Человек, который не спит, стр. 5
– Кошмар! – слышались взволнованные голоса.
Наступило жуткое молчание. Казалось, страшные призраки проникли вдруг в этот кабинет и наполнили его леденящим дыханием смерти.
Наконец председатель собрания тряхнул головой и стукнул волосатым кулаком по столу.
– Этого нельзя допустить! – хрипло крикнул он. – Во что бы то ни стало мы должны устранить угрожающую опасность! Прежде чем изобретение профессора Вагнера станет достоянием большевиков, мы должны овладеть секретом профессора Вагнера!
И, побуждаемое страхом и ненавистью, собрание перешло к обсуждению вопроса о том, как это сделать.
Один барон Гольдзак не принимал участия в совещании. Ему рисовались уже грандиозные планы. Он думал о том, сколько выгоды можно извлечь из открытия профессора Вагнера, если секрет этого открытия окажется в его руках.
5. «ЛЮБИТЕЛЬ НАУК»
После судебного процесса весь распорядок занятий профессора Вагнера был нарушен. К нему являлись корреспонденты газет и журналов, профессора, студенты и просто любопытствующая публика, желающая испробовать «порошок от сна». Профессор Вагнер уже привык к этим посещениям и потому не удивился, когда услышал, как за дверью кто-то с немецким акцентом попросил разрешения войти.
Когда дверь открылась, профессор увидал молодого человека с пухлым, розовым лицом и короткими вьющимися светлыми волосами. Большие «модные» черепаховые очки как-то не шли к этому юному лицу. Безукоризненный костюм придавал незнакомцу европейский вид.
– Позвольте представиться, уважаемый господин профессор!.. Герман Таубе, член Берлинского общества любителей естествознания. От этого общества я и прибыл к вам… Ваше открытие чрезвычайно заинтересовало нас. И общество обращается к вам с покорнейшей просьбой: не могли бы вы прочитать в нашем кругу несколько лекций о ваших работах?
– К сожалению, я не располагаю временем.
– О, это не займет много времени! – засуетился молодой человек. Его женский голос поднялся до самых высоких нот, глаза смотрели просительно сквозь черепаховые обручи очков. Он даже склонил голову набок и сжал руки. – Только бы вы согласились!.. Только бы согласились! Для нас это будет такой праздник! Я сам не ученый, но страстный любитель науки. Отец мой богат… очень богат… Если бы вы пожелали, вы нашли бы у нас все необходимое для ваших работ… Мы оборудовали бы вам прекрасную лабораторию… десятки, сотни собак были бы в вашем распоряжении!..
Вагнер улыбнулся.
– Вы очень любезны, но, к сожалению, я должен отклонить ваше предложение. Я не собираюсь покидать Россию.
– Как жалко!.. О, как жалко! Мне казалось, что здесь работать… что там работать… Но вы не откажетесь прочитать у нас несколько лекций! Это займет всего несколько дней. Мы отправимся воздушным путем, на пассажирском аэроплане новой компании воздушных сообщений «Уэншетлих унд Бэквемхейт» – «Безопасность и удобство». Вполне оправдывает название… Успешно конкурирует с «Дерулуфтом»… Я беру на себя все хлопоты по визированию паспортов. О расходах и гонораре говорить не будем… Мы, конечно, все берем на себя…
– Я мог бы потратить на это дело не более трех-четырех часов. Я слишком дорожу временем. Не забудьте, что у меня шестикратная производительность. Если я истрачу только двое суток, то для меня они будут равны потере двенадцати. Нет, я не могу принять вашего предложения!
– Я крайне огорчен. А еще больше будет огорчен руководитель нашей лаборатории профессор Брауде. Он работает в той же области, что и вы. Но его метод несколько иной…
Профессор Вагнер оживился.
– Вот как! В чем же его метод?
– Он пытается… – Таубе несколько смутился. Лицо его выразило напряжение мысли, как будто он хотел вспомнить что-то. – Он работает над методом, который даст возможность самому организму вырабатывать токсины против гип… гип…
Но Вагнер уже угадал мысль.
– Как раз я сам работаю сейчас над этим! Наши газеты несколько преувеличили мои успехи на этом пути…
– Я не из газет! – прорвалось у Таубе. Он покраснел от досады на себя. – Профессор Брауде уже несколько лет работает в этой области. Он так хотел познакомиться с вами и поделиться опытом!.. Очень жалко, что теперь придется огорчить его…
– Это изменяет дело! Я думаю, что потеря времени будет вознаграждена… Профессор Брауде?.. Я что-то не слыхал о нем.
– Молодой и чрезвычайно скромный… не любит рекламы… Но страшно гениален!..
– Я согласен!
Таубе бросился к профессору и стал пожимать его руки.
– Тысячу благодарностей! А об отъезде позабочусь я сам. Вы ни минуты не потеряете своего драгоценного времени!
И, расшаркавшись, он скрылся за дверью.
«Странней молодой человек. Собаками подкупить меня хотел!» – подумал после его ухода профессор Вагнер.
6. «УЭНШЕТЛИХ УНД БЭКВЕМХЕЙТ»
Рано утром почтово-пассажирский аэроплан снялся с аэродрома и быстро стал набирать высоту. В уютной кабине на мягких кожаных креслах разместились: профессор Вагнер, Герман Таубе, дипломатический курьер французского посольства в Москве и служащий советского торгпредства в Берлине.
Если бы не ослабленное усовершенствованным глушителем жужжание мотора да плавное покачивание, можно было подумать, что сидишь в купе вагона. Сквозь зеркальные окна внизу виднелась панорама Москвы с извивающейся лентой реки. Как игрушечный, показался Кремль, сверкавший своими куполами. А впереди уже расстилался бесконечный ковер полей и лесов, изрезанный желтоватыми линиями дорог и голубыми извивами рек. Желтыми квадратами выделялись поля созревающей ржи. Кое-где, как муравьи, двигались по дорогам и копошились на полях люди и животные.
Но профессор Вагнер недолго любовался этими видами с высоты птичьего полета. Как скупец дрожит над каждой копейкой, так Вагнер дорожил каждой минутой времени. Он вынул книги, пристроил на коленях складной пюпитр и принялся за работу. Читая книгу, он в то же время непрерывно что-то писал в тетради стенографическими знаками.
Заметив вопросительный взгляд Таубе, он объяснил:
– Я пишу только стенографически. Это моя собственная система. Я сокращаю и упрощаю работу, где можно. Я создал собственную систему мнемоники – этой прекрасной помощницы, на которую, к сожалению, мало обращают внимания. С помощью мнемоники я в состоянии хранить в памяти необычайно большое количество цифр, формул, названий. Дело облегчается тем, что благодаря чистоте моего мозга, из которого выделены отравляющие его токсины, он работает с неослабевающей ясностью и силой. Все это еще больше увеличивает производительность моего труда. Без преувеличения, я работаю за десятерых…
И Вагнер замолчал, углубившись в работу.
Таубе смотрел в окно на живую картину страны, столь непонятной для него, такой бедной и вместе с тем могущественной, мирной в развертывающихся картинах труда селян и страшной той силой, которая организует миллионы этих сильных рук…
Какая-то река показалась вдали. На высоких прибрежных холмах раскинулся город. На правом берегу город был опоясан старинными зубчатыми стенами кремля с высокими башнями. Над всем городом царил огромный пятиглавый собор.
– Днепр!.. Смоленск!.. Наша первая остановка!..
Аэроплан пролетел над лесом и плавно опустился на хороший аэродром.
Позавтракали и пустились в дальнейший путь. Небо затянуло тучами. Порывистый встречный ветер покачивал аэроплан, как корабль на больших океанских волнах. Движение полета замедлилось. До Ковно все же долетели благополучно. Это последняя остановка перед Кенигсбергом. Несмотря на увеличивающееся ненастье, аэроплан отправился в дальнейший путь. Ветер переходил в шквал. Аэроплан кидало в стороны, круто поднимало на встречные воздушные волны. Иногда, будто потеряв крылья, аппарат стремительно падал вниз.
– Однако, – сказал французский дипломатический курьер, нервно уцепившись за кресло, – я не испытывал еще такой качки!
Его позеленевшее лицо говорило о том, что у него начался приступ морской болезни.