Орден республики, стр. 13

Женя посмотрела на берег. Действительно, по камням бежал Верный.

– Странно. Почему же он не вернулся к хозяину? – удивилась она. – Ой, мы уже приплыли… Вон развалины и два сухих дерева.

Ашот ничего не успел ответить. Лодка налетела на камень, подпрыгнула и зачерпнула левым бортом воду. Ребята инстинктивно бросились на правый борт. Лодка накренилась на правый борт, снова зачерпнула воды и на этот раз перевернулась.

– Ай! – только и успел вскрикнуть Ашот и скрылся под водой.

– Держись! – закричала Женя и нырнула за ним.

Вода была мутная. В ней ничего нельзя было увидеть. Но Женя действовала решительно, схватила Ашота за волосы и вытащила на поверхность. Ашот глотнул ртом воздух, уцепился за борт лодки и сразу же закричал:

– Шапка где? Шапка?

Шапку кружило в водовороте.

– Утонет! – снова закричал Ашот и, перебирая руками по корпусу лодки, потянулся за шапкой.

Женя оттолкнулась от лодки и поплыла к ней. Но шапку уже понесло по волнам. Женя поплыла быстрей. Однако догнать шапку оказалось не так-то просто. Река как будто шутила над Женей. Злополучная шапка то вдруг останавливалась, и ее начинало кружить на одном месте, то, подхваченная потоком, устремлялась по течению так быстро, что угнаться за ней не было никакой возможности. И наверное, Жене так и не удалось бы ее поймать, если бы не пес. Как только ребята скрылись под водой, Верный, не раздумывая, бросился в реку и поплыл к лодке. А когда увидел, что Женя старается догнать что-то черное, с каждой минутой уплывающее от нее все дальше и дальше, направился к этому черному наперерез, подплыл к нему и схватил в зубы. Потом он поплыл к Жене. Она взяла у него из пасти злополучную шапку и снова надела ее на себя. Вода с шапки заливалась ей в рот, в глаза. Но Женя не обращала на это внимания. Она нащупала под ногами камень и встала на него. Камень оказался большим и плоским. Женя почувствовала, что стоит устойчиво. Тогда она схватила Верного, который плавал вокруг нее, и тоже помогла ему встать на камень. В таком положении они дождались, когда стремнина принесет к ним лодку с Ашотом.

– Держись крепче за лодку, – скомандовала Женя, зажала в зубах веревку, привязанную к лодке, и поплыла к берегу.

Плыть было нелегко. Но когда Женя достала, наконец, ногами до дна, сердце у нее готово было выскочить из груди. В эти считанные минуты она напрягла все свои силы, заставила себя быть смелой и выиграла неравный поединок с рекой.

А скоро уже и Ашот с Верным были на берегу. С них ручьями текла вода. Верный сейчас же встряхнулся. А Ашот долго еще не мог прийти в себя, дрожал, стучал от холода зубами и то и дело повторял:

– Ты настоящий человек. Ты кунак! Тебе джигитом надо было родиться!

– Мне и так хорошо! – смеялась Женя. – А ты мне не доверял! А теперь побежали – надо скорее согреться! Верный, пошли!

Но Верный сел возле лодки и всем своим видом дал понять, что его место теперь тут, возле лодки хозяина. Ашот понял это.

– Он будет ее караулить. Бежим скорей! – снова сказал он и помчался в лес, за которым, как объяснил им Сурен, находится Благодать.

Глава 10

Казаки торопились и не жалея гнали лошадей. Лавочника, чтобы он не свалился, привязали к седлу веревкой. Но в следующей деревне они отвязали его и спустили на землю.

– Ищи своего длинноухого, – приказал Попов.

Лавочник, всхлипывая и что-то бормоча под нос, заковылял к ближнему дому. Напарник Чибисова Петруха неотлучно следовал за ним. Лавочник постучал в окно и, когда на его стук выглянула моложавая женщина, принялся что-то горячо ей объяснять. Женщина поджимала губы, вертела головой, потом задумалась, будто что-то припоминая, и показала рукой на большой дом напротив. Лавочник обрадовался и, даже не поблагодарив ее, побежал к этому дому. Заглянув через забор в сад, он прислушался, вбежал на крыльцо и скрылся в доме. Казак в дом не пошел, но крикнул ему вдогонку:

– Поскорее там поворачивайся!

Минут через пять лавочник проворно скатился по ступенькам обратно и напрямик побежал к другому дому, возле которого накануне останавливались ребята. За ним последовали и все казаки.

На этот раз лавочник не стал ни подниматься на крыльцо, ни барабанить в окно. Он прямо направился к воротам и смело распахнул их. Во дворе двое мужчин и женщина навьючивали поклажей двух ишаков. Лавочник, словно за ним гнались волки, пулей влетел во двор и с криком: «Мой! Мой, господин офицер!» – подбежал к ишаку, который уже был нагружен.

– Кто твой? С ума спятил, Тигран? – оттолкнул его старик с большим носом.

– Ишак мой! Вот кто! – не переставая орал лавочник. – Это ты совсем свихнулся от жадности. Хватаешь все: и свое и чужое!

– Я хватаю? – опешил старик. – Нет, он совсем повредился в уме. Вся деревня видела, как я выменял его на козу, на хлеб, на сыр! И не мешай мне, проклятый торгаш!

Во двор выбежало еще несколько человек. Но лавочника это не испугало.

– Я тебе покажу, кто проклятый! – полез он с кулаками на старика.

Но и старик не думал отступать.

– Гоните его со двора! – приказал старик своей челяди и вместе со всеми бросился на лавочника. И наверное, здорово бы его отколотил. Но в это время во двор въехал есаул. За ним казаки. И один из них сразу же бесцеремонно схватил старика за шиворот.

– Охолонь, дядя, – назидательно сказал он, приподнял старика над землей и потряс.

От лавочника тотчас все отступились. А тот обнял ишака, как родного сына, и, захлебываясь от радости, повторял есаулу:

– Мой это, господин офицер. Правду я вам говорил. Мой!

– Ну твой, тогда забирай его, – разрешил есаул.

Лавочник поспешно стал скидывать с ишака поклажу. Но тут на защиту своего добра снова выступил старик с большим носом.

– Я купил его, господин офицер. Все люди могут это подтвердить! – закричал он.

– Рассказывай, у кого ты его купил, – потребовал есаул.

– У ребятишек, господин офицер. Мальчик и девочка. Лет по двенадцати. Такие хорошие, – заключил старик. – Говорили…

– Они это, ваше благородие. Как есть они! – не дал ему досказать Чибисов.

– Что они говорили? – перебил его есаул.

– Говорили, ишак дедушкин. А дедушка, тоже очень почтенный человек, заболел. А за ишака я очень дорого заплатил, – рассказывал старик. – Дал самую дойную козу. Хлеба дал. Сыру дал. И еще денег дал.

– И поди, еще дорогу показал, по которой бежать лучше? – добавил молодой казак.

– Не показывал, господин офицер. Клянусь прахом моих предков! – запричитал старик.

– Ты хорошо их запомнил?

– Как сейчас вижу, господин офицер. Мальчик такой чуть повыше, совсем черненький. Девочка такая чуть пониже, совсем беленькая…

– Вот и прекрасно, – подвел итог разговору Попов. И уже совершенно другим тоном, не терпящим никаких возражений, приказал: – Поедешь с нами. Поможешь нам их найти.

Старик замахал руками, закрутил головой:

– Где я их буду искать?! Что вы, господин офицер, куда мне ехать?

К Попову бросились все домочадцы старика. Двор огласился воплями:

– Помилуйте, господин офицер!

– На лошадь его! – рявкнул есаул.

Старика подхватили под руки и затащили на коня, на котором до этого ехал лавочник. Быстро прикрутили к седлу, сунули в руки поводья.

– А этих в дом! – снова скомандовал Попов. – Да так, чтобы рта не раскрывали!

Казаки и эту команду выполнили немедленно. В воздухе замелькали плетки. На родичей старика градом посыпались удары.

– Поехали! Не найдешь этих лазутчиков – поставлю к стенке как их пособника! – пригрозил Попов и, пришпорив коня, выехал со двора.

Казаки вместе со стариком проскакали вслед за ним по всей деревне и выехали за околицу. У тропы, ведущей в горы, все остановились. Чибисов, как и на предыдущей развилке, соскочил с коня, пытаясь разобраться в следах.

– Ну, что там? – нетерпеливо окликнул его есаул.

– Не разберу, ваше благородие! Вроде не сворачивали, – не очень уверенно ответил Чибисов.