Человек, нашедший свое лицо, стр. 31
Престо не мог не согласиться с этим доводом, поэтому не возражал, с волнением ожидая отказа. Гофман вновь замолчал, следя за дымными кольцами.
– Но мне не хочется оставлять и вас, старина, в тяжелое время. Вы делаете большую глупость. Для меня это совершенно очевидно. И еще просите меня помочь вам скорее разориться...
– Без вас я могу разориться еще скорее, Гофман. Но не в этом дело. Поймите же, что я начал эту неравную борьбу прежде всего в интересах самих киноработников.
И Престо начал горячо говорить о беспощадной эксплуатации предпринимателями киноработников, об их бесправии, о подавлении личности, о бездарных «звездах», раздутых рекламой, о безвыходном положении талантливой молодежи.
Все это было хорошо известно Гофману, который и сам прошел тяжелую жизненную школу.
– Пора изменить это невыносимое положение, – закончил Престо. – Я мечтаю о кооперации, о коллективном отстаивании интересов киноработников. Мы сами не знаем своей силы!
– Зато хорошо знаем силу врага, – меланхолично отозвался Гофман.
«Откажется» – с тоской подумал Престо. Но Гофман все еще пускал кольца дыма.
Престо – друг, но своя рубашка ближе к телу. Именно потому, что Гофман прошел тяжелую жизненную школу, ему не хотелось рисковать тем, что он уже имеет. Но так ли уж велик риск? Если новый Престо окажется плохим артистом и его сценарии будет иметь «опасные мысли», Гофман узнает об этом прежде, чем картина появится на экране, и он сумеет уйти вовремя. Этому можно будет даже придать вид протеста, и его репутация будет сохранена...
Гофман улыбнулся и сказал.
– Вы Дон-Кихот, Престо. А у каждого Дон-Кихота должен быть свой Санчо-Пансо. Ну, что же, берите меня оруженосцем, благородный рыцарь Ламанчский, хотя воевать нам придется далеко не с ветряными мельницами!
Престо крепко пожал руку своему другу.
– С вами вместе мы победим всех великанов, дорогой Гофман, и я заранее назначаю вас губернатором острова! – воскликнул он.
– Ох, уж эти Дон-Кихоты! – вздохнул новый Санчо-Пансо – Благодарю за честь. Не знаю, завоюем ли мы остров, но палочных ударов определенно немало падет на наши головы.
– Мы ответим на них встречными ударами, Гофман. А теперь давайте готовиться к бою.
И, раскрыв папки, наполненные выписками и расчетами, сделанными на берегу Изумрудного озера, он начал посвящать Гофмана в свои планы.
Борьба начинается
Престо развивал кипучую энергию. Он нанял большой дом, где устроил временную контору. С утра до вечера здесь стояла толчея: нанимались служащие, актеры, заключались всяческие договоры. Весть о новом кинопредприятии быстро разнеслась среди армии безработных Голливуда. Артисты, статисты, работники всех специальностей приходили толпами, становились в большие очереди. Престо сам принимал каждого кандидата, не исключая статистов, беседовал с ними, заставлял позировать, разыгрывать импровизированные сцены. В чем другом, но в людях недостатка не было. В четыре часа прием артистов и служащих прекращался, и, поспешно пообедав, Престо переходил к другим делам: говорил с комиссионерами о покупке или аренде земельного участка для постройки на нем киностудии, с подрядчиками, поставщиками, архитекторами.
Эта вторая половина дня проходила для Престо гораздо труднее, чем первая. О новом предприятии уже знали не только безработные, но и кинопредприниматели. Появление нового конкурента не могло не волновать их. Особенно озабочен был мистер Питч: Тонио, который долгое время был козырем в его игре, теперь становился опаснейшим соперником. Питч и другие кинопредприниматели открыли против Престо военные действия. Под видом безработных, которые приходили наниматься, Питч подсылал к Престо своих шпионов и лазутчиков, переманивал наиболее талантливых артистов, вставлял палки в колеса где только можно.
Ко всему этому Тонио был подготовлен. Но ему было нелегко. Комиссионеры, например, нашли подходящий участок, все переговоры с собственником успешно закончили, оставалось только оформить сделку. Но в последний момент Питч узнал об этом и перехватил участок, не поскупившись уплатить вдвое больше.
Престо приходилось самому прибегать к хитростям и уловкам.
«Вот приедет Барри, его здесь еще никто не знает, и он купит какой-нибудь участок на свое имя, как будто под плантацию или огород. Барри довериться можно», – думал Престо.
Конкуренты интересовались особенно тем, какие картины будет ставить Престо. Но, несмотря на все ухищрения, этого они никак не могли узнать. С журналистами Тонио или отказывался разговаривать, или же начинал нести такую околесицу, что даже у привыкших ко всему разбойников пера глаза лезли на лоб, и эти профессиональные лгуны не решались печатать подобные интервью. Нанятым артистам, которые проявляли слишком большое и подозрительное любопытство, Престо отвечал:
– Дойдет до съемок – узнаете.
Раздосадованный Питч пригласил к себе Люкс и сказал ей.
– Я рассчитываю на вашу помощь, мисс.
– В чем дело? – спросила она.
– Дело в том, – ответил Питч, – что этот Тонио Престо не дает мне покоя. Он решительно не хочет снять маску и показать нам свое новое лицо. Что он замышляет? Какие картины будет ставить? Для меня крайне важно знать. Исторических картин со всякими замками, пирамидами и тысячами статистов он, конечно, не поставит. Для него это слишком дорогое удовольствие. Да и раньше не на внешних эффектах он делал ставку. По всей вероятности, Престо будет прибегать к дешевым натурным съемках или обыгрывать неглубокие интерьеры. Но содержание! Содержание!
Питч задумался.
– Что же вы хотите от меня? – спросила Люкс, которой надоело ждать.
Питч не обратил внимания на ее вопрос и продолжал, как бы рассуждая вслух.
– Мне хотелось бы иметь достоверные сведения от самого Престо. Я засылал к нему кое-кого, намекая на то, что если он придет ко мне, то получит очень интересные предложения. Мы хотели не только узнать о его планах, но, если можно, и купить его. Банки отпускают на это очень значительные суммы, перед которыми он, может быть, не устоял бы.
– Что же вы сделали бы с ним, если бы такая купля-продажа состоялась?
– На худой конец хотя бы законсервировал его, как консервируют новые изобретения, угрожающие старым предприятиям.
– Платить большие деньги и не давать играть? На это он не пойдет.
– Ради больших денег люди на все пойдут, – убежденно ответил Питч – Впрочем, если бы он, сверх ожидания, оказался по-новому интересен, мы смогли бы прибрать его к рукам, заставить играть в тех ролях и сценариях, которые мы создадим.
– И что же Престо?
– Этот упрямец отказался идти ко мне. Остается, по крайней мере, узнать его планы, и вы должны мне помочь выпытать их у него. Ведь он вас любил и, наверно, еще любит. Ко мне он не пошел, но к вам, наверно, пойдет, если вы пригласите его. Правда, между вами, кажется, произошло что-то вроде ссоры. Но женщины умеют, когда захотят, вертеть нашим братом, – со вздохом произнес Питч, вспомнив, во сколько обошлось ему это женское уменье.
– Наконец, – продолжал он, – вы можете пригласить его по делу. Напишите ему письмо, намекните, что вы интересуетесь его начинанием. Ого! Если бы он заполучил вас, артистку с мировым именем. Для него вы были бы кладом. Ведь у него все безликая посредственность, мелочь, никому не известная молодежь, серая масса, я знаю это. Только кликните, и он прибежит к вам.
Люкс задумалась. Она сама не прочь была повидаться с Престо. Правда, она дважды отвергала его и в его старом, и в новом виде. Но с тех пор многое изменилось. Ведь и Питч отверг нового Престо, а вот теперь сам засылает к нему парламентеров.
Люкс окончательно поссорилась со своим женихом, когда узнала его поближе, он слишком рано и круто начал предъявлять свои права в качестве будущего мужа, явно подбираясь к капиталам Люкс, а она умела крепко держать их в руках. Затем Люкс не могла не признать, что новый Престо очень интересный мужчина, нисколько не уступающий Лоренцо. И, наконец, он начинал собственное предприятие, которое, в случае удачи, могло принести большие барыши. Он снова становился человеком с будущим. Правда, еще неизвестным будущим, а Люкс была человеком осторожным и расчетливым. И она была еще далека от того, чтобы связать себя хотя бы деловыми связями с Престо. Но его не следует выпускать из виду.