Сделка кобры, стр. 24
Восемь дней. То есть минимум две недели в оба конца, даже если им выделят быстроходную «Каплю Росы». Плюс то время, которое уйдет на подготовку розыскных мероприятий и команды спасателей. Так что приходится рассчитывать в лучшем случае на три недели, прежде чем начнутся поиски.
Похоже, спускай грузовой модуль или нет, а двадцать дней в одиночку на Квазамане равносильны смертному приговору. И точка.
Но это вовсе не значит, что они готовы сдаться без боя… и даже если этот бой состоит в том, чтобы надеяться на чудо, что ж, пусть будет так. Уж тот факт, что кто-то из Кобр остался в живых после катастрофы, сам по себе был чудом. Может, ангел, в чьем ведении находится этот район, ещё раз проявит душевную щедрость.
В конечном итоге, они это выяснят. Но пока… Потянувшись к клавишам мануала, Коха занялся разработкой самого короткого маршрута и заправочных остановок на пути назад, на Аветин. Его опыт подсказывал, что чудеса, даже когда они случаются, как правило, являются результатом тщательных предварительных расчетов.
ГЛАВА 13.
Джин некоторое время стояла на обочине, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше. По крайней мере, она располагала подтверждением того факта, что их шаттл потерпел катастрофу к западу от Полумесяца Плодородия. Дороги всегда ведут к цивилизации, и Джин оставалось только выбрать путь. Но в каком направлении?
На мгновение пейзаж расплылся, и перед её глазами возникла красная сигнальная полоса. Джин повернула голову, отчего боль снова напомнила о себе мириадами острых стрел. За последние полчаса она получила не менее десятка подобных предупреждений – верный признак того, что силы её на исходе. Усталость ли, как следствие поединков, шок ли, полученный от ран, медленная ли интоксикация от укусов и царапин, которых ей не удалось избежать, – собственно говоря, какая разница, что сыграло решающую роль. Главное – найти укромное место, где можно без опаски свалиться замертво от изнеможения.
Итак… в какую все-таки сторону?
Джин принялась усиленно моргать, стараясь сдержать непрошенные слезы и напряженно вглядываясь в дорогу. Ширина достаточная, чтобы разъехаться двум машинам, покрытие – что-то вроде черного булыжника, вряд ли это главная магистраль. Дорога уходила, по крайней мере, в этой точке, точно на северо-восток. Возможно, это был один из многочисленных проселков, соединявших небольшие местные деревушки запада и северо-запада с Азрасом, главным городом Полумесяца Плодородия. Судя по картам, лежавшим в её рюкзаке, эти деревни располагались километрах в десяти-пятнадцати друг от друга. Сущий пустяк для Кобры в добром здравии, однако нынешнее состояние Джин вряд ли можно было считать таковым.
Перед глазами у неё снова возникли красные круги. Больно закусив нижнюю губу, девушка усилием воли отогнала их прочь.
Подумав о картах, Джин тотчас вспомнила и о чем-то другом. О чем-то весьма важном. Хорошенько сосредоточившись, она попыталась отогнать заторможенное сознание, чтобы припомнить, что же это такое. Ее рюкзаки – точно, они самые. Ее рюкзаки с полученными на Авентине картами, запасом продовольствия и квазаманской одеждой.
Квазаманской одеждой…
Превозмогая усталость, Джин настроила слуховые сенсоры. Ничего примечательного – только стрекот насекомых и щебетанье птиц. Сойдя с дороги, Джин подошла к стене деревьев и сбросила рюкзаки на землю за кустом, который наполовину был усеян листьями, наполовину – шипами. Отыскав среди трех рюкзаков свой, Джин кое-как сумела открыть замки и вытащила наружу комплект квазаманской одежды.
Переодевание стало для неё мучительным испытанием. Царапины на руках и лице сочились сукровицей, ушибы отдавали пульсирующей болью, а каждое движение, казалось, сопровождалось своими собственными болезненными ощущениями. Однако вместе с ними наступило и прояснение сознания, и когда Джин наконец управилась со сменой платья, у неё хватило ума выбросить в заросли порванный авентинский костюм и, насколько это было возможно, затолкать вес три рюкзака подальше под колючий куст.
Минуту спустя она уже брела по дороге, направляясь на север, смутно представляя себе конечную цель путешествия.
Приближения машины Джин не услышала. Голоса, обращавшиеся к ней, казалось, звучали откуда-то издалека, эхом отдаваясь в дрожащем тумане, застилавшем глаза и закупорившем уши.
– Эй, что с тобой?
Заставив себя застыть на месте, Джин попыталась обернуться, однако сделала лишь четверть оборота, когда чьи-то руки внезапно ухватили её,за плечи.
– Отец небесный, Мастер Сэммон! Вы только взгляните на её лицо!
– Тащи её в машину, – перебил второй, более спокойный голос, – Энде, помоги ему.
И теряя сознание, Джин почувствовала, как её подхватили чьи-то руки, и понесли к смутно различимому красному автофургону.
Дважды пискнул воздушный сенсор на правом запястье, и Дауло Сэммон поднес его к лицу, одновременно протирая стекла защитных очков, чтобы лучше разглядеть. Цифры на крошечном табло только подтверждали то, о чем его легкие и звуковой сигнал и без того уже предупредили: воздух в этой части шахты становился непригодным для дыхания. Посмотрев на другое запястье, Дауло сверился с часами. Официально рабочим до окончания смены оставалось ещё пятнадцать минут. А что, если он распорядится минуты на три включить воздушные фильтры? Нет, не стоит – лишняя морока.
– Бригадир! – позвал он в соединенный с наушниками микрофон, – Говорит Дауло Сэммон. Объявляю конец смены. Вы можете начинать подъем людей на поверхность.
– Да, Мастер Сэммон, – раздался в наушниках ответ, прерываемый шипением помех, вызванных интерференции рудных жил.
Дауло напряг слух, однако если бригадир и был приятно удивлен такому неожиданному попустительству, то голосом себя никак не выдал.
– Всем рабочим – начинайте двигаться к центральному стволу шахты.
Дауло переключил наушники на общую частоту и обернулся, бросив луч света на перекрестный крепеж, до половины покрывавший шероховатые стены тоннеля. По расчетам его деда, эта шахта должна была иссякнуть ещё десятки лет назад, и, соответственно тот не слишком заботился о мерах безопасности. Не удивительно, что отцу Дауло понадобилось около десяти лет, чтобы обновить обветшавшие крепления.
«Может, и впрямь руда иссякает, прежде чем шахта обретет должный вид?» – размышлял про себя Дауло, проводя лучом фонарика по искрящимся выступам скальной породы. Какая-то крохотная часть его сознания надеялась, что так оно и будет. Мысль о том, что он, Дауло несет ответственность за жизнь всех этих людей, которые денно, и нощно трудились в этой преисподней, всегда вызывала у него неприятные чувства. Дауло был свидетелем тому, как его дед пренебрегал этой ответственностью, он свидетель тому, что её тяжкое бремя сделало с его отцом. И вот теперь ему предстоит взвалить этот груз на собственные плечи.
Однако, если запасы руды в шахте истощились, то иссякнут богатство и престиж семьи Сэммон. Без шахты, единственной мало-мальски значимой отраслью промышленности останутся лесозаготовки, однако нечего даже надеяться, что их семью допустят к этому куску пирога.
А что касается риска, связанного с горными разработками, то ведь и за стенами Милики шахтерам приходится рисковать собой – едва ли не на каждом шагу их будут подстерегать крисджо и прочая смертоносная квазаманская живность. Губы Дауло скривились в горькой усмешке – это на ум ему пришла старая квазаманская пословица: ни Квазаме нет безопасных мест, так что приходится выбирать между двух зол.
Через несколько минут он достиг центрального ствола и обнаружил, что к трем лифтам там уже выстроилась очередь. Пройдя мимо ждущих, Дауло шагнул в кабину, которая в этот момент принимала смену шахтеров, и знаком приказал, чтобы те, кто уже вошел, покинул её. Рабочие повиновались, и проходя мимо него, почтительно поклонились. Шагнув в кабину, Дауло закрыл створки дверей и нажал кнопку «Подъем».