Любовь шевалье, стр. 92
Глава 48
ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ
Было уже часов семь вечера. Солнце садилось, и его косые лучи окрашивали в пурпур клубы дыма, которые тяжело стлались над улицами Парижа. На перекрестках, на площадях и в домах по-прежнему убивали.
Сначала резали гугенотов, потом евреев, потом тех католиков, которых подозревали в симпатиях к протестантам, затем просто тех, кто попадался под руку. Грабили всех подряд; насиловали женщин…
Шевалье де Пардальян мчался на неоседланном жеребце, сжимая в руках шпагу: он ничего не видел и не слышал, не замечал творившихся вокруг ужасов. Он хотел только одного: как можно скорей добраться до городской заставы. Вырваться из этого ада!.. Как? Этого он и сам пока не знал…
В красном тумане, словно тени кошмарных видений, мелькали у него перед глазами окровавленные, обезумевшие люди, огни и дымы пожарищ, бьющиеся в агонии жертвы…
Вдруг он остановился… Где они оказались? У городских ворот! Перед воротами — двадцать солдат с аркебузами и офицер.
Пардальян спрыгнул со своего скакуна и подскочил к офицеру:
— Выпустите нас!
— Проезд закрыт!
Из кареты выпрыгнула Лоиза. Вручила офицеру развернутый лист бумаги и вновь юркнула в экипаж.
Офицер окинул Пардальяна изумленным взглядом и гаркнул:
— Открыть ворота! Приказ короля!
— Приказ короля! — ухмыльнулся в экипаже ветеран; он на миг приподнялся и снова рухнул на подушки. И странная улыбка мелькнула на его губах…
— Приказ короля? — удивленно повторил шевалье.
Он ничего не понимал. Ему казалось, что это сон. Какой-то сказочный сон, который начался с появлением Като в адской камере крепости Тампль, а закончился разрушением особняка Монморанси.
И все же это была явь: ворота открылись! Опустился подъемный пост! Шевалье взлетел на коня и пронесся по мосту. За ним покатилась карета. И вот уже мост поднимается за их спинами… Они выбрались из Парижа!..
Не успели караульные поднять мост и запереть ворота, как к заставе подъехала дюжина всадников. Лошади их были в мыле, с изодранными шпорами боками; лица верховых искажала ненависть, горечь и отчаяние…
К воротам подлетели Данвиль и Моревер! Они мчались во весь опор, в двух шагах от городской стены под Данвилем пала лошадь. В один голос маршал и наемный убийца закричали:
— Откройте! Откройте! Это еретики!
— Приказ короля! — ответил офицер. — Он у меня на руках.
— Откройте! — требовал Данвиль. — Откройте, а не то…
— Стража! — скомандовал офицер. — Оружие к бою!
Данвилю пришлось отступить… Но Моревер протянул офицеру какую-то бумагу со словами:
— Приказ королевы! Откройте, сударь!
— Вы можете проехать, но только один! Остальные — назад!
Моревер промчался через ворота. Данвиль же, грозя кулаками небесам, разразился страшными проклятиями и рухнул под копыта коней…
Моревер не солгал: его действительно послала королева Екатерина Медичи. Перевернув весь Париж в поисках Пардальянов, наемный убийца отправился в Лувр. Его ввели в королевскую часовню и он застал Екатерину на коленях перед массивным распятием.
— Видите, — сказала королева, поднимаясь, — я молюсь за всех, кто умирает сейчас в Париже.
— Вы и за него молитесь, мадам? — спросил Моревер и решительным жестом положил на стол голову Колиньи.
Екатерина даже не вздрогнула, а задала лишь один вопрос:
— Где Бем?
— Мертв!
— Моревер, вы отвезете эту голову в Рим и расскажете, что мы совершили тут, в Париже.
— Отправляюсь немедленно!
— Вот вам пропуск. Вот деньги. Торопитесь, летите, не теряйте ни минуты… И еще возьмите это…
Екатерина протянула Мореверу маленький кинжал. Наемный убийца покачал головой и показал на свои ножны:
— Я вооружен!
— Возьмите, — настаивала королева. — Этот кинжал разит наверняка! Вы поняли? Наверняка!
Моревер вздрогнул и схватил оружие… Он догадался, что кинжал побывал в лаборатории Руджьери, гениального составителя ядов.
И Моревер умчался… Он отправился в Рим, приторочив к седлу голову Колиньи. Наемный убийца спешил в Рим за славой и богатством и мечтал когда-нибудь вернуться во Францию, чтобы убить Пардальяна кинжалом, который разит без промаха… Он перебрался через Сену, а когда повернул к воротам пригорода Гренель, увидел в беспорядке отступавших солдат. Моревер узнал людей Данвиля.
Данвиль! Монморанси! Пардальян!
Три имени молнией сверкнули в мозгу Моревера. Он бросился к особняку Монморанси. Взбешенный собственным бессилием, наемный убийца наблюдал за взрывом и пожаром, видел, как шевалье де Пардальян прорвался сквозь пекло и, как Эней Анхиза, вынес своего отца…
Моревер собрал несколько всадников, привел в чувство растерявшегося Данвиля. Они обыскали пепелище, обнаружили след кареты в саду и кинулись в погоню.
Мореверу удалось выехать через те же ворота, что и Пардальянам. Никто не заметил, что вслед за Моревером в открытые ворота проскользнул еще кое-кто… Его не стали задерживать караульные. Подумаешь, пес!..
Пипо!.. Пипо, преданный друг шевалье де Пардальяна, неотступно шел по следу хозяина и теперь бросился догонять карету…
Выехав за ворота, Моревер на миг остановился. Куда же они поехали? В какую сторону? Он их найдет! Под землей достанет! А что это за собака помчалась по дороге? Моревер узнал пса шевалье де Пардальяна… Собака принюхалась, ищя след… Наконец Пипо подскочил и стрелой понесся вперед… А Моревер, пришпорив коня, последовал за Пипо.
Вырвавшись из Парижа, Пардальян поехал прямо. Карета следовала за ним. Они пересекли поле и поднялись на холм; путники ехали по равнине, потом меж холмов, покрытых каштановыми и буковыми рощами, затем — среди полей, где колосилась пшеница.
В поле работал крестьянин: жал серпом пшеницу. Он прервал на минуту работу и с недоумением взглянул вдаль, в сторону города, над которым поднимались клубы дыма.
Шевалье проехал в нескольких шагах от жнеца, не обратив на крестьянина никакого внимания.
— Эй, господа! — крикнул вслед карете крестьянин. — Что это в городе творится? Праздник что ли устроили: огни горят и колокола бьют?..
Ни Монморанси, ни Пардальян ничего не ответили.
— Так что за праздник-то? — недоумевал жнец.
— День святого Варфоломея! Великий день! — крикнул крестьянину скакавший мимо всадник.
Это Моревер нагонял карету Монморанси.
Когда они поднялись на очередной холм, шевалье придержал лошадь и спешился. Монморанси остановил карету.
Где они оказались?.. На одном из холмов Монмартра. Солнце на горизонте опускалось в океан багровых туч. У их ног лежал Париж!..
Спрыгнув с коня и убедившись, что погони за ними нет, шевалье де Пардальян бросился к экипажу и распахнул дверцы. Лоиза спрыгнула на землю. Ко всему равнодушная Жанна де Пьенн осталась в карете. Жан взял отца на руки и бережно опустил на траву. Еще раз осмотрел раны старика и убедился, что особенно пострадали ноги. Сын склонился над отцом, не отрывая взгляда от дорогого лица, изуродованного шрамами, покрытого синяками и ожогами.
Ветеран из последних сил улыбнулся сыну, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он опять потерял сознание…
— Воды! Воды! — в растерянности прошептал Жан.
Воды? Совсем рядом журчит ручеек. Услышав говор ручья, шевалье поднялся и хотел отправиться за водой. Внезапно из кустов выскочил человек…
Моревер!..
Моревер последовал за Пипо, который уже взбежал на холм и теперь носился вокруг, подпрыгивая, виляя хвостом, и всеми способами выражая свою безграничную радость.
Наемный убийца спешился сразу же, как только заметил остановившуюся карету. Он привязал лошадь в буковом леске и ползком приблизился к беглецам. Моревер видел, как Жан вынес из кареты раненого и опустил на траву. Он видел, как шевалье склонился над отцом, и решил, что наступил подходящий момент… Пока Пардальян не выпрямился, Моревер мог ударить. Он кинулся на шевалье, занеся кинжал, отравленный кинжал Екатерины Медичи!