Ангелмасса, стр. 69
Учитывая, что корабли Эмпиреи сконструированы на основе суперсовременных многослойных металлов, эксперты не видели иного способа прорвать оборону противника.
Но Телтхорст, очевидно, мыслит иначе. До тех пор пока он не наложит руку на богатства Эмпиреи, его будет интересовать только стоимость операции.
Вероятно, ему и в голову не приходит задуматься о том, какую опасность представляют штурмовые платформы для населения Сцинатры, занимая нынешние позиции, — хотя бы с точки зрения покрытия ущерба при случайной детонации антиматерии.
— Передайте на «Баланики», что мы прибываем к Сцинатре примерно через тридцать часов, — негромко сказал Ллеши офицеру связи. — И сразу начнем пополнять боезапас и заправлять «Комитаджи» топливом.
— Есть, сэр, — ответил офицер, поворачиваясь к своему пульту.
Коммодор откинулся на спинку кресла. Когда-нибудь, подумал он, Адъюторы перестанут доверять сами себе. Они заведут Пакс в тупик и навлекут гибель на свои собственные головы.
Ллеши надеялся, что сможет стать свидетелем их краха.
Глава 27
Пока «Газель» опускалась на планету, ускоритель Серафа затребовал подробный отчет о происшествии, и, когда Чандрис посадила корабль в порту, их ожидала машина «Скорой помощи». Машина и десяток репортеров.
— Ого-го, — негромко сказал Коста, рассматривая толпу газетчиков.
— Ну, что еще? — проворчала Чандрис, ведя «Газель» по рулежной дорожке. Чуть раньше она призналась, что впервые самостоятельно сажает корабль, но, если ее и пугали возможные последствия, она этого не показала. Теперь же, когда девушка полностью сосредоточилась на мыслях о Ханане, тревога Косты вызвала у нее лишь раздражение.
— Репортеры, — ответил Коста. — Верховный Сенатор не хотел, чтобы о его присутствии стало известно.
— Плевать на Сенатора, — бросила Чандрис, распуская ремни. — Сиди здесь и следи за обстановкой, а я открою люк.
Она почти бегом ринулась к выходу, едва не столкнувшись с Форсайтом, входившим в рубку. Пробормотав что-то — вероятно, извинившись, — девушка исчезла.
— Как Ханан? — спросил Коста.
— Плохо, — ответил Форсайт, подходя к опустевшему креслу Чандрис и усаживаясь в него. — Однако непосредственной угрозы жизни, похоже, нет.
— Вы уже выяснили, что с ним случилось?
— Думаю, в его нервной системе возникло нечто вроде петли обратной связи через механизмы корсажа, — сказал Форсайт. — Больше я ничего не знаю.
Коста мрачно кивнул.
— Мне знакомо это чувство. Да, кстати, ваш цилиндр все еще подключен к коммуникатору. Спасибо, что разрешили им воспользоваться.
— Не за что, — ответил Форсайт. — Как вы считаете, что может вызывать подобные всплески?
Коста пожал плечами.
— То, что произошло, невозможно с точки зрения теории. Во всяком случае, тех теорий, о которых мне доводилось слышать. — Он искоса посмотрел на Сенатора. — Вдобавок положение продолжает ухудшаться.
Форсайт смотрел на дисплей входного люка. Там суетились медики, разворачивая свою аппаратуру.
— Вы хотите сказать, что всплески усиливаются?
— Я имел в виду, что расчеты свидетельствуют об ухудшении ситуации в целом, — уточнил Коста, гадая, стоило ли говорить об этом Форсайту. Он располагал лишь предварительными результатами, причем полученными в самый разгар всплеска.
Но если эти данные верны…
— Когда мы увидели «Лучника», я сказал, что столь серьезные разрушения могли произойти, только если он глубоко вошел в зону радиации. Помните?
Форсайт кивнул:
— Да. И Ханан согласился с вами.
— Совершенно верно, — произнес Коста. — Я записал показания инерциальной системы навигации «Газели» и сравнил их с координатами, которые выдали маяки «Ангелмассы Центральной». Между ними имеются существенные расхождения.
— Значит, инерциальная система ошиблась.
— Все не так просто, — возразил Коста. — Главное затруднение в том, что во время всплеска, пока маяки фиксировали приближение «Газели» к Ангелмассе, инерциальная система показывала, что мы удаляемся от нее. Это не могло быть вызвано ни ошибкой управления тяговыми или маневровыми двигателями, ни воздействием солнечного ветра.
— В чем же дело?
— В гравитации. Это единственное, что приходит мне на ум.
Форсайт нахмурился.
— Не понимаю, — сказал он.
— Я и сам не уверен, — признался Коста. — Но я не могу предложить иного объяснения, которое согласовывалось бы с полученными данными. Если гравитационное притяжение Ангелмассы внезапно возросло, маленькие эталонные грузы инерциальной системы должны были отреагировать намного быстрее, чем сама «Газель». А поскольку их движение было направлено к звезде, система интерпретировала его как ускорение в противоположную сторону.
Форсайт смотрел на него широко раскрытыми глазами:
— Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?
Коста кивнул, не без труда выдерживая взгляд сенатора.
— Да. Всплеск радиации сопровождается таким же всплеском гравитационного притяжения.
— Насколько мне известно, это теоретически невозможно.
Коста вновь кивнул:
— В высшей степени.
Форсайт несколько секунд смотрел ему в лицо, потом повернулся к дисплею люка. Санитары вталкивали носилки с Хананом в машину «Скорой помощи»; Чандрис и Орнина в растерянности стояли поодаль.
— Можно ли подтвердить вашу гипотезу независимыми данными?
— Полагаю, да, — ответил Коста. — Если поле тяготения Ангелмассы каким-то образом поляризовалось в сторону «Газели», значит, другие корабли, находившиеся неподалеку, должны были испытать уменьшение гравитации. Не слишком значительное — ведь «Газель» не сдвинулась с места, — но оно опять-таки должно было вызвать расхождения в показаниях инерциальных систем кораблей и маяков. И его вполне можно измерить.
— Вы можете получить эти записи?
— Да, но лишь через некоторое время, — сказал Коста. — Большинство охотников проведут в космосе по меньшей мере еще два-три дня и смогут передать данные в Институт только по возвращении на Сераф.
Форсайт медленно кивнул.
— Пожалуй, «Центральная» получит их быстрее. Станция может связаться с кораблями напрямую, скопировать информацию и передать сюда.
— Во всяком случае, попробовать стоит, — согласился Коста.
— Я посмотрю, что сможет сделать правительственный центр, — пообещал Форсайт. — А вы, наверное, отправитесь в Институт?
— Э-э-э… да. — Коста нахмурился, вспомнив, зачем Сенатор отправился в полет на «Газели».
Форсайт словно прочел его мысли.
— Мое присутствие здесь больше ни для кого не секрет, — сказал он. — Вдобавок я должен доставить Роньона в больницу и показать его врачам.
Косту охватило ощущение вины. Занятый мыслями о «Газели» и о Ханане, он совершенно забыл о помощнике Сенатора, едва не лишившемся чувств еще до того, как это все началось.
— Что с ним?
— Отдыхает в своей каюте, — ответил Форсайт. — По всей видимости, он преодолел приступ страха, впрочем, только благодаря успокоительному, которое ему ввела Орнина. Я заберу его, и мы поедем.
За их спинами распахнулся люк. Вошла Чандрис.
— Как у него дела? — спросил Коста, посмотрев на экран входного люка в тот самый миг, когда машина «Скорой помощи» отправилась в путь.
— В настоящий момент он в удовлетворительном состоянии, — усталым голосом произнесла девушка. — Что будет дальше, пока неизвестно. Я должна убрать корабль с посадочной полосы и увести его на площадку.
— В таком случае уступаю вам место, — сказал Форсайт, поднимаясь на ноги. Он посмотрел на дисплей наружно люка, у которого не было видно репортеров, и двинулся к выходу из рубки. — Господин Джереко, я найду вас в Институте.
Он ушел, захлопнув за собой люк рубки.
— Что все это значит? — осведомилась Чандрис, одну за другой выключая системы корабля.
— С Ангелмассой происходит что-то странное, — ответит Коста. — Но пока я предпочел бы не распространяться об этом.