Откуда в небе лошади?, стр. 22
– Понятно, у меня достойные ученики.
– Да, вот такая история, – закончил Росинатрий свою речь. – И никто не может помочь, так и мучаются, бедняги. А вот теперь к их страданиям прибавилось еще и это.
СВОБОДА! РАВЕНСТВО! И БРАК!
Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
И. Ильф, Е. Петров
– Йо, – застенчиво позвал Трататун, – кажется, я могу тебе помочь.
– Мне?
– В смысле Лукрецию-Солей и Солей-Лукрецию.
– Правда? И как?
– Ну… Давай я лучше сначала попробую, а уж потом скажу, как у меня это получилось.
– А почему ты не хочешь говорить?
– Боюсь сглазить.
– Да-а, ты прирожденный маг.
– Так ты разрешаешь?
– У меня есть выбор?
Ясна и Трататун позвали наших гостей. Те, войдя в комнату и увидев такое количество гостей, засмущались и прижались друг к другу, как два голубка.
– Внимание, Солей-Лукреций и Лукреций-Солей, сейчас вам будет оказана волшебная помощь. Приготовьтесь.
– Вы правда нам поможете?
– Да. Вот это, – я указала на Трататуна, – мой ученик. Он сделает все в лучшем виде!
– Да?
– Да!
И Трататун, действительно, все сделал В ЛУЧШЕМ ВИДЕ!!!
* * *
Мы стояли на краю холма и видели, как за горизонт удаляются два влюбленных кентавра. Теперь он может вечно любить ее, а она может вечно любить его.
МАМА МОЖЕТ ВСЕ!!!
Лучше всего, конечно, было рассказать про свои страдания нежной морщинистой маме. Она бы пожалела.
ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАРНАВАЛ
А на самом деле в уездном городе N люди рождались, брились и умирали довольно редко. Жизнь города N была тишайшей.
Тихий зимний вечерок, когда за окном метет метель, а в доме горит камин, доверительно потрескивают поленья, и приятная дремота и шерстяной плед обволакивают тело. Что еще можно желать в такой идеалистический вечер? Разве чтобы наконец умолкла Ясна и не кудахтала надо мной, как беременная курица, – все ей не терпится поделиться со мной какими-то новостями. Так и носится вокруг меня, пританцовывает и размахивает перед лицом утренней газетой «Тамтам».
– Ну что ты вертишься, как шило… в мешке?! Зафиксируйся на одном месте и объясни толком, что там у тебя за неотложное дело, из-за которого ты не даешь мне возможность предаться всей душой созерцательности.
– Йо, послушай, только внимательно.
– Хорошо, я просто впитываю каждое твое слово.
Ясна развернула газету и стала зачитывать:
– «Внимание! Внимание! Директор Центрального гастрогнома нашего славного края через три дня объявляет Карнавал! Угощение за счет заведения! Будут танцы! Будут конкурсы! Конкурс на самый лучший костюм! Конкурс на самый неправдоподобный рассказ! И самое главное – конкурс на самое волшебное чудо! Непревзойденных мастеров ждут потрясающие, никому не снившиеся до сего дня призы и награды! Спешите! Призы такие, что… Впрочем, приходите и сами увидите, а если повезет, и унесете домой! Участников ждут поощрительные призы – поцелуи в щечку от Короля и Королевы Карнавала, а также от клоуна Рыжего Бодрячка! Спешите! Спешите! Вход и выход бесплатный! Все на Карнавал!!!» Представляешь, Йо?! – закончила свою тираду Ясна.
– Что представляешь? Ты предлагаешь мне поучаствовать в этом сомнительном муроприятии?
– Да.
– Интересно, это в какой номинации? Ты, наверно, мечтаешь о том, чтобы я приняла участие в конкурсе на самый неправдоподобный рассказ, где я смогу прочесть свои произведения?
– Твой юмор неуместен! – по-взрослому ответила малышка, демонстративно задрав свой курносый носик к потолку…
– Так что тогда?
– Я предлагаю участвовать в конкурсе на самое лучшее и необыкновенное чудо!
– Ах, вот оно что. А зачем? Чтобы получить в приз какого-нибудь утешительного резинового поросенка или праздничный набор погремушек? Нет уж, уволь меня от этого щенячьего восторга – стоять на провинциальной сцене и пускать слюни от мысли, что на тебя смотрят все село и гости…
– Да нет же! – перебила меня Ясна. – Ходят слухи, что будет разыгрываться волшебный сундучок самого Ричарда Оторви Мое Сердце!
– Ты уверена?
– Как в себе самой.
– Это-то меня и настораживает.
Но, тем не менее, я призадумалась – приз был действительно стоящим, ради такого можно было и поступиться своим отдыхом и принципами. Но для начала, думаю, стоит сообщить читателю кое-какие подробности.
Во-первых, на данный момент я нахожусь в гостях у своего дядюшки Друда Ухта, который любезно пригласил меня в свой небольшой домик на окраине Дубового Леса в деревне Верхние Пенки.
Цель приглашения проста и прозаична – нужно помочь дядюшке разобраться в себе самом и его архиве, который за последние триста лет пришел в совершенно спонтанное, хаотичное и пыльное состояние, впрочем, как и сам дядюшка.
Дядюшка – маг-теоретик, плюс долгожитель, минус холостой, поэтому бюрократ жуткий. А так как кроме меня и его из живых в нашем роду занимаемся магией только мы – выбор пал на мою персону. Конечно, я не против, отказаться от такого предложения было бы просто глупо.
Дело в том, что после своих последних приключений я слегка устала и потеряла жизненный тонус: одним словом – двумя словами не скажешь. А работа с дядюшкиным архивом – это не работа, а сплошное (или, как сказала Ясна, «пунктирное») удовольствие. У дяди Друда есть одна характерная для него привычка – в свои бумаги он часто запихивает чужие книги и рукописи, как правило, библиографические редкости. И вот, когда днем я сижу в его архивном подвальчике, перебирая кипы бумаг, чертежей, оберток от конфет, писем, счетов и рисунков, то нахожу массу интересных книг, явно не принадлежащих моему дяде, как, например, книга «Секретная Доктрина», подписанная неким Махахахатом: «Маленькой глупышке от ее старшего брата, со всеми пожеланиями и остальными тонкостями. Помни, моя лапушка, ничего нет выше крыши!» Да, вряд ли кто-нибудь так подписывал Друду Ухта книги, маловероятно, что он хоть для кого-то был маленькой глупышкой.
Во-вторых, воспользовавшись случаем вырваться из привычной обстановки, я взяла с собой свою маленькую ученицу Ясну, а то ее последний круг знакомств с улицы Большого Каньона изрядно настораживает меня своей манерой поведения и эстетическими воззрениями на окружающий мир. И вот, дабы охранить ученицу от некорректного влияния, я прихватила ее с собой, как говорится, подростковый возраст – это вам не «дочки-матери». А здесь девочка на свежем воздухе придет в себя, забудет своих подлозрительных знакомых и, пообщавшись с местной простодушной, воспитанной в лучших патриархальных традициях молодежью, авось и совсем умерит свой гормональный пыл.
А если говорить начистоту, то я просто-напросто боюсь за свою малышку: нрава она дикого и необузданного, а это вместе с ее недюжинными магическими способностями все равно, что порох в кармане – не знаешь, в какой момент вспыхнет. Недаром дядюшка Друд любил повторять, вспоминая свою трудную юность: «Страстная девушка – как спичка, потрешь – и вызывай пожарную команду!»
У дядюшки мы с Ясной гостим уже третий день. Каждое утро нам присылает по одному письму Трататун, оставленный дома на хозяйстве. В письме он предельно лаконично излагает, что в доме все в порядке и причин для беспокойства нет, что мы можем отдыхать, сколько нам понадобится, и даже больше, и даже лучше, чтоб побольше.