Снайпер, стр. 37

Весна 1997 года была ранняя, теплая и дружная. К середине марта полностью стаял снег, а к концу месяца почки, обманутые теплом, набухли, ветер весело гонял по улицам пыль, а крыжовник стоял уже совсем — совсем зеленый.

Саша предстояла вскоре первая полнокровная сессия, к которой он тщательно готовился, и времени на вечерние прогулки с любимой оставалось совсем мало. Впрочем, теперь это уже и не играло решающей роли. Как-то так незаметно получилась, что Оксанка стала своей уже и в Сашином доме. Она постоянно моталась туда — сюда, благо, что существовала внутренняя калитка между двумя дворами, весело щебетала, и была вполне довольна жизнью. Отец зимой не работал, но за осень он накопил деньжат на арбузах; и хозяева пообещали взять его на работу весной. Непьющий, старательный, трудолюбивый — он вполне устраивал работодателей, и в отличие от многих приезжих — засунул свой городской гонор куда подальше. Мать так и торговала пирожками на рынке: не пропадать же свидетельству. Дохода особого не было, но все-таки.

Нельзя сказать, что будущие возможные сваты стали друзьями, (не считать же за дружбу добрососедские отношения?), но, тем не менее, Оксанкиным визитам никто не препятствовал, так что установился устраивающий всех статус кво.

Всплывали порой у Оксанки в голове дурные, нехорошие мысли про Сергея Ерохина. Такие нехорошие, что даже передергивала плечами, хмурилась и кусала губы. Странно и обидно ей казалось, что как-то слишком просто и спокойно оставил ее молодой следователь. А ей-то казалось, что он проявляет неподдельный интерес. Или только казалось? Оксана передергивала плечами, и старалась выбросить это все из головы. Червоточина медленно затягивалась. Ерохин уплывал в туман. Оставалось пройти двор, зайти в дом, улыбнуться, и весело сказать любимому: «Привет!».

Ирина Николаевна с мужем по ночам много думали, ворочались, но постепенно склонялись к одному простому выводу: дочка несовершеннолетняя, конечно, но неплохо было бы все же выдать ее замуж в этом году. Учить Оксану было абсолютно не на что. Выдать ее замуж — это избавиться от половины головной боли. Сашка казался им достойной кандидатурой: спокойный, работящий, сообразительный — деньги не на баловство потратил, а на образование — проплатил за все пять лет вперед. Основательный парень. Втайне, боясь признаться в этом самим себе, они надеялись, что Куценки и Оксанке дадут какое-нибудь образование. Кто их знает? Родит Ксюха маленького, дед с бабкой ради внука на многое готовы пойти. Вдруг получится?

Сашкины родители тоже ворочались, тоже не спали. Дело-то, похоже, к свадьбе идет! Где жить будут? У них в доме места хватает, конечно, но как молодым с родителями жить — это и им знакомо. А квартиру снимать дорого. Невестка — вчерашняя школьница: ни профессии, ни образования. Родители, чего греха таить, у нее бедные. Все расходы на Куценков лягут. А там и внуки обрушатся. И радость, что ни говори, и забота немаленькая. Да, сон не шел.

И Сашка не спал. Часто снился ему мост, машина горящая, и винтовка в руках. Но не та, не СВД, а сегодняшняя — ВСК — 94. И стреляет он почему-то мимо; мишеней живых много, орут, бегут, стреляют — а он целится тщательно, правильно. Стреляет — мимо. И просыпается в холодном поту. После этого слышал, как шептались родители. И удивлялся: им-то чего не спится?

Плохо спал Сергей Ерохин. Во сне он воровал, увозил, похищал Оксану в разных вариантах. Один раз приснилось, что застрелил из табельного эту мразь — Александра Куценко. Проснулся — расстроился, что не правда. Сидел, курил. Но ничего не делал. Ждал чего-то. Предчувствие было какое-то. Будет на его улице праздник. Все равно будет!

И был среди многих не спавших, или спавших плохо, с кошмарами, в Новопетровске еще один человек. В эти весенние ночи ворочался с боку на бок начальник расчетно-финансовой службы птицефабрики «Новопетровская» Копейкин Геннадий Григорьевич.

Были у него на то свои, совсем не шуточные, причины.