N-P, стр. 19
Кажется, я знала почему. Она всерьез собиралась убить себя и понимала, что если не отважится на это до возвращения Отохико, то потом уже ничего не сделает. Она хотела повидать меня перед смертью, но, встретив, запаниковала, совершенно перестала понимать, что ей делать, и, наконец, додумалась до того, что меня надо убить. Но и этого не сделала. Выбрала середину.
– Я останавливала ее! Всем своим сердцем, – сказала я. – Делала все, что могла.
– Надеюсь, она оставила эту мысль? – сказал Отохико. У него были такие глаза, словно он молился.
– Не знаю.
– Хотелось бы так думать. Машины нет. Банковской книжки и кое-каких вещей тоже.
– Вот как…
Голова у меня плохо соображала. Сообразила, что на мне юбка, которую она мне дала. Юбка была мятой. Я почувствовала чье-то присутствие. Суи дома не было, но в углах книжных полок, в развевающихся занавесках, под столом что-то скрывалось. Какие-то темные пятна, которые не совсем совпадали с реальностью.
– Возможно, как говорила Суи, это проклятие, – сказала я.
Пошел дождь. В открытое окно доносился негромкий глухой шум. Меланхолия, которая появляется под покровом ночи, наполнила комнату и хладнокровно всматривалась в наши судорожные движения. Тень смерти. Чувство бессилия, которое подкрадывается, стоит только отвести взгляд, отчаяние, которое проглотит тебя, если утратить бдительность.
– Оно угадывалось как некая атмосфера. Мне казалось, что мы просто растрачиваем время, когда были вместе, чем бы мы при этом ни занимались. Жизнь теряла свои очертания. Нам и в голову не пришло сказать – давай радоваться, раз мы любим друг друга, и все будет хорошо. Наверное, дело в этом.
– Как сейчас в этой комнате? – спросила я.
– Да, словно какая-то тень. Но ведь было у нас что-то, не только тень! Прекрасное, как поле цветов. Поэтому мы и оставались. В наших отношениях было и что-то положительное.
– Конечно.
– Какой сильный дождь!
– И похолодало.
Меланхолия ночного дождя понемногу проникала в комнату. Грустный монотонный ритм дождя. Мокрые стекла. За окном холодный синий свет. В комнате стало еще темнее. Больше здесь нельзя находиться, если мы останемся здесь, и мне и ему станет плохо. Грудь наполнялась воздухом одиночества.
– Я поеду на такси. Проводи меня, – сказала я.
– Такое чувство, будто я в лодке, а вокруг огромные волны. Странное состояние.
– Ты идешь? Надо уйти отсюда, – чуть не плача, сказала я. Мне было плохо. Что-то темное давило с такой силой, что не хотелось жить. – Пойдем, – повторила я.
Отохико молча встал.
В такси я спросила:
– Ты туда вернешься?
Зонтов у нас не было, мы оба промокли. Отохико сказал:
– Нет.
Я облегченно вздохнула. Невозможно оставаться там одному.
– Попробую поискать ее в магазинах, в которые она обычно ходила, на работе…
– Тебе помочь?
– Не стоит, тебе и самой трудно. Может быть, завтра. Я свяжусь с тобой, – он захлопнул дверцу.
Я помахала ему рукой, и он стал удаляться. Темнота поглотила его. Шум дождя смыл.
*
Я не знала, куда делась Суи. Ни она, ни Отохико мне не звонили. Несколько раз мне снилось, что Суи умерла, и каждый раз я просыпалась вся в поту. Заснуть я уже не могла, а утром прочитывала газету от корки до корки. С испугом смотрела телевизионные новости.
Никаких новостей не было.
Прошло несколько дней, и Суи стала отходить все дальше и дальше. Я поражалась своей черствости, а также своей способности отдалять себя от нее, от других и от тех чувств, которые я к ним испытывала.
Возможно, я избавилась от оков проклятья?
Теперь мне казалось, что все летние события мне приснились. Сон был не кошмарным, а приятным, как день, пришедший из детства. Я сделал все, что могла сделать во сне, и старалась больше ни о чем не думать. Мысли меня раздражали, я гнала их прочь.
На пятый день позвонила Саги. Я еще спала, но мгновенно схватила трубку.
– Алло?
– Привет, это я, – сказала Саги.
– Доброе утро.
– Уже день. Слушай, я сейчас в аэропорту! – сказала Саги. Действительно, из телефонной трубки доносились характерный шум аэропорта, от которого сердце у меня забилось.
– Куда ты летишь?
– К приятельнице в Нью-Йорк. Кроме того, нужно купить кое-какие книги для работы.
– Почему так внезапно? – спросила я.
– Не могу больше здесь оставаться. После того как исчезла Суи, Отохико не выходит из дому. Мне не по себе.
– Плохая старшая сестра.
– Если ты так считаешь, развлекай его сама, – усмехнулась Саги. – Мне кажется, какой-то этап нашей жизни подошел к концу. И не только потому исчезла Суи, все не так просто! Что-то действительно закончилось. Можно уже не скрывать того, что мы скрывали. Стоит ли грустить о том, что впервые за долгое время нам стало легко, не лучше ли это отпраздновать? Поэтому я решила попутешествовать, полюбоваться пейзажами, встретиться со старыми друзьями. Мне трудно все объяснить, но я хочу заняться именно этим… К тому же, если верить моей интуиции, Суи жива. И будет жить, если, конечно, не вернется к Отохико.
– Я в этом не уверена.
– Я чувствую такие вещи и убеждена, что она не умерла!… Спасибо тебе за все. Ты меня спасла.
– Перестань! Ты скоро вернешься?
Это прозвучало как прощальные слова.
– Как только кончится лето! Встретимся в университете, – сказала Саги.
Загадка для меня, хладнокровный, непоколебимый, добрый друг. Я сразу же ее полюбила.
– До осени.
– До свиданья.
– Счастливого пути.
Она повесила трубку, и шум аэропорта исчез.
Я вдруг подумала, что Саги не вернется. Или у меня мания на этой почве? Осенью мы снова увидимся, подумала я и ощутила вдруг комок в горле.
*
Дорогая Кадзами!
Как ты поживаешь?
У меня все хорошо, я на четвертом месяце беременности.
Обо мне, пожалуйста, не беспокойся. Я нашла человека, который готов стать отцом моего ребенка, а также моим мужем. Он – настоящее чудо.
Расскажу все по порядку. У меня было несколько вариантов.
1. Сделать аборт, остаться с Отохико.
2. Сделать аборт, с Отохико расстаться.
3. Сделать аборт, выйти замуж за этого человека.
4. Аборт не делать, выйти замуж за этого человека.
5. Самоубийство.
6. Двойное самоубийство с Отохико.
Родить ребенка и остаться с Отохико было невозможно. Для меня это было понятно до боли, до такой сильной боли, что она сводила меня с ума. Если бы я вернее следовала сюжету своей жизни, я, наверное, так бы и сделала. После того как у меня прекратились месячные, никаких сомнений насчет беременности не осталось. Я вернулась в Японию и стала жить одна. У меня не осталось ни денег, ни сил, и я задумалась о реальном положении дел.
Моя жизнь, моя судьба, насколько я ее понимала, требовала моей смерти. Моя мать стала жертвой отчаяния. Я всегда считала, что смерть предпочтительнее отчаяния, что лучше умереть, чем жить без надежды.
Я хотела умереть. Всегда.
Тебе, вероятно, кажется смешным, что мне так трудно выбрать между замужеством, любовью и смертью, но для меня это почти одно и то же.
С детских лет я была убеждена, что умру в раннем возрасте. Это убеждение было моим проклятьем. Не знаю, как у других, но что-то подобное есть у каждого. У каждого имеется свой собственный ад. Отец писал об этом – о мужчине, который не устоит перед японкой, которой тяжело в чужой стране, и переспит с ней, пусть даже она годится ему в дочери. Оказывается, она и есть его дочь. Есть еще Отохико, несчастный, даже когда он влюблен, и Сёдзи, который встречается с жизнерадостной старшеклассницей, но не имеет ни малейшей надежды на жизнь.
Конечно, все не так просто, дело здесь не в добре и зле. Эти особенности глубоко укоренены в человеке и порой проявляются в виде его таланта или порока. Они циркулируют по его телу, словно кровь, и делают из него личность. Дело не в роке, а в том, что внутри тебя. Не будь этого, мы с Отохико так и остались бы жить в Бостоне. Сыграли бы скромную свадьбу и жили бы тихо и достойно. Этого не случилось отчасти потому, что мы брат и сестра, а отчасти потому, что мы выбрали разрыв и разлуку.