От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века, стр. 73

В качестве идеологической глобальной альтернативы социализму в ходу теперь концепция «планетарного сознания». О ней говорили и раньше, но в период перехода к «новому» политическому глобализму эта доктрина оказалась, как никогда, кстати. Чтобы как-то оправдать требование о необходимости «трансидеологического сознания», адепты «метаидеологии» связывают ее с глобальными проблемами — энергетической, сырьевой, экологической, продовольственной, демографической, которые, с их точки зрения, подвластны только единому обществу с транснациональным сознанием. Классовая борьба объявляется анахронизмом, национальный суверенитет — тоже.

Один из американских политологов, Г. Хиршфельд, пишет по этому поводу: «Первые шаги к преодолению границ между людьми должны заключаться в более широком и терпимом понимании взглядов других и в создании на этой основе нового искусства, новой экономики, новой системы образования, новой религии и новой науки. В каждой из этих областей уже существуют течения, ориентированные на Человечество в целом. Эти течения и движения — наднациональные стили в искусстве, многонациональные корпорации… надо всемерно культивировать и развивать. В то же время следует отдавать себе отчет, что ощущается недостаточное внимание к двум жизненно важным элементам — подчеркиванию примата Человечества перед любыми его частями и поддержке в первую очередь не нации, не класса, не религии, а Человечества» [454]. Особо здесь умиляет призыв к развитию «многонациональных корпораций».

Теоретики «планетарного общества» весьма близки к идеологам неоконсерватизма в политике. Они охаивают разрядку, поскольку она не продвинула вперед идею «глобального общества». Из «конвергентных» вариантов «планетарщики» взяли лишь положение о борьбе за «капиталистическую эволюцию» социализма, но опять-таки для утверждения, что в будущем «едином» мире социализму места нет, в нынешнем виде он «непригоден быть частью „глобального общества“. Ему сначала надо демонтировать свои основополагающие устои. Таким образом, и здесь мессианская политика правящих сил США находит свою „планетарную“ упаковку. Видимо, в дальнейшем концепция „планетарного сознания“ будет приспосабливаться к официальной политике антикоммунистического „крестового похода“, в которой уже нет и намека на „синтез“, „слияние“ и прочую „расслабляющую риторику“. Нынешнему президенту США грезится только мир по-американски.

Теории идеологической борьбы в любых их вариантах — обостренных, словесно приглаженных или наукообразных — всегда были нацелены на обслуживание «американизма», «американоцентризма», американской «сверхдержавности», а в конечном счете «мирового господства». Как мы видели, в буржуазной политологии и в дорейгановский период в широком ходу были концепции идеологического противоборства, замешенные на грубой военной силе. Крайне правая фракция американского истэблишмента практически полностью отбросила камуфляжные оболочки, которыми обволакивались разного рода концепции, направленные на идеологическую эрозию социализма.

Администрацию США называют сегодня самой идеологической в истории страны. Президент США открыто объявил «крестовый поход» против коммунизма. На подрывные идеологические диверсии выделены огромные средства, созданы целевые подрывные программы.

Основными методами «подавления» коммунистической идеологии, носителями которой в США считают страны, группы людей или отдельные лица, не разделяющие американские взгляды на мир и его будущее, являются нынче огонь и меч, убийства, терроризм, ставший в США государственным делом. Линия на казенный «американизм» пронизывает и всю внутреннюю жизнь страны. Растущие на этой почве шовинизм, психоз «всеобщей лояльности» активно подталкивают страну к фашизму американского типа. Это представляет для человечества особую угрозу, особенно в контексте реальной ядерной мощи США, ориентированной на завоевание всего мира.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

НОЧНЫЕ СНЫ И ДНЕВНЫЕ КОШМАРЫ

«Бог избрал американцев, чтобы окончательно перекроить мир». Это изречение, принадлежащее сенатору А. Бевериджу, относится к 1900 году. Но как свидетельствует Р. Эльстайн в книге «Возвышение американской империи» [455], еще в 1850 году одна из газет Нового Орлеана, размечтавшись, писала: «Орел республики будет гордо возвышаться над полем Ватерлоо, после того как он пролетит над ущельями Гималайских гор или Урала и наследник Вашингтона взойдет на трон мировой империи».

Это было в прошлом столетии.

В XX веке американских политологов буквально заворожила идея «мирового господства».

В конечном итоге все наиболее воинственные доктрины американского империализма — «сдерживание», «освобождение», «контрсила», «гибкое реагирование», «принуждение», концепции «ограниченной войны», «продолжительной войны», «локальных конфликтов» и многие другие — тесно связаны между собой стратегическим курсом американских монополий на создание «мировой империи». При этом доктрина «национальных интересов» готова благословить любые взгляды и любые действия. В основе ее — примитивная философия эгоцентрического, крайнего индивидуализма, принявшего затейливо извращенную форму «мессии» XX века, «исторического предопределения» американского владычества над миром.

Разумеется, как в прошлом, так и сейчас интервенционистская политика правящих сил США диктовалась интересами большого бизнеса, получившими название «национальных интересов». Жажда наживы толкала монополистическую буржуазию к захватам, войнам, подрывным акциям, военным переворотам, насаждению хунт, подкупу партий и целых правительств. Но, кроме этой определяющей, главной пружины американского экспансионизма, есть и дополнительная, коренящаяся в особенностях исторического формирования этого государства и общества, в культе силы, который органически вплетен и в ткань высокой политики, и в стиль человеческих отношений, и в практику бизнеса, и в психологию повседневного поведения индивидуума.

Сами американцы признают, что насилие является интегральной частью американского образа жизни. «Насилие — это один из базовых амбивалентных элементов в нашем обществе. Мы часто прибегаем к нему и порой любим его… Насилие — необходимая часть американской жизни… Мы узнаем его вскоре после рождения и практикуем его вплоть до самой смерти» [456].

Носители различных форм насилия использовали его для достижения богатства и славы, для расправы с политическими, религиозными противниками, соперниками по бизнесу. Виджилянты силой утверждали свою версию «порядка» на пограничье, а затем свои принципы американского образа жизни. Вскоре после образования государства стало обнаруживаться, что принцип силы начинает играть всевозрастающую роль в сфере отношений с другими странами. Постепенно складывался миф об «американской исключительности», или «американской миссии». «Наше дело — дело всего человечества» [457], — объявил еще Бенджамин Франклин.

В силу комплекса социально-экономических, географических, политических, социально-психологических факторов с самого начала формирования американского национального сознания важнейшим его компонентом была идея исключительности путей общественно-исторического развития США и их роли в мировой истории. Более или менее завершенную форму это получило в доктрине «предопределения судьбы», или «явного предначертания», сформулированной в середине XIX века. Она включала мифы о превосходстве и избранности Америки, которые проповедовались политическими и идеологическими лидерами США, начиная от пуританских вождей до «отцов-основателей», от первых поселенцев до идеологов экспансии на Запад. В националистических и экспансионистских кругах доктрина «явного предначертания» трактовалась в том духе, что США суждено нести всем народам «идеалы демократии и свободы». Во второй половине XIX века, когда США все глубже вовлекались в водоворот общемировых событий, внимание к этой доктрине явно повысилось. Более того, она получила как бы второе дыхание. При всех разговорах о грядущей «американской империи», которой уготована роль мирового благодетеля, под теорией «явного предначертания» подразумевалось лишь «континентальное предначертание». Когда же все земли на континенте были захвачены, миф об американской исключительности требовал новых пространств для экспансии. И в этих новых условиях все громче стали звучать лозунги о долге США вести за собой весь мир, что диктовалось усилением империалистических устремлений правящих кругов США. Эта страна стала со все большей откровенностью претендовать на единоличное решение всех общемировых проблем.