Черная богиня, стр. 57

Игнат очнулся. Болели затекшие ноги, поясница, плечи, онемевшие запястья потеряли чувствительность. Очень хотелось пить. В нос лез неприятный, тошнотворный запах человеческих испражнений.

— Доктор, почему от него так воняет?

— Он обделался, пока спал. Сходил под себя и по большому, и по маленькому. Вполне естественно, больше суток парень в отключке.

— Помойте его, приведите в порядок, поставьте уколы какие надо, накормите. Оклемается окончательно, доложите мне.

— Все сделаем, Иван Андреевич.

— За сколько? Сколько понадобится времени, док?

— Часа три.

— Два! Через два часа он должен быть как огурчик. Терпежу нет, так охота с ним побыстрее по душам покалякать.

— Постараемся, Иван Андреевич.

Игнат сидел все в том же кресле, все в той же комнате. Перед глазами плыли смутные, расплывчатые пятна вместо людских лиц, но голоса он слышал отчетливо и понимал смысл сказанного.

— Я оказался прав? — прошептал Игнат, еле ворочая совершенно сухим языком.

— Чего он сказал, док? — переспросил голос Зусова.

— Говорит, что был прав.

— Это ты про Интернет, голуба моя? Ишь, все помнит, голубь! Только-только очухался после укола, а уже скрипит мозгами, умник! Работай, медицина, чини умника аккуратненько, его головенка мне еще понадобится.

— Не извольте беспокоиться, Иван Андреевич, все сделаем в лучшем виде.

Чьи-то пальцы разрезали путы на теле Игната, расстегнули наручники. Как минимум четыре пары рук осторожно подняли Сергача и понесли куда-то недалеко, в помещение по соседству. Там Игната уложили, кажется, на стол. Одежду с него не снимали, а срезали, быстро и ловко. Обнаженное тело протерли влажным. Капнули в рот холодной горькой жидкости, дали запить теплой, кипяченой водой. Игнат почувствовал, как вошла игла в вену, услышал просьбу доктора поровнее поставить капельницу. Зрение прояснилось. Мутное, бледное пятно, все время маячившее перед глазами, приобрело резкие, контрастные очертания.

— Игнат Кириллович, вы меня видите?

— Да.

— Хорошо видите? Кто я?

— Доктор Айболит.

— Ха! Ошибаетесь, милейший! Я более не доктор Айболит! Отныне я для вас «док Филгут». Пересказывая всемирно известную сказку для советских малышей, Корней Иванович Чуковский перекрестил Филгута в Айболита. Символично, не находите? Филгут в переводе с английского означает «хорошее самочувствие», ну а Айболит, сами понимаете, чего означает...

Продолжая отвлекать пациента разговорами, штатный доктор господина Зусова промассировал Игнату суставы, особенно тщательно разгоняя кровь на запястьях и щиколотках, пропальпировал живот, измерил давление и попросил ассистентов убрать капельницу. Ассистировали доктору те две «гориллы», что ворвались вчера в комнату, когда Иван Андреевич в сердцах опрокинул столик с медицинскими инструментами. Вопреки зверскому виду ассистенты оказались более чем умелыми, понимали доктора с полуслова и скорее всего выполняли функции медбратьев отнюдь не впервые.

— Как вы себя чувствуете, Игнат Кириллович?

— Спасибо, доктор Филгут, много лучше.

— Нос у вас сломан, но пока его трогать не будем... Кушать хотите?

— Не отказался бы.

— Вставайте.

— Я голый, я...

— Не стоит стесняться. Обопритесь о мою руку, вот так, молодцом. Пойдемте в ванную, помогу вам принять душ, оденетесь и перекусите. Легкий диетический ужин с соком для начала. К ночи разрешаю покушать поплотнее. Однако алкоголь вам сегодня противопоказан, учтите.

— И без алкоголя голова кружится.

— Ничего, скоро все пройдет. Все с вами будет чудненько с медицинской точки зрения. У вас чудесное сердце и мускулатура развита, и вообще вы на зависть здоровый мужчина.

После душа ассистенты и доктор насухо вытерли Игната длинным махровым полотенцем, игнорируя просьбы Сергача позволить самому себя обслужить. Игнату высушили голову феном, его причесали, ему принесли одежду и помогли одеться. Одежда была совершенно новой, только что из магазина, причем из престижного. Все, начиная от носков и заканчивая пиджаком, подошло идеально. И полуботинки совершенно не жали. Уже самостоятельно, без посторонней помощи шествуя вслед за доктором по широкому коридору, устланному мягкими коврами, Игнат получил возможность взглянуть на себя со стороны, посмотреться в попавшееся на пути зеркало. Из Зазеркалья на него бросил беглый взгляд изящный, со вкусом одетый молодой человек. Темно-синий костюм, что называется, «стройнил» фигуру. Зачесанные назад волосы укрупняли лоб. Синяк на переносице делал лицо молодого человека обманчиво суровым. Этакий бывалый «мачо» из «приличной семьи», в смысле — «мафии».

— Пожалуйте, Игнат Кириллович. — Доктор остановился, обернулся к Игнату, распахнул двери, как выяснилось, в комнату, где Сергач познакомился с Зусовым и где «проспал» более двадцати четырех часов.

— Проходите, Игнат Кириллович, кушайте, а я пойду доложусь Ивану Андреевичу.

Комната пахла свежестью, в отсутствие Игната ее проветрили, протерли пол и обрызгали дезодорантом. Возле насиженного Игнатом, уместнее сказать, просиженного, кресла — круглый столик, покрытый белоснежной скатеркой. С белым фоном скатерти сливаются фарфоровые тарелочки. На них — красные помидоры, малюсенькие огурчики с пупырышками, янтарная «молодая» картошка и высокий бокал с соком цвета южного вечернего солнца. Игнат опустился на краешек кресла, отыскал взглядом вилку и набросился на еду.

Что может быть вкуснее натурального, не тепличного, помидора весной? За зиму забываешь, каково это — жевать сочную, естественную мякоть, выращенную не под пленкой, а под первыми солнечными лучами. А что за прелесть первые огурчики! Наши, родные, ставропольские огурчики, не какие-то там испанские или новозеландские! А картошечка? Да в мундире, да с вологодским маслицем! И хрен с ним... в смысле, хер с ним, пусть все это объедение приходится запивать соком, выжатым из заморского апельсина, хотя предпочтительнее была бы рюмашка пшеничной водки, один черт — вкусно невероятно! Тем паче, ежели больше суток ты ничего не ел.