Вечность сумерек, вечность скитаний, стр. 16

Ута старалась вспоминать всё, что сейчас могло укрепить её волю, лишь бы не прислушиваться к тому, что говорит Хо. Она знала, что когда-нибудь вспомнит всё, что он сейчас говорит, но пусть это случится лишь после того, как иссякнет боль в её сердце, когда она обретёт силу и власть над людьми, когда не надо будет бояться встречных незнакомцев и незнакомцев, идущих сзади, когда можно будет не скупиться на милости преданным слугам, за верность платить верностью, а за предательство – скорой расправой… Так сказал лорд Робин ди Литт своей маленькой дочери, покидая её навсегда. Так сказал…

– …так сказал мне твой отец. Он доверился мне, хотя никто не сделал вам, людям, большего зла, чем я. Но за столетия, проведённые на цепи, я понял и другое: альвам я сделал не меньше зла, чем людям. Знаешь, девочка, я надеялся, что хоть кто-то из моих соплеменников ещё остался в живых в этом мире и хотел открыть им путь обратно, туда, где серебряные ручьи стекают с малахитовых гор, где растут поющие цветы и два голубых солнца сменяют друг друга в вечнозелёных небесах. Но я ошибся – альвов больше нет, и я не могу искупить того зла, которое принёс своим соплеменникам, соблазнив их призрачным могуществом. Но я ещё могу отдать хотя бы ничтожную часть своего долга людям, и ты поможешь мне, Ута, дочь благороднейшего из лордов… Ты ведь поможешь мне?

– Не знаю… – Она сейчас думала о том, как исполнить последнюю волю отца, а к этому старику, который, к тому же, оказался вовсе не человеком, она испытывала лишь лёгкую жалость, и даже не пыталась понять, почему скорое расставание с ним её вообще огорчает. Ди Литты не оглядываются назад, ди Литтам пристало смотреть только вперёд и стремиться к цели – неустанно и непреклонно, преодолевая препятствия, снося невзгоды. – А чего ты хочешь от меня?

– Я просто надеюсь на твою благодарность. Может быть, и не стоит этого делать, но ничего другого я уже не могу. – Он помолчал, напряжённо глядя ей в глаза, и она выдержала этот пронзительный взгляд. – Загляни в мою суму.

Ута послушно заглянула в холщовый мешок, сползший с плеча старика, хотя и не ожидала, что увидит там что-то новое для себя. Обычно там лежали несколько сухарей, две глиняные миски, ржавый нож с деревянной ручкой в потрёпанных кожаных ножнах, несколько кристалликов сахара… Первым, на что наткнулась её рука, был тугой свиток, и сразу же показалось, что в ладонь вонзилось множество крохотных холодных игл.

– Доставай, доставай, – подбодрил её Хо, и она извлекла из сумы свёрнутый в трубочку кусок полотна, сверкающий свежими яркими красками, как будто в нём отражалось небо, тронутое лёгким росчерком высоких белых облаков. – Обещай мне, девочка, что, если когда-нибудь встретишь хотя бы одного альва, ты отдашь это ему.

– Но что это? – Любопытство пересилило тревогу в её душе, и она неотрывно смотрела на небо, которое держала в руках. Оно казалось реальнее того неба, которое над головой…

– Когда-то давно в центре великолепного города Альванго, во внутреннем дворе дворца Горлнна-воителя стояли ворота, сквозь которые можно было войти в страну альвов и вернуться обратно, – начал было рассказывать Хо, но вдруг осёкся. – Нет, тебе лучше этого не знать. Просто скажи, что исполнишь мою просьбу.

– Да, я исполню твою просьбу, – вторя ему, произнесла Ута. И отец, и все учителя говорили ей, что альвов больше нет, а значит, едва ли когда-нибудь представится случай исполнить это обещание. Но если представится – тогда, конечно… Тогда обязательно… Дело чести владетелей замка Литт – как же иначе…

Ута вдруг заметила, что Хо молчит и смотрит мимо неё, в сторону горизонта, где прочь от входа в гавань Тароса летели два наполненных ветром зелёных паруса. Несмотря на неблизкое расстояние, можно было отчётливо различить серебряную отделку высокой кормы каждого из кораблей, сами же борта почти сливались с водной лазурью. Из-за приземистой башни прибрежной крепости выплывала четвёрка галер, но они распахивали волны, словно плуг каменистую почву, а корабли чужестранцев, казалось, совсем не касались воды, и, конечно, никто не смог бы их настичь, как бы гребцы ни налегали на длинные тяжёлые вёсла.

– Ута, девочка, – вдруг прохрипел старик. – Это корабли альвов! Значит, там, на островах… Там… Ещё кто-то остался. Ута, ты обещала.

– Да, я обещала. – Она взяла протянутую руку и не отдёрнула ладонь, несмотря на обжигающий холод прикосновения умирающего альва. – Я обещала, и я всё исполню. Будь спокоен, Хо. Благодарю тебя за всё. – Ута вспомнила, что отец завещал ей никогда не скупиться на милости преданным слугам, и это «благодарю» стало единственной милостью, которой она сейчас могла вознаградить своего спасителя. Конечно, надо будет когда-нибудь встретить каких-нибудь альвов и передать им посылку от старика… Слово дочери лорда стоит не меньше, чем слово самого лорда, и, что бы ни случилось, всё обещанное должно быть сделано. И не важно, сколько на это потребуется времени – день, год, половина жизни, вся жизнь… Только сначала следует вернуть себе замок или то, что от него осталось, и это тоже произойдёт не завтра и не через год…

ГЛАВА 9

Его так и подмывало ляпнуть привычное: «Покорнейше благодарю», но маг вовремя прикусил язык. После того как он волею императора влился в благородное сословие, Раиму не пристало получать плату за работу, и тот кошелёк с золотыми дорги, что протягивала ему мона Кулина, был просто подарком, знаком дружеского расположения, как и тот флакон с драгоценным снадобьем, который маг только что ей вручил. Обмен подарками – это не купля-продажа, и благодарить, разумеется, надо, но только не покорнейше… К тому же расположение высокопоставленной особы куда ценнее любого кошелька, как бы туго он ни был набит.

– Весьма польщён вашим вниманием к моей скромной персоне, достойнейшая мона Кулина. – Раим отвесил лёгкий поклон, прижав к груди широкополую бархатную шляпу с серебряным шитьём.

– Если твоё средство подействует должным образом, то моя благодарность возрастёт многократно, – пообещала мона Кулина, самолично подавая гостю трость, тем самым давая понять, что аудиенция закончена и гость может катиться восвояси. – А если не подействует, тебе же хуже.

Раим пропустил мимо ушей обращение на «ты», полагая, что фаворитка императора оговорилась в девятый раз за время их краткой беседы – в конце концов, мона Кулина ещё недавно считалась вторым лицом во всей империи по силе своего влияния… Правда, в последнее время ходили слухи, что государь несколько охладел к ней, особенно после внезапной кончины некой юной камеристки, на которую он положил глаз. И что бы там ни говорила достопочтенная мона Кулина, будто снадобье понадобилось ей для какой-то высокопоставленной особы, чьё имя слишком известно, чтобы его называть, шила в мешке не утаишь… На всякий случай, надо будет по пути заглянуть в Пантеон и принести жертвы всем богам и каждому в отдельности – вот из этого же кошелька, – если поделиться с богами, они не выдадут.

– Смею лишь напомнить, что достаточно десяти капель на стакан вина. – Маг отвесил ещё один поклон, на этот раз значительно более глубокий. – А от двадцати капель клиент может и умереть среди сладких снов. С этим снадобьем следует быть осторожной, достойнейшая мона Кулина.

Он постепенно пятился к выходу, держа в одной руке трость и кошелёк, а в другой – шляпу, но моне Кулине, похоже, было некогда наблюдать его учтивый уход – она уже развернулась на каблуках и торопливо удалилась вверх по мраморной лестнице, перешагивая через ступеньку.

Теперь можно было выйти спокойно, безо всяких церемоний, – привратник уже открыл двери, а два лакея держали наготове чёрную кожаную накидку, готовясь сопроводить гостя до экипажа. Оказалось, что, пока продолжалась недолгая беседа с хозяйкой этого роскошного особняка, начал моросить мелкий противный дождичек. Раим тут же представил, как он выходит на высокое мраморное крыльцо, поднимает руки к небу, выкрикивает какое-то заклинание – и над его головой в серых облаках образуется голубой просвет… Но, увы, об этом приходилось только мечтать – во всех трактатах по обычной человеческой магии даже пытаться как-то влиять на любые погодные явления, кроме, разве что, ветра, настоятельно не рекомендовалось, а магия альвов, которая, несомненно, была сильнее и изысканней, пока скрывала большинство своих тайн…