Курьер из Лондона, стр. 13

Солдаты Клоса, скучая от безделья, действительно играли в карты. Увидев обер-лейтенанта, они хотели вскочить, но Клос остановил их взмахом руки. Поговорил немного с фельдфебелем, который расхваливал спокойную и сытую жизнь в Пшетоке и был готов, по его словам, остаться здесь до самого конца войны.

Клос слушал своего подчиненного невнимательно, ибо через его голову наблюдал за бричкой, въехавшей во двор усадьбы. Из нее вышел крепкий, рослый мужчина. Видно было, что люди Пшетоцкого хорошо знают его. Кто-то из конюхов подбежал к бричке, выпряг красавца-гнедого и, похлопав по крупу, отвел в конюшню.

Незнакомец на минуту задержался на крыльце флигеля, перебросился с Зосей несколькими словами и без колебаний вошел в дом. Даже с такого расстояния можно было заметить, что этот человек, державшийся свободно и уверенно, не был новичком в доме Пшетоцкого.

Фельдфебель еще о чем-то доложил Клосу, а потом спросил:

– Долго ли мы здесь пробудем, господин обер-лейтенант?

– Должен огорчить вас, – ответил Клос. – Видимо завтра покидаем Пшетоку. – И подумал: «Сегодня, не позднее ночи, все должно решиться».

Приезд еще одного гостя убедил его в этом. По всему чувствовалось, что заканчивается время томительного ожидания и наступает пора решительных действий.

Фельдфебель даже не старался скрыть недовольство, вызванное сообщением командира.

– Будут ли какие указания, господин обер-лейтенант?

– Да, да, – ответил Клос, и в эту минуту его осенила оригинальная мысль. – Да, да, – повторил он. – До моего особого распоряжения никто из находящихся в доме Пшетоцкого не должен покинуть Пшетоку. Всех, кто будет приезжать в усадьбу, пропускать беспрепятственно. Понятно? Вы отвечаете за все. Приведите в готовность своих солдат!

– А если кто-то попытается… – решил уточнить фельдфебель.

– Нет! – Клос сразу понял, что он хотел сказать. – Не стрелять! Принимайте любые меры, но не стрелять!

Клос пересек двор усадьбы и направился к конюшне, чтобы скрыться с глаз Зоси, сидевшей на крыльце и наблюдавшей за ним. Он оглянулся, чтобы еще раз убедиться, там ли еще эта девушка, но ее уже не было. Клос не сменил направления и пошел к конюшне, предполагая, что за ним могут следить из окна дома. Зайдя за угол конюшни, он в один прыжок оказался у стены флигеля.

Его заинтересовала дверь, из которой только что вышел камердинер Ян. Она была слегка приоткрыта. Клос вошел в небольшой зал, откуда винтовая лестница вела вверх. За дверью слышался какой-то грохот, оттуда доносился специфический запах, видимо, там была кухня – владения жены Яна.

Стараясь не шуметь, Клос поднимался по лестнице. Ступенька предательски скрипнула, и обер-лейтенант мгновенно остановился, боясь, что наделает много шума и раскроет себя. Опираясь руками о поручни, почти на весу, едва касаясь ногами ступенек, начал передвигаться к следующей площадке лестницы. Оказавшись у двери кухни, услышал голос кухарки.

На счастье, Клосу удалось вовремя скрыться за большим шкафом, стоявшим на площадке лестничной клетки.

– Кто там, – спросила женщина, высунув взлохмаченную голову из кухни. – Проклятые коты! – проворчала она и с треском захлопнула дверь.

Теперь разведчик мог осмотреться. Здесь было полутемно. Лестница вела вправо и выше, видимо на чердак. Клоса заинтересовало это и он прислушался. За дверью было тихо. Он нажал на ручку. Дверь была заперта, ключа в замке не оказалось.

Клос вынул отмычку, которую сделали по его заказу в Висбадене. Как-то, прохаживаясь по узким улочкам города над Рейном, около старого порта он заметил ремесленную мастерскую, расположенную в подвале. Над входом висела вывеска с изображением большого ножа. Клос задержался у витрины мастерской, где были выставлены образцы различных металлических изделий. Решил войти. Старый ремесленник в очках, беспрерывно спадавших с носа, оторвался от работы и с удивлением посмотрел на вошедшего немецкого офицера. Клос показал на выставленные образцы ключей различных размеров и конфигураций, спросил мастера, сможет ли он все это изготовить. А чтобы старик не донес в гестапо о подозрительном заказе клиента, заинтересовался, может ли тот выписать счет на воинскую часть. Мастер сразу же успокоился, понимающе подмигнул и ответил, что, если бы ему достали прочную сталь, он смог бы изготовить любые ключи и отмычки. Его мастерство превзошло все ожидания Клоса. На изготовленной мастером отмычке бородки ключей, зарубки, засечки и утолщения были подвижны и взаимозаменяемы. Благодаря такой отмычке для обер-лейтенанта Клоса больше не существовало замков.

Вот и теперь он снова мысленно поблагодарил старого мастера из Висбадена, когда после третьей попытки замок наконец уступил.

Клос оказался в чердачном помещении, о назначении которого нетрудно было догадаться. Старый письменный стол, поломанное кресло, высокий табурет, книжная полка, а на ней несколько запыленных скоросшивателей. Видимо, старик Пшетоцкий иногда просто уходил сюда вздремнуть.

Кроме двери, в которую вошел Клос, была еще и другая, ведущая, вероятно, в спальню старика.

Клос снова вынул из кармана свою отмычку. За дверями было тихо. Обер-лейтенант прислушался внимательнее и неожиданно замер. Где-то там скрипнуло кресло, стоявшее, видимо, близко к двери. Скрип стал громче. Потом Клос услышал, как открылась и закрылась внутренняя дверь.

– Разрешите к вам, вельможный пан? – прозвучал незнакомый Клосу голос.

– А, пан Писарский, каким ветром? – Это говорил старик Пшетоцкий. – Входишь без стука, как в спальню своей жены.

– Покорнейше прошу извинить, вельможный пан. Я не впервые у вас. Или вы уже забыли, кто такой Писарский? Купит, продаст, не обманет…

– Не всегда, не всегда, – возразил старик. – Присаживайся. Как было с тем маслом?..

– Масло то, вельможный пан, проклятые швабы реквизировали, истинный бог… Но нельзя же напоминать мне об этом до гроба! Половину денег я вам возвратил. Считайте, что это торговые издержки. Бывает и хуже.

– Торговые издержки за мой счет, – недовольно пробурчал старик. – А теперь чем я могу быть тебе полезен?