Второе рождение, стр. 16

Самолет прошел над линией фронта на малой высоте. Тогда По-2 всегда летали так низко. Недоступные для зенитной артиллерии противника, быстро уходившие из радиуса действия автоматического оружия, эти небольшие тихоходные самолеты наводили страх на гитлеровских вояк, неожиданно появляясь неизвестно откуда, быстро исчезая неизвестно куда, наполняя воздушное пространство своеобразным рокотом.

Такой самолет По-2 летел сейчас не в целях разведки, не для бомбежки немецких траншей. Летчику предстояло на этот раз взять за линией фронта на борт одетого в полушубок человека, о котором ничего не было известно, кроме того, что он говорит по-русски с акцентом, что указывает на его иностранное происхождение…

Около двух недель Клос бродил по лесу, пока не наткнулся на партизанский отряд, который имел связь с Большой землей. Партизаны нашли его в лесу, потерявшего сознание, голодного, без документов. Когда Клос пришел в себя, он увидел наклонившиеся над ним бородатые лица, вспомнил Якубовского и понял, что попал к своим. Он попросил партизан сообщить в штаб армии, что «J-23» находится у них в отряде. Командир отряда, не задавая лишних вопросов, быстро связался по рации со штабом партизанского движения, расположенным за линией фронта, сообщил свои координаты.

Вскоре в лагерь прилетел По-2. Возвращаясь обратно с загадочным пассажиром на борту, самолет благополучно пересек линию фронта.

Когда он плавно заходил на посадку, Клос пытался разглядеть посадочную площадку. Но ему удалось увидеть только темную стену леса. Прифронтовой аэродром был хорошо замаскирован. Самолет приземлился, и Клос вылез из кабины «кукурузника», крепким рукопожатием поблагодарил неразговорчивого пилота. К нему подошел офицер Советской Армии в короткой меховой куртке.

– Пересадка, – сказал он поздоровавшись. – Другой самолет уже готов, ждем вас.

Всю дорогу до Москвы Станислав Мочульский крепко спал в самолете, а потом снова вздремнул и в машине, которая везла его с аэродрома. Его встречали, везли, передавали из рук в руки, не задавая лишних вопросов. Он думал, что его сразу отвезут в гостиницу, однако машина остановилась у подъезда какого-то административного здания.

– Полковник Якубовский ждет вас, – доложил сержант в бюро пропусков.

Действительно, полковник с нетерпением ждал Сташека, хотя время было позднее. Он усадил его в глубокое кожаное кресло, подал чашку черного кофе, в который подлил рому, и сказал:

– А теперь рассказывай…

Когда Сташек закончил свой рассказ, полковник произнес:

– Отдыхай, поправляйся, приходи в себя, затем изложишь доклад письменно, с выводами и предложениями. И мы направим тебя в Войско Польское, которое формируется в СССР. Надеюсь, будешь доволен, может быть, свидимся в Варшаве.

– Нет. Прошу вашего разрешения вернуться в Германию, где я был. Там я буду более полезен советскому командованию.

– Вернуться в Германию? Ты же разоблачен немцами как агент вражеской разведки.

– Нет, – ответил Сташек. – Разоблачен агент, который выступал под именем Ганса Клоса. А теперь у них может появиться настоящий Ганс Клос, которого большевики долго держали в заключении и которому удалось бежать. Я все продумал… Он расскажет, что большевистские следователи задавали ему идиотские вопросы о его родственниках, даже интересовались их болезнями, его детством, учебой. Он вынужден был неоднократно повторять свою биографию, останавливаясь на каждой мелочи, не понимая, для чего все это им нужно. При необходимости он поклянется, что никакой государственной тайны рейха не выдал… Понимаете?

– У тебя просто нервы не в порядке, – ответил полковник. – Тебя надо лечить. Поедешь в санаторий. Когда подлечишься, направим в армию.

Сташек ожидал подобной реакции Якубовского, но продолжал настаивать на своем, убеждать полковника в целесообразности своего, пусть рискованного и опасного, плана. Якубовский сопротивлялся, и тогда Мочульский предложил провести эксперимент.

– В течение нескольких дней, – начал излагать он свой план, – я буду внимательно присматриваться к настоящему Гансу Клосу, который все еще находится в заключении. А потом переоденете меня в его одежду и поместите в камеру как Ганса Клоса. Если его соседи по камере ничего не заметят…

– Пойми, – перебил его Якубовский, – они сидят вместе уже около года, ежедневно разговаривают между собой. Думаю, твой эксперимент не удастся.

– Если не удастся, я согласен на все, даже на санаторий. Но если все будет в порядке, то обещайте мне…

– Непостижимо! – сказал вдруг полковник. – Удивительная игра природы! Даже тембр голоса у вас одинаковый. Но в удачу я пока не верю…

– Если его соседи по камере примут меня за настоящего Ганса Клоса, то прошу вас устроить побег этим заключенным, конечно, поближе к фронту. Побег должен организовать Ганс Клос, то есть я, ваш покорный слуга. Согласны вы на такие условия?

– Как у тебя все просто, – улыбнулся полковник. – Ну хорошо, я доложу о твоей просьбе генералу. Если в камере получится по-твоему, то поддержу тебя…

Через несколько дней в камеру, где сидели четверо немцев, вошел солдат. Он вызвал Ганса Клоса, и тот недовольно буркнул, что ему все это надоело, снова надо идти на этот идиотский допрос. Войдя в кабинет начальника, где в это время находился полковник Якубовский, солдат доложил:

– По вашему приказанию заключенный Ганс Клос доставлен…

– Ну и как? – спросил Сташек, когда они с Якубовским остались одни. – Сижу с ними в камере уже десять дней. Вы наблюдали за нами? Видели их реакцию? Все в порядке?

– Генерал поручил это дело мне, – Якубовский не спеша набивал трубку, – под мою личную ответственность. Что я теперь должен делать?

– То, что обещали. А что немец? Видимо, он очень удивился, когда узнал, что его переводят на новое место.

– Нет, он привык и ничему не удивляется. Пока ты находился в его камере, с его товарищами, мы его допрашивали. Узнали кое-какие подробности.

– Знаю, читал протоколы допроса. Как вы советовали, я освежил в памяти несколько фотографий его родных и знакомых. Нетрудно запомнить лица людей, которых ты ни – В когда не видел, труднее забыть тех, которых там знал, с кем В встречался. Однако попробую… – закончил Сташек.