Дело кролика, стр. 7

Мы дожили почти до Рождества. Утром 23 числа сеньора Надя собиралась улетать в Колумбию, и 22 вечером она решила отметить грядущий праздник в кругу сотрудников. Гильермо Капдевила в паре с бухгалтером Таней дружненько украшали офис ветками искусственного остролиста; Максим и Костя, наши коммерческие агенты, сбегали за шампанским и закусками; Володя ходил из комнаты в комнату, поглядывая на начальство, как Илья Муромец на Змея Горыныча, и помахивая монтировкой; сеньора Надя сосредоточенно набирала на компьютере последние строки для отчета в Колумбию; а я под руководством Педро звонила в «Меркурий» и кричала, что если господин Волков не хочет платить деньгами, то пусть расплатится хотя бы своими картинами, которые фирма «Эспидан» могла бы выставить на аукционе «Сотби».

В 5 часов вечера мы выпили по поводу и пожелали сеньоре Наде счастливого пути и приятного отдыха на родине. Муж Гильермо в поездку не был взят, и остался на воле — присматривать за парой офисов, а также — за всеми симпатичными дамами Москвы и Петербурга.

Мы осушили бокалы. Бухгалтер Таня стала робко кушать шоколад, а Гильермо отламывал еще и еще, деловито напоминая, что любит полных женщин. Сеньора Надя торопливо перечитала сотрудников и раздала подарки — декоративные джутовые мешочки с кофе. Следом за ней шел Педро, конвейерным методом пожимал руки и говорил по-русски: «Всего хорошего!» В ответ хотелось крикнуть «ура!»

За этим последовал звонок из Колумбии. Генеральный директор фирмы Хорхе Перейра поздравлял весь московский филиал, и в особенности свою сестру, Надю Лейлу Капдевилу.

— Значит, у вас семейное предприятие? — спросил Максим, из вежливости проявлявший интерес к начальству.

— Да-да! — сеньора Надя энергично закивала. — Его основал мой отец, Луис Видаль Перейра. Он часто шутил, что, хотя его фамилия и означает грушевое дерево, делом его жизни стало кофе. Когда мы с братьями выросли, мы не представляли другого пути, кроме как продолжать отцовское дело. Потом мои братья женились, я вышла замуж, но нам удалось сделать так, что наши супруги посвятили жизнь тому же, чему и мы.

Сеньора Надя гордо выбросила руку в сторону Гильермо.

— Когда мы познакомились, Гильермо был военным. Но я сказала ему: «Гильермо! Лучшая семья та, где у мужа и жены одно общее дело». С тех пор мы работаем вместе; и если интересы дела требуют разлучиться, мы стараемся не скучать, верно, Гильермо?

— Разумеется, — подтвердил Гильермо, уже год благополучно живший на невском приволье.

— У нас семейное предприятие, — заканчивала свою эпохальную речь сеньора Надя, — поэтому и руководство, и подчиненные, и даже наши клиенты — одна семья. Все мы связаны общим делом.

По улице с воем носился мокрый снег. Педро поставил кассету с темпераментными колумбийскими напевами: сотрудники фирмы, не смотря ни на что должны были чувствовать себя одной веселящейся семьей. А Гильермо со спокойной душой подсел к бухгалтеру Тане, удостоверившись, что сеньора Надя занята рассказом о Колумбии.

— Конечно, там сейчас лето, это ведь южное полушарие… Но и зима у нас не такая, как у вас — просто сезон дождей. Я устала от холодной погоды… (поспешно) хотя мне очень нравится в России! Но нужно немного отдохнуть. Когда я вернусь из Колумбии, туда поедет Гильермо. Нет, Гильермо, ты это сделаешь обязательно для блага фирмы. Если ты не отдохнешь, у тебя не хватит сил работать в следующем году так, как требуют интересы дела.

В стекло ошалело впечатался мокрый ошметок снега и сеньора Надя с опаской посмотрела за окно: Россия была в своем репертуаре — бесшабашная и непредсказуемая.

— Я очень волнуюсь, будут ли завтра летать самолеты…

— У нас про такую погоду говорят: хозяин собаку на улицу не выгонит.

Этой фразой Костя автоматически переключил застольную беседу на домашних животных. Всем нашлось, что рассказать, и битые полчаса я переводила теплые воспоминания о проделках любимых кошечек, собачек, птичек и рыбок. Сеньора Надя поднатужилась и вспомнила ответную историю:

— Мы тоже держали дома животное, когда Даниель и Эсперанса были помладше. Дедушка подарил им крольчонка. Целых полгода дома не было покоя: дети бегали за кроликом, кролик убегал от детей, они носились по всему дому и парку…

Сеньора Надя с улыбкой воспоминаний покачала головой.

— Потом кролик вырос, растолстел. Дети перестали с ним забавляться. Он теперь все время сидел в парке и… он почему-то предпочитал есть декоративные растения. Тогда я сказала детям: «Вам уже неинтересно играть с кроликом, вы на него больше не обращаете внимания, давайте подумаем, что с ним можно сделать».

Я предложила приготовить из кролика рагу. Мы готовили всей семьей, я считаю, что родители и дети как можно чаще должны делать какое-нибудь дело вместе. Получилось очень вкусно. Дети сразу после ужина стали звонить дедушке и наперебой говорили ему спасибо за такого вкусного кролика.

Правда потом, когда я беседовала с нашим штатным психологом — все сотрудники фирмы должны проходить с ним беседу раз в год — я рассказала про этот случай, и сеньор Каррерас посчитал, что не следовало съедать кролика после того, как дети так долго играли с ним. «Вы совершили небольшую ошибку, сеньора Капдевила, — сказал он мне, — но на то и существуем мы, психологи, чтобы помогать людям разбираться в своих ошибках».

Когда «Эспидан» станет крупной фирмой, мы обязательно возьмем психолога в штат! — на бодрой ноте завершила сеньора Надя. — Тогда нам не нужен будет даже переводчик, чтобы находить общий язык. И я надеюсь, что начиная с нового года у всех появится стимул работать плодотворнее, чтобы мы смогли выделить из прибыли средства для зарплаты психологу!

Словно дождавшись финала, разразился звонком телефон.

— Эсперанса? Да, моя радость? Даниель сдал химию на «В»? Dios mio! Que felicidad! [9]

Можно ехать в Колумбию.

Сеньора Надя, Гильермо и Педро засобирались уходить.

— Ребята, — сказал Костя, поднимаясь и обращаясь к русской части фирмы-семьи, — я сейчас сбегаю за «Абсолютом». Давайте, помянем кролика!

Короли и колбаска

По ту сторону двери завозились, потом прохрипели;

— Юль, открой, помоги!

Томка Тарасова заволокла в офис две вспученные хозяйственные сумки, упала на стул и уронила их между ног.

— Все! Бобик сдох!

Томка со слабым стоном начала обмахиваться бумагой для принтера.

— Ох, жара, сил нет! И по магазинам толком не походишь! Вот, разве что колбаски прикупила…

Томка выдрала из чрева сумки полбатона толстой колбасы со свежим росистым срезом. Колбаса распространяла запахи.

— М-м-м! Чесночная! — Томка с вожделением принюхалась.

Я ощущала себя подопытной собакой Павлова. Рефлекс слюноотделения работал безукоризненно.

Томка, обонявшая колбасный аромат, хихикнула:

— Мой-то меня все достает! «Ты бы, — говорит — хоть Гербалайфу попила, а то и в свой пятидесятый скоро не влезешь». Все сэкономить на мне хочет, хы-ы! На ужин банку порошка ставит; «Разводи, — говорит — кефиром, и чтоб через месяц была мне как Синди Кроуфорд!» Ричард Гир, блин, нашелся! Ничего, я колбаску майонезиком намажу — да на хлебушек свежий — и поехали! А Гербалайфом запиваю. Полбанки уже нет. Мой радуется, платье-стрейч мне собрался покупать. А мне этого стрейча и на половину попы не хватит, хы-ы!

Щедрая Томка накромсала мягкой булки с колбасой на себя и на меня, отвалилась на спинку стула и разместила ноги на процессоре.

— (Блаженно) Что-то шефья нас сегодня не трогают…

— Юля, тебя к руководству.

В роли коммутатора у нас использовалась Лена, личный секретарь генерального директора. Возвышаться над ней было трудно, поэтому, следуя за Леной к начальству, каждый сотрудник заранее ставился на свое место. Действенно и бесхитростно.

— Тебя — с вещами, — разворачиваясь для обратного пути, обронила Лена.