Дезире, стр. 98
— Я не одна.
Граф не смотрел на меня. Понимал ли он, как мне больно расставаться с лучшим другом нашей семьи?
— Граф Розен мой адъютант. Граф Розен будет защитником наследной принцессы Швеции, если возникнет необходимость, — проговорила я с трудом.
Виллат, конечно, видел слезы, струившиеся по моим щекам. Но я протянула ему обе руки.
— Прощайте, полковник Виллат.
— Маршал… я хочу сказать, Его высочество, не прислал мне ни слова?
— Он не написал никому ничего. Я получила это сообщение официально из посольства Швеции.
Виллат потерянно смотрел на меня.
— Я право, не знаю…
— Я знаю все, что вы сейчас думаете. Вы должны или просить отчислить вас окончательно из французской армии, как сделал Жан-Батист, или… — я повернулась к окну. За окном размеренно стучали солдатские сапоги, — или… или идти в поход, полковник Виллат.
— Нет, не идти. Я же кавалерист.
Я улыбнулась сквозь слезы.
— Да, верхом, не пешком, а верхом, полковник, и пусть Бог сохранит вас. Возвращайтесь живым и здоровым!
Глава 37
Париж, середина сентября 1812
Я сойду с ума, если не запишу всего. Мне некому рассказать о тех мыслях, которые наполняют меня! Я так бесконечно одинока в этом большом городе, называемом Парижем! В моем городе, как я его всегда называла, в городе, который я люблю всем сердцем, где я была так счастлива и где я сейчас так бесконечно несчастна!
Жюли приглашала меня к себе на жаркие летние месяцы, но и ей я не могла рассказать того, что я переживаю.
Когда-то в Марселе мы с Жюли жили в одной белой девической комнате. Но сейчас она спит рядом с Жозефом Бонапартом…
А Мари? Мари — мать солдата, который идет с Наполеоном по России. А мне остается, Боже мой, мне остается только мой адъютант — швед, который «состоит при моей персоне». Граф Розен, шведский аристократ с головы до ног, блондин, с голубыми глазами и безукоризненным спокойствием. Швед всеми фибрами своей души.
Многие годы Швеция исходила кровью в войнах с Россией. Сейчас новый наследный принц заключил союз с этим вековым врагом Швеции. Граф Розен не понимает того, что происходит. Он не понимает и моих переживаний. Они так далеки от него.
Час назад мою гостиную покинули Талейран и Фуше. Они приехали не вместе и встретились у меня чисто случайно.
Талейран приехал первым. Я приняла его в присутствии графа Розена. Едва я успела представить Розена Талейрану, как объявили о приезде Фуше.
— Я не понимаю… — начала я. Талейран поднял брови.
— Как, Ваше высочество не понимает?
— У меня так давно никто не бывает… Просите герцога Отрантского.
Казалось, Фуше был удивлен, встретив у меня Талейрана. Его ноздри задрожали, но он произнес сладеньким голосом:
— Я в восторге, что Ваше высочество не одни. Я боялся, что вы скучаете в одиночестве.
— Я была очень одинока до настоящего времени, — ответила я, садясь на софу под портретом Первого консула. Гости сели напротив. Иветт принесла чай.
— Что нового? — спросила я. — Победы нашей армии мне известны. После взятия Смоленска колокола почти не перестают звонить.
— Да, Смоленск, — задумчиво сказал Талейран, не переставая рассматривать портрет молодого Наполеона. — Колокола начнут звонить через полчаса, Ваше высочество.
— Что-нибудь новое, экселенц? — вскричал Фуше, делая большие глаза.
Талейран улыбнулся.
— Вас это удивляет? Разве император не поднял против царя самую большую армию в мире? Колокола скоро опять будут звонить. Вас это не пугает, Ваше высочество?
— Нет, конечно. Наоборот. Разве я не… — я остановилась. «Не француженка», — хотела я сказать. Но я действительно уже давно не француженка. И мой муж заключил дружеский союз с Россией.
— Вы верите в победу императора, Ваше высочество? — спросил Талейран.
— Вы прекрасно знаете, что император не терпел поражений пока, — ответила я.
Наступило молчание. Фуше смотрел на меня, а Талейран смаковал чай маленькими глотками.
— Царь выехал из Петербурга, чтобы посоветоваться кое с кем, — заметил он, ставя пустую чашку. Я сделала знак Иветт налить еще.
— Царь просит перемирия? — сказала я со скукой. Талейран улыбнулся.
— Этого ожидал император после взятия Смоленска. Но курьер, прибывший в Париж всего час тому назад, сообщил нам о победе под Бородино, и в сообщении нет ни слова о перемирии. А эта победа открывает путь на Москву.
Они приехали, чтобы рассказать мне это? Победы, победы, многие годы только победы…
Я расскажу Мари, что Пьер скоро будет маршировать по улицам Москвы.
— Это будет означать конец кампании. Возьмите пирожное, экселенц.
— Получали ли вы, Ваше высочество, в последнее время известия от Его королевского высочества, наследного принца? — спросил Фуше.
Я засмеялась.
— Вы действительно не проверяете теперь мою корреспонденцию? Ваши осведомители могли сообщить вам, что Жан-Батист не писал мне уже две недели. Но я получаю письма от Оскара. Он здоров… — Я замолчала. Моим гостям не интересно, как живет мой сын.
— Наследный принц также выехал из Стокгольма, — сказал Фуше, не спуская с меня глаз.
Путешествует? Выехал?
Я с удивлением смотрела на своих гостей. Розен тоже замер с полуоткрытым от удивления ртом.
— Его высочество в Або, — сообщил Фуше. Розен вздрогнул. Я посмотрела на него.
— Або? Где это Або?
— В Финляндии, Ваше высочество, — ответил Розен. Его голос звучал глухо. Опять в Финляндии!..
— Но ведь Финляндия занята русскими, не правда ли?
Талейран пил вторую чашку чая.
— Царь просил наследного принца Швеции встретиться с ним в Або, — сказал Фуше с видимым удовольствием.
— Повторите мне и помедленнее, — попросила я.
— Царь просил наследного принца Швеции встретиться с ним в Або, — повторил Фуше, с триумфальным видом глядя на Талейрана.
— А что хочет царь от Жана-Батиста?
— Совета, — скучным голосом сказал Талейран. — Бывший маршал, знающий тактику императора, разве не может быть лучшим советником в данной ситуации?
— Не благодаря ли этим советам царь не посылает парламентеров к императору, а позволяет нашей армии продвигаться все дальше в глубь своей страны? — сказал Фуше без выражения.
Талейран взглянул на часы.
— Скоро зазвонят колокола, оповещая о нашей победе под Бородино. Через несколько дней наши войска войдут в Москву.
— Он обещал ему Финляндию? — спросил граф Розен с заметным волнением.
— Кто должен обещать Финляндию и кому? — удивленно спросил Фуше.
— Финляндию? Почему вы так думаете, граф? — спросил Талейран.
Я постаралась объяснить.
— Шведы надеются, что Финляндия им будет возвращена. Финляндия занимает большое место в сердце шведов. Я хочу сказать — в сердцах моих соотечественников.
— И вашего дорогого супруга, Ваше высочество? — спросил Талейран.
— Жан-Батист думает, что царь не откажется от Финляндии. Вместо этого он очень надеется на объединение Швеции и Норвегии.
Талейран качнул головой.
— Мой доверенный человек сообщает, что царь обещал наследному принцу Швеции поддержать это объединение. Конечно, после окончания кампании.
— Но ведь война окончится, как только император войдет в Москву? — спросила я.
Талейран пожал плечами.
— Я не в курсе тех советов, какие дал ваш супруг русскому царю.
Опять молчание.
Фуше взял пирожное и стал есть его с видимым удовольствием.
— И однако, советы, которые Его королевское высочество мог дать царю… — начал граф Розен. Фуше поморщился.
— Французская армия входит в города, сожженные отступающими жителями. Французская армия не находит там ничего, кроме развалин и пожарищ. Французская армия идет от победы к победе и голодает. Император не в состоянии подвозить столько пищи из арьергарда. Кроме того, постоянные атаки с флангов. Атакуют казаки, которые не принимают боя и сразу отходят. Но император надеется привести в порядок войска уже в Москве. Там наши войска будут расквартированы на зиму. Москва — богатый город и сможет прокормить наши войска. Вы видите, что все надежды на то, что мы займем Москву.