Десять меченосцев, стр. 180

– Скэити, ты замерзнешь! – потряс его за плечо Дзётаро.

– А, это ты! – пробормотал слуга, потирая глаза. – Ты где болтался без разрешения?

– Ты что? Я никуда не отлучался. Проспал, а теперь выдумываешь чепуху.

– Не ври! Я видел, как ты ушел с женщиной из заведения «Сумия». Если ты водишься с проститутками с таких лет, страшно подумать, во что ты превратишься с годами.

В это время сёдзи раздвинулись и вошел Дайдзо.

– Вот и я! – сказал он.

На следующее утро в путь отправились рано, чтобы засветло добраться до Эдо. Дзиннай разбудил девиц. Акэми присоединилась к ним еще до рассвета. Дайдзо, Скэити и Дзётаро засиделись за завтраком и покинули гостиницу, когда солнце поднялось высоко. Дайдзо, как обычно, шел впереди, Дзётаро на сей раз плелся сзади вместе со Скэити.

– Что с тобой приключилось? – наконец спросил Дайдзо.

– А что произошло? – переспросил Дзётаро, стараясь не выдать волнение.

– Расскажи-ка!

– Ничего не случилось. А почему вы спрашиваете?

– Ты необыкновенно молчалив. Тебя что-то огорчило?

– Нет, ничего, господин. Просто задумался. Если я останусь с вами, то не смогу найти своего учителя. Мне лучше одному отправиться на поиски, если вы не возражаете.

– Возражаю, – непререкаемым тоном ответил Дайдзо. Дзётаро, который почти дотронулся до рукава купца, резко отдернул руку и дрожащим голосом спросил:

– Почему?

– Давай лучше отдохнем, – проговорил Дайдзо, сворачивая на ярко-зеленую поляну, которыми славится провинция Мусаси. Усевшись, он махнул рукой слуге, чтобы тот продолжал путь.

– Мне необходимо поскорее отыскать учителя! – взмолился Дзётаро.

– Я сказал, никуда ты не пойдешь! – строго посмотрел на мальчика Дайдзо, раскуривая керамическую трубку. – С сегодняшнего дня ты – мой сын.

Дайдзо не шутил, Дзётаро судорожно проглотил комок, подкативший к горлу. Дайдзо засмеялся. Дзётаро, поняв, что это была шутка, сказал:

– Я не согласен! Не хочу быть вашим сыном.

– Что?

– Вы купец, а я хочу быть самураем.

– Ты скоро узнаешь, что Дайдзо из Нараи – не простой торговец без роду и племени. Будь моим приемным сыном, и ты станешь настоящим самураем.

Дзётаро с ужасом понял, что Дайдзо настроен серьезно. Пересилив страх, мальчик спросил:

– Позволите ли узнать, почему вы приняли это неожиданное решение?

Рука Дайдзо легла на плечо мальчика. Наклонившись к уху Дзётаро, купец спросил:

– Ты меня видел, маленький негодник?

– Видел вас?

– Следил за мной?

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Ты подглядывал за мной прошлой ночью.

Дзётаро усилием воли держал себя в руках.

– Почему ты шпионил за мной?

Дзётаро содрогнулся.

– С какой стати ты суешь нос в мои дела?

– Простите меня! – не выдержал Дзётаро. – Простите, я никому не скажу ни слова.

– Тише! Я не собираюсь тебя наказывать. Ты станешь моим приемным сыном. Откажешься, так мне придется убить тебя. Постарайся не доводить меня до крайности. Я считаю тебя хорошим мальчиком, очень смышленым.

Впервые в жизни Дзётаро почувствовал, что такое страх.

– Простите меня! – задыхаясь, бормотал он. – Не убивайте! Я не хочу умирать.

Дзётаро как пойманный жаворонок бился в железных руках Дайдзо. Мальчик боялся сопротивляться по-настоящему, зная, что его неминуемо настигнет смерть.

Купец и не думал силой усмирять мальчика. Он скорее осторожно обращался с Дзётаро. Прижав его к колючей щеке, Дайдзо прошептал:

– Ты ведь хочешь быть моим сыном?

От Дайдзо исходил крепкий мужской запах, который почему-то сковывал Дзётаро, заставлял его чувствовать себя ребенком, лишенным дара речи.

– Решай: или я усыновлю тебя, или ты умрешь. Решай сейчас.

Мальчишка взвыл от безысходности. Он тер глаза, размазывая пыль по лицу.

– О чем плакать? Тебе улыбается счастье. Обещаю, ты станешь знаменитым самураем, когда мы с тобой покончим наши дела.

– Но…

– Что же?

– Вы… вы…

– Говори же!

– Не могу!

– Говори, не тяни время. Мужчина должен без обиняков выражать мысли.

– Вы… вы занимаетесь воровством.

Дзётаро был бы рад вырваться из западни и умчаться со скоростью молодого оленя, но, сидя на коленях у Дайдзо, он словно ощущал вокруг себя непреодолимые стены.

– Ха-ха! – рассмеялся Дайдзо, ласково шлепнув мальчика по спине. – Это единственное, что тебя беспокоит?

– Д… да.

Массивные плечи купца тряслись от смеха.

– Конечно, я из тех, кто способен украсть целую страну, но я не грабитель и не вор. Посмотри на Иэясу, Хидэёси или Нобунагу – эти великие воины украли или жаждали украсть всю страну. Будь со мной, и настанет время, когда ты все поймешь.

– Выходит, вы не вор?

– Мне слишком низко заниматься столь невыгодным ремеслом. – Спустив мальчика с колен, Дайдзо продолжал: – А теперь прекрати хныкать, и в путь. С этого момента ты – мой сын. Я буду хорошим отцом. От тебя требуется лишь одно – ты никому не проболтаешься о том, что тебе приснилось прошлой ночью. Откроешь рот, и я сверну тебе шею.

Дзётаро понял, что у Дайдзо слова не расходятся с делом.

Идущие впереди

В конце пятого месяца Осуги добралась до Эдо. Стояла невыносимая жара, обычная при опоздании сезона дождей. Осуги вышла из Киото два месяца назад и неторопливо путешествовала от храма к храму, задерживаясь в пути, чтобы подлечить недуги.

Столица сёгунов не понравилась ей с первого взгляда. «Надо же затеять строительство на болоте! – раздраженно подумала Осуги. – Толком даже землю не расчистили от кустов и тростника».

Над трактом Таканава неподвижно висело облако пыли, ее густой слой покрывал недавно посаженные деревья и указательные придорожные камни. Дорога от Сиоири до Нихонбаси была забита воловьими повозками, груженными камнем и лесом. Новые дома с неимоверной быстротой вырастали вдоль дороги.

– Ах ты!.. – гневно воскликнула Осуги, взглянув на строящийся дом, с которого на ее кимоно шлепнулся комок мокрой глины. Рабочие на лесах разразились веселым хохотом.

– Как вы смеете бросаться грязью в людей да еще хохотать при этом? Вы должны пасть на колени и просить прощения.

В Миямото ее слова нагнали бы страху на любого крестьянина, но здесь, в огромном скопище людей, рабочие изумленно уставились на старуху.

– О чем бормочет эта старая ведьма? – спросил один из них.

– Кто посмел такое произнести? – взвизгнула Осуги.

Чем больше она гневалась, тем веселее хохотали рабочие. Стали собираться зеваки. Прохожие спрашивали, почему старая женщина выставляет себя на посмешище и не удаляется, как подобает ее возрасту.

Осуги бросилась к дому и выдернула подпорки из-под лесов. Рабочие с бадьей глины рухнули на землю.

– Ах ты, старая тварь! – Мужчины окружили Осуги.

– Прочь с дороги! – не дрогнув, скомандовала она и для убедительности взялась за рукоятку короткого меча.

Рабочие топтались на месте. Старуха явно была из самурайского сословия, и потасовка с ней грозила неприятностью.

– Не намерена терпеть наглости от простолюдинов! – высокомерно заявила Осуги, заметив их нерешительность.

Осуги зашагала дальше, непреклонная, выпрямив спину. Зеваки с уважением смотрели ей вслед.

Осуги не успела далеко отойти, как ее нагнал подмастерье, с ног до головы покрытый опилками и стружкой. В руке у него была бадья с жидкой глиной.

– А этого не хочешь, старая ведьма! – воскликнул он, выплескивая бадью на Осуги.

– О-о! – взвыла старуха, но подмастерье исчез. Слезы бессильной ярости наполнили глаза Осуги, ставшей жертвой невиданного оскорбления.

Улица ликовала от бесплатного представления.

– Над чем смеетесь, бездельники! – набросилась Осуги на зрителей. – Неужели смешно, что старую женщину заляпали грязью? Так, значит, встречают пожилых людей в Эдо? Нелюди! Помните, и вы состаритесь со временем.

Тирада старухи только развеселила толпу.