Врата жизни, стр. 4
В тот день кроме Шарлотты Вангрей я выбрала еще двоих: Маргариту Альмар и Элизабет Стив. Обе были из округа Радости. И обе были безумно красивы, хотя и по-разному. Смугло-золотистая кожа и темная бархатность глаз Маргариты легко привлекали взгляд. Уже сейчас намечалась, сокрытая детской подвижностью, мягкая плавность движений и томная грация будущей женщины, знающей цену себе и своей красоте. Но, при этом, открытость и теплота. Маргарита, привыкнув к тому, что ее любят, не подавляла других. В ней отсутствовал страх и желание всем доказать, что она лучше них.
Элизабет Стив… Миниатюрная хрупкость старинной фарфоровой куколки. Гладкие волосы в цвет белой платины и фиолетово-желтый цвет глаз. (Поначалу нам всем показалось, что девочка носит какие-то линзы.) Большой, не по-детски чувственный рот, ломкость быстрых движений… Она была яркой, заметной…
Когда Марк меня упрекал, что моим выпускницам прощается все, он, пожалуй, имел в виду именно этот тип девочек, мало пригодных для магии, но неизменно вызывающих бурный восторг у мужчин, обладающих властью.
Глава 4.
Это случилось примерно на третьей неделе занятий, когда все давно расселились по собственным комнатам и получили знак-пропуск, который крепился к одежде, давая ребятам право на вход в Башню.
После занятий, когда “женский сектор” под руководством Вилетт Рианнон ушел плавать в бассейне, а Анна Валента решила слегка освежить свои знания в библиотеке, я пошла в кабинет, написать самый первый отчет о начале совместной работы.
Уже поднявшись по лестнице, я увидала у двери своего кабинета совсем незнакомую девочку. Она, прижавшись к стене и обняв руками колени, уселась прямо на пол. Башмаки были пыльными, словно она долго шла… Брюки слегка потертыми… А синий свитер с рельефным рисунком немного растянутым. На груди, на тонком длинном шнурке, у нее висела блестящая штучка, ничуть не похожая на пропуск-знак. Две косы ниспадали на пол как два черных блестящих каната.
Лицо незнакомки, на первый взгляд, мне показалось обычным. Округлым, с довольно большим нервным ртом и изящным прямым носом. Никто не назвал бы ее идеальной красавицей, но, вместе с тем, раз увидев, уже вряд ли смог позабыть или спутать с другой.
Я не видела глаз странной девочки, так как они были плотно закрыты, как будто она спала. Рядом лежала большая дорожная сумка из ткани.
– Какая великолепная голограмма! – невольно подумала я, потому что поверить, что кто-то чужой прошел в Башню мимо Дозора, нельзя.
Веки девочки дрогнули. Она открыла глаза. Светло-карие, словно прозрачный янтарь с золотистою искрой, “слеза” древних деревьев…
– День добрый, – сказала она, улыбнувшись. (Улыбка была потрясающей!) – Простите, что я сижу, Кайя Веда. Я очень устала, пока добиралась сюда.
– Ничего, побеседуем так, – улыбнулась я ей в ответ, понимая, что стала объектом какого-то опыта Старших. – Ты кто?
– Я Кароль. Каролина Литана из округа Ржавых Зубцов, – улыбаясь, ответила девочка.
– Очень забавная шутка, – легко согласилась я. – Только, Кароль, не считай меня дурочкой, ладно? Любой, кто живет в Башне, очень легко назовет округ, где человек рос и жил. Причем без всякой магии.
– Как? – с любопытством спросила меня “голограмма”.
– Есть ряд признаков, связанных с внешней средой. Состояние кожи, волос, ногтей… А еще – поведение.
– Точно? – опять улыбнулась Кароль, и я вновь ощутила, как падает сердце.
Ни разу в моей жизни я не встречала подобной улыбки. Она зарождалась внутри удивительных глаз… Загоралась веселой блестящею искоркой и осторожно спускалась к губам, заставляя лицо излучать удивительный внутренний свет… Свет, не связанный с цветом и состоянием кожи лица. Не сияние, а излучение… Радости? Счастья?
Мне стало настолько тепло, что я чуть не забыла, что девочка – лишь голограмма. Экзамен, устроенный мне тайным Блоком.
– У тебя хорошая кожа, красивые длинные волосы, крепкие ногти, – сказала я ей. – Ты совсем не боишься меня. Округ Ржавых Зубцов отпадает. И округ Тяжести тоже. Но ни одежда, ни речь… В тебе нет утонченности округа Радости. Значит – округ Обеспечения, поближе к центру.
– Все верно, – легко согласилась Кароль.
– Но тогда почему округ Ржавых Зубцов? – осторожно спросила я, чувствуя, что это “ключ” к проводимому тесту.
– Один папин друг, приходя к нам, всегда говорил: “Каролина! Ты кончишь свой век либо в Башне, либо в округе Ржавых Зубцов!” – рассмеялась она. – Это мне показалось забавным, и я стала всем говорить: “Я из округа Ржавых Зубцов!”
– Почему? – повторила я, не уловив ее логики.
– Это смешно! Интереснее, чем говорить: “Округ Обеспечения…” А если скажешь ребятам: “Из округа Башни”, решат, что хочу их обидеть, считаю себя лучше… Вру… Задираю нос… А как выдашь: “Из Ржавых Зубцов!”, так они открывают рот. А потом громко смеются. И мы – друзья!
Именно в этот момент я впервые подумала, что ошибаюсь насчет Каролины. Представить, что кто-то из Башни способен придумать такую речь, мне было трудно. Связать свое имя с Зубцами! Пусть и для конкретного опыта…
– Как ты попала сюда? – осторожно спросила я девочку.
– Просто пришла. Можно было, конечно, доехать, но мне захотелось пройтись, посмотреть все самой. Это так интересно. Одну ночь пришлось ночевать в парке округа Радости. Думала, мне понравится. Тихо, темно… А вокруг плющи, листья, деревья… Совсем, как в лесу.
– Ну и… Что?
– Они там неживые, – вздохнула Кароль, и улыбка потухла.
Мне вдруг показалось, что свет в коридорчике начал слабеть, стал бледнее. И мне захотелось утешить Кароль. На минуту забыв, что она – голограмма, я мягко ее обняла и…
Ее синий свитер был мягким, из “заменителя шерсти”, а плечи горячими. Их жар легко проходил через толстую ткань…
– Она – не голограмма! – огнем опалила безумная мысль.
Но поверить в то, что со мной рядом живой человек, я еще не могла.
– Так ты шла и пришла сюда? – вновь задала я вопрос, чтобы как-то прийти в себя.
– Да. Я хочу заниматься у вас в группе.
Если бы кто-то сказал, что такое возможно, то я бы решила, что это нелепая шутка. Однако уже сам приход Каролины был мощным ударом по прежним моим представлениям.
– Набор уже завершен. Если ты не прошла тест, то…
– То я его не писала, – опять улыбнувшись, как самый огромный секрет, сообщила мне девочка. – Я очень сильно болела и пропустила не только тот день, когда все остальные писали задание, но и возможные сроки подачи протеста.
Я даже не знала, что мне отвечать. Ни один человек не мог сам предлагать себя в “Школу Великих”. Но Каролина, сидела, уверенно глядя мне прямо в лицо, и стараясь смущенной улыбкой скрыть радость, которая смело плескалась в прозрачных янтарных глазах. Ей, обычной двенадцатилетней девчонке из округа Обеспечения, было положено дрожать от страха за эту безумную выходку или готовиться к бою, в котором ценою за место могла стать ее жизнь. Однако Кароль, позабыв о печали, навеянной нашей беседой о парке из округа Радости, снова сияла от счастья и… И мой язык отнимался, лишая возможности гневно ее отчитать и прогнать.
– Кто тебя пропустил в “Школу”? – тихо спросила я, чувствуя, что забываю про все, не могу устоять перед этим невиданным раньше потоком тепла и сияющей радости.
– А что, им было нельзя? – удивленно спросила она. – Я не знала…
– Дозор не впустил бы жучка без особого пропуска! Это надежные люди…
– Такие хорошие дядечки! – вновь улыбнулась Кароль. – Поначалу они были как-то не очень приветливы. Но, когда я подошла, изменились… Они объяснили мне, как вас зовут, Кайя Веда, и где вас найти. Один даже меня проводил до дверей кабинета. Боялся, что я, с непривычки, могу заплутать в коридорах.
– Тебя пропустили, рискуя своим местом в Башне? Ты что, издеваешься?!
В странных янтарных глазах заметалась какая-то тень, они стали темнеть. Но их взгляд отражал не обиду, а лишь изумление. Кароль не солгала! Она не понимала, зачем я кричу на нее, почему ей нельзя было просто войти в Башню, и в чем вина “добрых дядечек”… Просто какая-то магия!