Десять меченосцев, стр. 142

Ворота

Дзётаро полагал, что они потихоньку выберутся задворками.

– Ведь мы придем к главным воротам! – удивился он. – Опасно!

– Хм-м!

– Лучше пойти в другую сторону.

– Ночью открыты лишь главные ворота.

– Можно перелезть через стену.

– Это удел трусов. Мне дороги честь и репутация. Настает мой час, и я, по обыкновению, иду через главные ворота.

– И сейчас тоже?

Мальчику было страшно, но он уже не задавал вопросов, поскольку честь для человека из воинского сословия ценилась дороже жизни.

– Я должен, но ты еще маленький, поэтому выбирайся безопасным путем, – сказал Мусаси.

– Как это?

– Через стену.

– В одиночку?

– Да.

– Не могу.

– Почему?

– Это трусость.

– Не валяй дурака. Они ведь охотятся за мной, ты ни при чем.

– Где же мы встретимся?

– У конюшен Янаги.

– Обещаешь прийти?

– Конечно.

– Дай слово, что не сбежишь от меня.

– Не убегу. И запомни, что я учил тебя никогда не лгать. Раз сказал, что встретимся, так и будет. Давай подсажу тебя на стену, пока-никого нет.

Дзётаро подбежал к стене и задрал голову, посмотрев наверх. Стена была в три его роста. Следом подошел Мусаси, почему-то с мешком древесного угля. Сбросив мешок на землю, он припал к узкой трещине в стене.

– Ты что-нибудь видишь? – спросил Дзётаро.

– Один камыш. Спускайся поосторожнее, там может быть вода.

– Я не боюсь промокнуть, но как я влезу на стену? Мусаси пропустил вопрос мимо ушей.

– Предположим, посты поставлены у главных ворот. Но ты можешь и здесь напороться на меч.

– Понятно.

– Для проверки я переброшу мешок с углем. Если все будет тихо, прыгнешь вниз.

Мусаси пригнулся, Дзётаро взобрался ему на спину.

– Встань на плечи, – сказал Мусаси.

– Сандалии грязные.

– Ничего.

Дзётаро выпрямился во весь рост.

– Достаешь до верха?

– Нет.

– Можешь подпрыгнуть и уцепиться?

– Не получится, наверное.

– Тогда становись на руки. Мусаси поднял руки над головой.

– Достал! – прошептал Дзётаро.

Мусаси перебросил мешок с углем через стену. Он глухо шлепнулся в камыши. Было тихо.

– Здесь сухо, – сказал Дзётаро, спрыгнув вниз.

– Осторожнее!

Мусаси сквозь щель смотрел за мальчиком, пока тот не скрылся из виду. С легким сердцем он вышел на оживленную улицу и направился к главным воротам квартала. Увидев Мусаси, люди Ёсиоки застыли в немом изумлении. Пост расположился у главных ворот, самураи сидели группками вокруг костров, которые развели носильщики паланкинов, ожидавшие седоков. Вооруженные люди стояли у чайной «Амигасая» и винной лавки напротив. Все были начеку. Они бесцеремонно проверяли каждого выходящего, заглядывая под широкие соломенные шляпы, останавливали носильщиков паланкинов, проходивших мимо с седоками.

Самураи несколько раз безрезультатно вступали в переговоры с «Огия», убеждая его хозяина пустить их внутрь. Для хозяина заведения Мусаси словно не существовало. Ворваться силой и напасть на гостя Ёсино они не посмели. Им бы не простили такой выходки. Ёсино имела много покровителей и в квартале, и в столице.

Решили ждать, взяв под стражу все выходы из веселого квартала. Конечно, Мусаси мог скрыться, перемахнув через стену, но самураи считали, что он предпочтет выйти через ворота, замаскировавшись или спрятавшись в паланкине. Никто не предполагал, что Мусаси явится в открытую.

Ни один человек не пошевелился, чтобы преградить Мусаси дорогу, он продолжал идти, не обращая внимания на самураев. Он сделал более ста шагов, когда один из очнувшихся стражей крикнул:

– Стой!

– За ним! – послышались крики. Человек десять кинулись за Мусаси.

– Подожди, Мусаси!

– В чем дело? – отозвался Мусаси громовым голосом, от которого преследователи вздрогнули.

Мусаси остановился и прислонился к стене стоявшего на обочине сарая, который служил ночлегом для пильщиков дров. Один из них выглянул и тут же в страхе захлопнул дверь, задвинув засов.

Люди Ёсиоки взяли Мусаси в полукольцо, как стая лающих и воющих бродячих собак. Мусаси напряженно вглядывался в их лица, оценивая их возможности, боевую позицию, угадывая их последующие действия. Самураев было человек тридцать, но такое количество людей, собранных вместе, никогда не выберут правильное решение. Мусаси знал это. Как он и предполагал, никто в одиночку не осмелился бросить ему вызов. Самураи громко выражали негодование и награждали Мусаси непотребными прозвищами, как простые бродяги:

– Ублюдок!

– Трус!

– Деревенщина!

Бравада ограничивалась словами, подтверждая их нерешительность. Пока среди самураев царила сумятица, Мусаси имел над ними превосходство. Взгляд его выхватывал из стаи лица тех, кто мог оказаться наиболее опасным, отмечал уязвимые места в боевом порядке врага. Мусаси готовился к сражению, но не торопился. Медленно обведя глазами толпу, Мусаси произнес:

– Я – Мусаси. Кто кричал мне, чтобы я остановился?

– Мы все кричали.

– Как я понимаю, все вы из школы Ёсиоки.

– Вот именно.

– Какое у вас ко мне дело?

– Сам знаешь! Ты готов?

– Готов? – саркастически ухмыльнулся Мусаси, сбивая спесь с противника. – Настоящий воин в боевой готовности даже тогда, когда спит. Выходи! Кто из вас смелый? К чему ваши формальности, если вы затеваете уличную драку? Ответьте мне на один вопрос. Вы хотите умертвить меня любой ценой или намерены сражаться, как мужчины?

Толпа безмолвствовала.

– Вы сводите со мной счеты или вызываете на ответный бой?

Мусаси знал, что стоит ему сделать малейшее неосторожное движение, и на него обрушится лавина мечей. Он не давал врагу повода для нападения. Самураи молчали.

– Тебе известен ответ на твой вопрос, – раздался чей-то голос. Это сказал Миикэ Дзюродзаэмон, самурай, который, по оценке Мусаси, достоин был защищать честь Ёсиоки. Миикэ был единственным, готовым нанести первый удар. Он осторожно выставил ногу вперед.

– Ты изувечил Сэйдзюро, убил его брата Дэнситиро, – произнес Миикэ. – Мы не можем смотреть людям в глаза, пока ты жив. Нас сотни, мы преданы своему учителю и поклялись смыть позор, восстановив доброе имя школы Ёсиоки. Мы не намерены устраивать уличную потасовку и сводить с тобой счеты, но обязаны убить тебя, чтобы отомстить за учителя и успокоить дух его брата. Без твоей головы мы не уйдем. Не завидую тебе! Защищайся!

– Твои слова достойны самурая, – ответил Мусаси. – Вижу, жизнь моя действительно в опасности. Если ты говоришь о долге и о Пути Воина, то почему не вызываете меня на бой по правилам, как Сэйдзюро и Дэнситиро? Почему оравой нападаете на одного?

– Ты ведь прятался от нас!

– Ерунда! Трус всегда обвиняет в малодушии другого. Почему я тогда стою перед вами?

– Не сумел от нас скрыться.

– При желании давно бы ушел.

– Полагаешь, что спас бы свою голову?

– Вы, конечно, начали бы охоту на меня. Я не хочу, чтобы мы устроили побоище здесь, как дикие звери или бездомные бродяги. Мы потревожим обитателей Янаги-мати, навлечем позор не только на себя, но и на все военное сословие. Вы толкуете о своем долге перед домом Ёсиоки, но потасовка здесь не прибавит ему славы. Вы этого добиваетесь? Хотите окончательно опозорить своего учителя, разрушить его школу и предать Путь Воина? В таком случае советую вам запомнить: Мусаси будет сражаться, пока его не зарубят на куски.

– Бей его! – взвыл самурай, стоявший рядом с Дзюродзаэмоном, и выхватил меч.

– Осторожно! Итакура явился! – внезапно закричал кто-то. Градоначальник Итакура Кацусигэ правил Киото железной рукой.

В городе его боялись, а дети пели про него: