Дело кролика, стр. 30
— Как ты думаешь, — человек опроса шевелит отмороженными губами, инки Огненной Земли были умные люди?
— Да поумнее тебя, наверно!
— Отлично! Ты знаешь, инки Огненной Земли действительно понимали, что им нужно…
Будучи не в состоянии долее работать на морозе, агитатор леденеет в счастливой улыбке.
Охранник входит в положение и похлопывает агитатора по плечу:
— Ладно, хорош! Давай свой адрес, я уже понял, в чем действительно мое спасение.
Агитатор послушно кивает и скрюченными от холода пальцами протягивает адрес.
— На случай, если ты все-таки захочешь…
— Я понял! — Охранник делает фанатский жест рукой. — Знаешь, это действительно классно, что вы существуете и что вы поможете мне решить мои проблемы!
Человек опроса часто кивает и радостно светится сквозь пургу нежно-фиолетовым цветом. Охранник берет карточку и, найдя, что она достаточно твердая, с радостью доковыривает зуб.
— Извините пожалуйста, разрешите задать вам один вопрос!
Охранник неторопливо оборачивается. Нет, новый агитатор — совсем никуда! Никакой напористости, зато интеллигентская гнильца так и прет наружу.
— Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к Иисусу Христу?
— У меня даже адрес есть.
— Дело в том, — агитатор вздрагивает от холода всем телом и проникновенно улыбается, показывая глазами на небо, — дело в том, что Иисус, он здесь!
Из ресторана в это время выходит посетитель и направляется к своей машине модели «Бронетанковый джип». Открывает и проносит ногу внутрь салона. В этот момент охранник наклоняется к его уху:
— Слушай, мужик, тебе цирк в дорогу не нужен?
Хозяин машины размышляет с занесенной ногой:
— Цирк? Никулинский?
— Нет, местный. Но со спецэффектами.
— Со спецэффектами — давай!
— Тогда подожди садиться — установим сначала.
Хозяин машины послушно выносит ногу обратно на холод и освобождает плацдарм для установки цирка. Охранник широким жестом предлагает новому дистрибьютору занять место в машине. Тот ныряет в салон, не раздумывая. Хозяин джипа в замешательстве пытается открыть рот, но быстрее его открывает мгновенно отогревшийся агитатор:
— Дело в том, что Иисус…
Машина кинематографично взрывается.
Охранник хлопает по плечу владельца горящих обломков и показывает стволом автомата на небо:
— Иисус, он там! Хочешь к Иисусу?
Хозяин покойного джипа в ужасе мотает головой. Охранник добродушно поясняет:
— А чувак хотел. Пусть порадуется!
Проверка на герметичность
Боевик
— Уважаемые пассажиры! Наша (хи-хи) с трудом управляемая машина, совершающая рейс Москва — Адлер, находится на высоте трех тысяч метров над уровнем моря. Если у вас еще не кружится голова от высоты, пусть она закружится от качества нашего обслуживания!
В салон выходят стюардессы, покачивая бедрами на уровне глаз уважаемых пассажиров. На недосягаемо высоком уровне цен мимо проносятся горячительные напитки. В знак протеста пассажиры открывают бумажные пакеты и начинают со знанием дела туда тошнить. Один из пассажиров встает и с видом человека, грядущего в заслуженную нирвану, отправляется к туалетам в носовой части.
Микрофон откашливается и сообщает приятным, хотя и чуть прокуренным баритоном:
— Уважаемые пассажиры! Говорит командир авиалайнера. Если у кого-то будет желание забить козла или расписать пульку, то милости просим! Нашим лайнером уже управляет автопилот.
Человек, направлявшийся в нирвану, то бишь к унитазу, в раздумий останавливается в носовой части, достает некое огнестрельное оружие и устало, но внятно произносит:
— Так, спокойно, без лишних движений! Самолет летит в Стамбул.
Пассажиры незамедлительно начинают реагировать. Слышны выкрики;
— Водитель, откройте двери! Пусть мужчина сойдет, не мешает движению!
— Таки в Москве не достать билетов на Стамбул?
— А в Анталию завернуть нельзя?
— Молодой человек, вам заложницы не нужны? Безропотные!
Дамы приглушенно обсуждают размеры огнестрельного оружия.
От недостатка животного страха у пассажиров террорист слегка звереет. Он ловит пробегающую мимо стюардессу и утыкает ей в живот автомат. Та недовольно отряхивает блузку:
— После вас никаким «Тайдом» не отстираешь, а ведь я — лицо компании, мне всегда надо быть на высоте.
— Когда мы начнем поворачивать на Стамбул?
— На какой Стамбул? Вы смеетесь? До Стамбула штурман отыграться успеет.
Террорист демонстративно устанавливает на своем оружии оптический прицел и громко спрашивает, кто из пассажиров успел застраховаться. Пассажиры ахают и наводят на террориста видеокамеры.
— Мужчина, не стойте в проходе! Вы шли в туалет — так и идите в туалет, а другие кушать хотят!
Это стюардессы начинают разносить обед. Одна из них силой опускает террориста в свободное кресло, раскрывает перед ним столик и швыряет на него горячую упаковку.
Террорист разъярен не меньше, чем приведение, в которое не верят. Поскольку встать из-за столика он не может, боясь опрокинуть на себя дымящийся обед, то выпускает короткую очередь по стюардессам. У одной из них пуля, пройдя под юбкой и не разорвав колготок «Сан Пелигрино», оцарапывает бедро. Стюардесса сразу с готовностью падает.
В самолете появляется профессионально свирепый омоновец. Он перешагивает через стюардессу, ковыряет дубинкой рану и констатирует:
— Имуществу компании нанесен ущерб. Гражданин, пройдемте!
Террорист начинает нервно есть, не снимая с обеда фольги. Омоновец пытается отобрать у него упаковку, но террорист плачет, давится и стреляет во все стороны. Стюардессы морщатся. Они подозревают, что у террориста уже началось непроизвольное мочеиспускание: ведь он так и не успел дойти до туалета.
Вдруг с кресла в хвостовой части поднимается невысокий щуплый человек с профессионально незапоминающейся внешностью и неторопливо идет к театру боевых действий. Обстановка там уже успела накалиться: террорист намертво пристегнулся к креслу, и никто не вправе его отстегивать, потому что самолет вошел в зону высокой турбулентности. Омоновец тужится, пытаясь оторвать от пола не только террориста, но и кресло.
Щуплый человек становится напротив террориста и пристально на него смотрит. Взгляд его прожигает, как сигарета, упавшая на ковер и ставшая причиной пожара. Террористу становится не по себе, и он уже готов вернуть компании съеденный обед.
— Сегодня — первое апреля, — говорит щуплый человек, — но не советую шутить… с налоговой полицией. Предъявите вашу декларацию!
Террорист успевает поднять обе руки и в обмороке сползает с кресла. В салоне не слышно ни одного облегченного вздоха: каждый думает, что следующим будет он.
Радуется один омоновец. Он поднимает оружие террориста и от избытка чувств палит в воздух, как советский солдат на развалинах Рейхстага.
Налоговый инспектор проверяет у террориста пульс и спокойно констатирует:
— Налоги платить будет!
Салон болезненно вздыхает.
Инспектор гневно оборачивается на вздохи и видит, что за спиной уже выросла целая очередь заискивающих улыбок.
— Скажите, пожалуйста, мы не учились с Вами вместе на бухгалтерских курсах?
— Ой, мужчина, это не Вы с такой беленькой собачкой у гастронома гуляете? Я помню хозяин, прям как Вы, такой интеллигентный…
— Слюшай, ара! Ты в сухумском обезьяннике не биваль? В третьей вольере? Не биваль? А я тебя помню, слюшай! Как живой!
— Мужик! Мы не с тобой в девяносто шестом срок мотали? Ну да, в Лефортово! Ты еще под амнистию попал…
Налоговый инспектор тепло улыбается.
— Помнит ведь, гад!
В салон выходят довольный командир авиалайнера и проигравшийся штурман и усаживаются в свободных креслах, чтобы не мешать автопилоту. Командир открывает роман Достоевского «Игрок» и углубляется в чтение. Штурман открывает роман Достоевского «Идиот».
Налоговый инспектор видит это и мертвяще ухмыляется. Смакуя каждый шаг, он подходит к пилоту и каменеет над ним, как статуя Командора. Пилот недовольно отрывается от Федора Михайловича: