Капитан Невельской, стр. 172
Рядом стоял такой же домик, в котором прожили зиму Орловы. Радостная и любезная Харитина Михайловна предложила Невельским половину своего обжитого помещения.
Но Катя желала устраиваться у себя. «Чем обставить эту избу?» — думала она.
Орлова взялась помочь ей, уступила часть сделанной здесь мебели.
А вокруг пески, и дальше в обе стороны — море. Печальный вид природы угнетал. Катя утешала себя, что так всегда бывает. В детстве так случалось: приедешь на новое место, а там все не так, как представлялось, все огорчает… Ей казалось, что даже на море, в каюте, было гораздо лучше.
Погибла не только мебель, погибли все ее представления о том, что жить можно, как в романах. Она ехала сюда полная сил и надежд, а пока — непрерывные болезни, кораблекрушение, гибель всего имущества и, наконец, эта пустая изба.
Катя вспомнила сестру, тетю, их уютный дом, гостиную, в которой сидели каждый вечер с тетей, вспомнила дядю, как он провожал… Не в силах сдержаться, она залилась слезами.
Матросы внесли столик, появились табуретки. Катя разложила свои оставшиеся вещицы. Безделушки и драгоценности казались ей союзниками в борьбе с пустыней.
«Вас стало меньше, мои милые», — думала она.
В этот день все работали допоздна, разгружая «Байкал». Коса стала походить на военный лагерь. Появились новые палатки. Дымы повалили от костров. Ружья стояли в козлах.
Невельской потребовал к себе Березина.
— Пойдете, Алексей Петрович, со мной на Амур…
Березин этого только и ждал. Он почувствовал, что Невельской как бы назначает его на офицерскую должность.
Решено было снарядить на Амур целую экспедицию с пушками. Невельской назначил туда двадцать пять казаков и решил немедленно, как только закончат все с «Шелиховым», сам идти туда.
— Я покажу им, этим негодяям! — говорил он вечером жене.
Он не замечал, какова изба и что за обстановка. Он видел далекую цель и близкую — «Шелихова». И устье, и врагов в Петербурге, которые — он понимал, — как и вся Компания и ее питомцы, и там и тут начнут играть на гибели судна, — мол, взял, разбил…
Вечером вокруг было очень красиво — огни на рейде, огни на косе.
На другой день приехал Орлов. Разгрузка «Шелихова», по его словам, шла полным ходом. На шлюпке доставили некоторые вещи из каюты Невельских. Они мокры, но целы.
После полудня в море было замечено судно. Его белоснежные паруса быстро приближались.
Все офицеры экспедиции собрались на гребне косы около мачты с флагом.
— Не пират ли, Геннадий Иванович? — высказал предположение Березин.
— Андреевский флаг виден! — воскликнул смотревший в трубу Бошняк.
— Господа, это «Оливуца»! — сказал Невельской, снял фуражку и перекрестился.
Подходил первый крейсер, явившийся в Тихий океан, первое настоящее военное судно, присланное с целью защиты русских владений от посягательств иностранцев. Оно явилось в результате бесконечных представлений и ходатайств всех русских моряков, бывавших в этих краях.
«Оливуца» шла гордо. Ветер туго натягивал ее паруса и полоскал андреевский флаг. Давно уже не видал Невельской такого стройного судна. После посудин охотской флотилии отрадно было смотреть на него.
— Подходит «Оливуца»! — радостно обратился Невельской к жене, подошедшей вместе с Харитиной Михайловной.
Катя знала, что должен прийти корабль из Кронштадта, что это первый русский крейсер в этих водах, которого так ждал ее муж. Она знала, что на «Оливуце» сто матросов и двадцать офицеров.
— Я оставлю теперь Петровское под защитой пушек «Оливуцы»! — мечтал вслух капитан. — А сам немедленно поеду на Куэгду. Я восстановлю Николаевский пост!
Большое стройное судно вскоре бросило якорь на рейде, не входя в залив. От него отделилась шлюпка.
— С благополучным прибытием, Иван Николаевич! Да благословит вас бог, вы вовремя прибыли! — сказал капитан, встречая гостей.
— Что-нибудь случилось, Геннадий Иванович? — спросил командир «Оливуцы» Сущев, рослый и стройный красавец лет тридцати пяти.
— Второе мое судно, компанейский «Шелихов», лежит отсюда в десяти милях на мели. «Байкал» просидел сутки на моли там же, только вчера стянулись и пришли сюда.
— Я готов немедленно оказать вам помощь всеми моими средствами! — сказал Сущев. — Все мои люди и шлюпки в вашем распоряжении.
Невельской представил Сущева Кате и всем членам экспедиции и повел его в свой бревенчатый домик.
Глава тридцать седьмая
ОСЕННИЙ ШТОРМ
…Стояли прекрасные, тихие, солнечные дни. «Байкал» на рейде, охраняет пост. Часть людей ушла на Удд разгружать «Шелихов». Оставшиеся в Петровском рубили лес и строили. Весь день стучат топоры и поет пила.
«Оливуца» крейсирует в море, она то в Петровском, то подходит к Удду, где Орлов, Мацкевич и мичман Чихачев с крейсера заканчивают с людьми работы.
Орлов еще раз приезжал с Удда домой, сказал жене, что уже снимают корпус погибшего «Шелихова».
Матросы с «Оливуцы» помогли закончить работы. Как и предполагал Невельской, погибли мука и сахар. Все остальное свезли на Удд, а оттуда на лодках и шлюпках доставляли теперь в Петровское.
«Шелихов» был осмотрен комиссией из офицеров во главе с Сущевым. Выяснилось, что без всякого удара о риф отошли доски, что корпус судна совершенно сгнил. Чудом держался этот корабль до сих пор на воде. Он был продан американцами помощнику главного управителя в колониях — Розенбергу.
— А что было бы, если бы я не взял это судно, а пошло бы оно через океан в Ситху? — говорил Невельской. — Это счастье, что все так обошлось!
— А деньги, видно, немалые пристали к чьим-то рукам, когда покупали эту подкрашенную гниль! — заметил Сущев.
…Екатерина Ивановна вместе с Орловой взяла на себя заботу об офицерском столе. Три раза в день садились все вместе единой семьей: муж, она, Харитина Михайловна с Орловым, Чудинов, Бошняк, доктор, топограф, Березин.
Когда с места кораблекрушения вернулась «Оливуца», ее офицеры бывали на берегу.
Здесь обилие рыбы. Матросы не ловят ее — некогда, работы много.
— Эх, рыбы тут — ужасть! — только удивляются они.
— Расейские рыбы не видали, имя рыба в диковинку! — поражались казаки.
Гиляки приносили на пост великолепную рыбу. Катя, Харитина Михайловна и Авдотья с поварами готовили обеды.
Катя думала: она в среде офицеров, матросов, казаков, охотников, людей сильных, грубых. Но все они не так страшны, как рассказывал муж, очень любезны, все рады ей. «Что бы сказали мои милые подружки, если бы увидели меня в роли повара?» — задорно думала она.
Вокруг — военный лагерь, пушки, корабли. Тут идут очень тяжелые работы, правда, нравы грубые, ей уж приходилось видеть некоторые наказания.
…Теперь все стихло. Муж уехал, взяв с собой Бошняка, топографа, доктора, Березина, двадцать пять матросов и казаков и две пушки. «Оливуца» крейсирует в море. Она уходит далеко, ее паруса исчезают за горизонтом.
Иван Николаевич Сущев, как говорил муж, удалой моряк, и у него лихая команда. Он не удержится, чтобы не заявить о себе, если увидит чужой флаг.
Но крейсер исчезает ненадолго. Близость его все время чувствуется. Сущев не упускает из виду Петровский пост. Часть его команды помогает экспедиции, матросы с «Оливуцы» рубят лес, возят грузы.
Петровское опустело для Кати. Пески, зелень стелющихся кедров на вершине косы, море, тишина… Теперь она может подумать обо всем, что произошло, о муже, о себе…
Пока тут были офицеры, в ее жизни было что-то общее с прошлым — те же разговоры, полуфранцузская речь, обеды, хоть и в палатке, то же внимание окружающих.
А теперь она одна в своей избе, наедине со своими впечатлениями. Скучая о муже, она невольно стремилась занять ум, привыкший к деятельности и впечатлениям. Она начинала пристальней вглядываться в новый мир, что окружал ее. Ее занимали гиляки, привозившие рыбу, их дети и жены, и сама рыба, необыкновенно вкусная.