Белый шайен, стр. 33
Я не рискнул их окликнуть. В лучшем случае, они сняли бы с меня скальп, в худшем — прикончили. Поэтому я тихо лежал в кустах, пока они не скрылись в южном направлении.
С этого момента я решил двигаться только по ночам, чтобы не нарваться на очередной военный отряд краснокожих. Днем я спал, набираясь сил, а ночью или ковылял на одной ноге, или полз, обливаясь потом.
Скоро я потерял счет дням и ночам. Припасы кончились, и приходилось питаться, что называется, подножным кормом — кореньями, иногда — дикими плодами. О мясе нечего было и мечтать: выстрелы из «спенсера» могли услышать.
Но время шло. Раны уже не болели так, как в первые дни после схватки с гризли. Я начал пробовать наступать на сломанную ногу, опухоль с которой постепенно сошла на нет. Борозды от когтей на голове, плече и спине покрылись толстой заживляющей коркой. Они чесались, и кое-где по краям корка стала отслаиваться.
Наконец в одну из ночей я увидел перед собой блестящую под луной поверхность Танг-Ривер, и не смог сдержать радостного восклицания.
Первая, самая страшная часть моей одиссеи была на исходе!
Через реку нужно было как-то перебраться, и я заковылял по западному берегу на юг в надежде отыскать удобный брод. Я покрыл не менее двух миль, когда наткнулся на небольшой индейский лагерь. В нем насчитывалось пятнадцать типи. Но они не были жилищами тетонов, шайенов или арапахов. В свете ночных костров, вокруг которых сидели мужчины, разговаривая и покуривая трубки, я ясно различил на покрышках типи цветные символы племени кроу.
Просить помощи у кроу я не собирался, хотя и слышал, что они дружелюбно относятся к белым. Кто мог поручиться за то, что они не причинят мне зла? Одинокий человек, скорее похожий на индейца, чем на бледнолицего, имел все шансы закончить свой жизненный путь у столба пыток.
Я хотел было обойти лагерь стороной, но пришедшая на ум мысль изменила планы. Если эти окрестности Танг-Ривер являлись местом стоянок различных кланов горных кроу (а это была их племенная территория), то небезосновательно было рассчитывать на то, что в прибрежных кустах обнаружатся лодки из бизоньей шкуры, на которых индейцы переправлялись на другой берег. А попади мне в руки лодка, я станцевал бы Танец Победы на одной ноге!
Подгоняемый этим предположением, я осторожно стал пробираться вдоль берега. Хоть жилища и стояли вдали от него, нужно было быть осмотрительным.
Искать пришлось недолго. Не что-нибудь, а каноэ попалось мне на глаза. Аккуратное, с тонким резным веслом, оно лежало на берегу рядом с водой. Великое приобретение! Я радовался, как ребенок, который нашел в пыли перочинный ножик.
Спустя минуту, положив костыли и карабин на днище, я тихо отчалил от берега, послав благодарный салют в сторону индейского лагеря.
Глава 15
После мучительного перехода по суше, оказавшись в легком челноке, я скользил вниз по Танг-Ривер в приподнятом настроении. Мой дальнейший путь был хорошо продуман: вниз по этой реке до ее впадения в Йелоустон, а по быстрым водам его — к устью Паудер-Ривер.
Добравшись до этого водного потока, самый звук имени которого согревал сердце, я мог бы встретить какую-нибудь кочующую группу тетонов или северных шайенов. А это ли не будет концом всех моих жестоких мытарств?!
Танг-Ривер была извилистой, не очень глубокой речкой с высоким правым берегом, покрытым изобильным лесом. Я плыл по ночам, держась, в целях безопасности, середины русла. С наступлением же утра, направлял каноэ в любую подходящую заводь и ловил себе на еду рыбу незамысловатыми индейскими снастями, припрятанными на днище. Могу смело сказать, что голода я не ощущал. В мой рот рыба отправлялась сырой, но она здорово насыщала меня.
Вскоре быстрое течение Танг-Ривер донесло мой челнок до более широкой глади Йелоустона. Не проплыв по нему и двух суток, я увидел благословенное устье Паудер-Ривер!
Я был счастлив, что, наконец, добрался до тех мест, где мог чувствовать себя в безопасности. Позади были все тяготы пути, впереди — надежда на встречу с дружественными краснокожими.
Плыть против течения было очень трудно, и я оставил спасительное каноэ, выбравшись на правый берег Паудер.
Теперь я был не тот истерзанный калека, что сделал первый шаг в предгорьях Биг-Хорнс. Я уже мог наступать на левую ногу, используя оставшийся костыль вместо трости. Конечно, говорить о скором и полном выздоровлении было бы глупо. Когти и клыки гризли нанесли мне такие раны, что помощь индейских врачевателей была для меня крайне необходима.
Пройдя на юг по правому берегу Паудер не более десяти миль, я обнаружил стоянку тетонов.
Я находился от нее довольно далеко, но меня тут же заметили. Пятеро индейских всадников поскакали мне навстречу. Увидев на моей груди карабин, они остановились. Чтобы успокоить их, я положил «спенсер» под ноги и, вытянув вперед правую руку ладонью наружу, громко крикнул на языке лакота:
— Шайеласка!.. Кола!.. (Белый Шайен!.. Друг!..)
Воины посовещались и осторожно приблизились ко мне. Я увидел, что они с подозрением смотрят на мою одежду, на которой еще сохранялись отличительные знаки племени пауни. Почти не зная языка, я стал объяснять им на языке жестов:
— Я живу с шайенами. Мое имя Отважный Медведь. Я друг Римского Носа и знакомый Ташунки Витко. Я был в плену у пауни.
Воины поняли меня. Выражение их лиц смягчилось. Один из них, используя тог же язык, «проговорил» с улыбкой на губах;
— Хо-хе-хи!.. Добро пожаловать к палаткам черноногих — сиу вождя Уанбли Кте, Убей Орла.
Вот так и закончились испытания. Я попал к дружественным черноногим — сиу, входивших в состав тетонских кланов. Они кочевали по северо-западным охотничьим угодьям, и нет ничего удивительного, что я наткнулся именно на их лагерь. Это была родная земля черноногих — сиу.
Спустя неделю, в конце Месяца Падающих Листьев — октябре, небольшой отряд из черноногих — сиу доставил меня в объединенный лагерь тетонов, шайенов и арапахов на Паудер-Ривер.
Что мне сказать о том, как я был встречен? Римский Нос, братья Бенты и другие восприняли мое появление, как возвращение с того света. Их изумлению, а потом и радости, не было конца. Римский Нос в честь этого устроил пир. На нем были многие известные вожди и воины. Всегда невозмутимые и уравновешенные, они слушали мой рассказ с необыкновенным вниманием, раскрыв рты.
Да что сказать, могли ли кого-нибудь оставить равнодушным мой бег по каменистой прерии на босу ногу со сворой пауни на хвосте и великий бой с грозой Скалистых гор — гризли (на пиру я сидел в ожерелье из медвежьих когтей)? Навряд ли. Я закончил рассказ, меня попросили начать снова. И исполнил просьбу только для того, чтобы вновь и вновь рассказывать о том или ином эпизоде моей одиссеи.
Потом настал мой черед слушать. Вожди вспоминали о событиях, произошедших в прериях за время моего отсутствия.
Весь сентябрь объединенные силы индейцев вели бои с солдатами генералов Коула и Уокера, которым была поставлена задача, пройти через земли тетонов, шайенов и арапахов навстречу с колонной Коннора на Роузбад-Ривер для ведения боевых дальнейших действий.
Индейцы не давали покоя двум генералам, нанося им чувствительные удары. Лидерами в битвах были: от тетонов — Красное Облако, Сидящий Бык, Американский Конь, Проворный Медведь, Красный Лист, Черная Луна и Галл; от шайенов — Две Луны, Стоящий Лось, Римский Нос, Высокий Бизон, Тупой Нож и Маленький Волк; от арапахов — Гнедая Лошадь, Дикий Мустанг и Много Медведей.
Сидевшие на пиру индейцы сходились на том, что если бы у них было достаточно оружия и боеприпасов, го генералы Коул и Уокер никогда бы не встретились с колонной Коннора. Спасенные от голода и индейских стрел подоспевшими солдатами Коннора, они благополучно добрались до виденного мной нового форта, а оттуда спустились к форту Ларами.
Таким образом, война 65 — го года фактически закончилась. Для Длинных Ножей она вряд ли была успешной. Единственным их достижением стал разгром деревни арапахов Черного Медведя. Потеряв в этой компании в два раза больше людей, чем индейцы, войска ушли на зимние квартиры не в самом лучшем расположении духа. Свободным племенам можно было спокойно рассредоточиться по зимним кочевьям, чтобы весной нового, 1866 года, отстаивать свои земли от солдатского вторжения.