для всего этого?! Способны ли мы реализовать свои права?! А что, если нам предоставлены все эти прекрасные права в расчёте на то, что мы просто не способны ими воспользоваться в полную меру, если они для нас подобны праву быть гением, красавцем и т.п., подобны праву ходить гулять на Луну?!

А л: Всякое право таково.

Ф и л: Нет, не всякое. Есть права как разрешения безнаказанно делать что-то возможное и доступное. Есть права как отсутствие запрета на какие-то действия. Есть права как запреты наказывать людей за какие-то действия и чинить им препятствия. У нас все это свалено в одну кучу. Но вернёмся к теме нашего разговора. Существенно тут то, что именно способны думать и говорить мы, западные люди, фактически. Вот что следовало бы противопоставить реальному коммунистическому двоемыслию. Кстати, на бумаге и у коммунистов было записано право на свободное выражение мыслей. Они даже поощряли это, утверждая, будто критика и самокритика суть движущие силы коммунистического общества.

А л: И что же мы имеем у себя в реальности в этом отношении?

Ф и л: Повторяю и подчёркиваю, важно то, каковы наши реальные способности думать и говорить публично. Важно также то, что именно мы как западоиды, т.е. как существа рациональные и практичные, считаем целесообразным думать про себя и высказывать публично по тому или иному поводу. Причём без принуждения извне, без страха наказания, исключительно в силу своей натуры западоидов. В силу этого фундаментального фактора нашей общественной жизни наш допускаемый правом плюрализм мнений оказывается подобным плюрализму в выборе фасонов брюк, типов зубных щёток и окрасок автомобилей. Различие позиций политических деятелей и интеллектуалов нисколько не нарушает это впечатление. Это тот же плюрализм марок, фасонов, красок, оттенков, размеров и т.п. мнений и слов, то есть предметов, которыми они оперируют в своей деятельности. Наш плюрализм мыслей есть фактически одномыслие, лишь поверхностно и по видимости являющийся многомыслием. Отсутствие же двоемыслия в коммунистическом смысле есть лишь отсутствие второго («домашнего») мнения, поскольку иметь его мы практически просто не можем в силу наших качеств, а если и можем, то не развиваем в себе как нечто практически ненужное, нецелесообразное. Мы, западоиды, фактически образуем множество индивидов, думающих поразительно однообразно. Мы суть одно существо, размножившееся в сотнях миллионов экземпляров. Коммунистическое двоемыслие нас раздражало не потому, что люди думали одно, а говорили другое, а потому, что мы сами оказались неспособными даже на это.

А л: А что же в таком случае произошло в случае с Ла?

Ф и л: То, что высказал Ла, отражает не двоемыслие, которого у нас нет и быть не может в силу нашей природы, а наше плюралистическое единомыслие, рассматриваемое с точки зрения различия формы и содержания. Все участники конференции говорили одно и то же, но выражали это одно и то же в различной словесной форме. Ла в своём проекте сделал то же самое, что и авторы речи председателя Комиссии по проблемам иностранцев. Только Ла обошёлся без подобающей для публичности формы. В случае же двоемыслия «домашнее» мнение не есть форма выражения публичного, а публичное не есть форма выражения «домашнего». Они различны по существу. И это было одной из слабостей коммунизма. Мы такой слабости не имеем.

Этот разговор с Филом послужил мне уроком. Я ощутил, что моё понимание общественных явлений весьма далеко даже от первичной ясности и определённости. Фил, конечно, многое знал и понимал лучше меня. У него есть чему поучиться, и я эту возможность должен использовать.

Житейские тревоги

Получил сигнал из банка сократить расходы. Хотя я трачу минимум на питание, сейчас ничего не трачу на одежду и развлечения, счёт мой упал ниже нуля из-за секс-школы. Надо бросить се, так как ничего, кроме омерзения, она мне не даёт. Но это вызовет неудовольствие Ро. А мне почему-то не хочется ссориться с ней. Я к ней привык. Если я долго не вижу её, мне становится тоскливо. «Гарем», о котором говорил Фил и который ослабил бы это состояние, у меня почему-то не получается. Неужели я и в самом деле рецидив прошлого?!

Ад

Большой Запад — это не только средоточие сверхбогатств, но и средоточие сверхнищеты. Он обладает самыми большими и самыми трущобными трущобами на планете. Эти трущобы получили название Ада, причём без тени юмора.

Ад есть явление в высшей степени характерное для нашего времени. Город является самым молодым на планете, он вырос буквально в течение жизни одного поколения, а уже трущобы. Как понять такой феномен? Очень просто: эти трущобы новые. Как острили фельетонисты по этому поводу, в БЗ сначала построили трущобы, а потом к ним пристроили фешенебельные районы. И самое смешное в этой шутке то, что она точно соответствует реальности. Когда начался строительный бум, строительные фирмы построили гигантские районы комфортабельных домов. Но они не учли такой «пустяк», как возможность нашествия мигрантов низших категорий со всего света. Мигранты окружили новые районы и начали наступление на них. Успевшие тут поселиться благополучные переселенцы покинули эти районы. А большинство домов так и осталось незаселёнными, причём — без воды, канализации, освещения. Они быстро пришли в упадок. Ими завладели бездомные переселенцы и крысы.

Социологи произвели интересное исследование трущоб. За всю историю Запада. Они установили, что за последние столетия в трущобной сфере произошёл значительный прогресс. Они сравнили трущобы БЗ с трущобами крупнейших западных городов XX века по многим параметрам, включая количество и калорийность пищевых отбросов, потребляемых обитателями трущоб, помещения, защищённые от дождей и крыс, тряпьё для спанья и другие жизненно важные факторы, Оказалось, что жизненный уровень трущобных обитателей вырос за этот период в два раза, тогда как жизненный уровень обычных граждан — лишь в полтора раза. На этой основе сложилась новая наука трущобология, возникли различные этические концепции трущобной формы прогресса человечества.