Возвращение изгнанника, стр. 129

Они снова пустили лошадей галопом, чтобы согреться. К тому времени, когда они оказались поблизости от деревни, нога у Роберта совсем разболелась. Лес здесь был густым, и остановиться пришлось на поросшей кустарником вырубке, где звезды еле проглядывали сквозь ветви деревьев. Роберт перекинул ногу через спину коня и попытался осторожно опуститься на землю, но, когда поврежденная нога коснулась опавших листьев, она подогнулась, и Роберт упал. Дженн соскочила с коня и бросилась к нему.

— Ах, Роберт, надо же быть таким глупцом, да и я не лучше, раз позволила тебе все это затеять. Ну-ка… — Девушка подхватила Роберта под руку и подтащила к ближайшему дереву, так что тот смог прислониться спиной к стволу, потом кинулась к своей лошади и вернулась с маленькой сумкой. — И почему это люди вроде тебя всегда думают, будто они двужильные? — Дженн порылась в сумке и вытащила маленький флакончик. — Послушай, помнишь, что ты тогда сделал на ферме? Как облегчил боль того старика? Можешь ты то же самое сделать для себя?

Роберт не смог сдержать улыбки. Дженн была такой решительной и умелой, она, не задумываясь, командовала им, как ребенком, — в отличие от почти всех, кого он знал, она его не боялась и не терялась, даже когда он на нее рычал.

— Нет, — ответил Роберт. — Обратить на себя такое заклинание нельзя.

— Тогда не можешь ли ты научить ему меня?

— Нет времени.

— Что ж, — сказала Дженн ровным голосом, — тогда придется тебе выпить это. — Она протянула ему флакончик. Роберт взял его и сделал глоток. Содержимое флакона оказалось ужасно горьким, жгучим, противным на вкус.

— Ох! — задохнулся он. — Что за гадостью ты меня напоила?

— Это тебе наказание, — решительно заявила Дженн. — Через пару минут боль начнет проходить. Лекарство подействует на несколько часов — времени должно хватить, чтобы вызволить Финлея. Потом, правда, тебе придется расплачиваться.

Она отвернулась, чтобы убрать флакончик в сумку, потом откинулась к стволу рядом с Робертом, глядя сквозь ветви на звезды. Через некоторое время девушка взглянула в сторону деревни.

— Я еще раньше хотела сказать тебе, — начала она тихо, — как грустно мне было узнать о твоем дяде… Какое ужасное несчастье!

От этих слов прошлое словно обрушилось на Роберта. Удивительно, с какой скоростью он все вспомнил — и как долго ему пришлось забывать. А забыть ему хотелось очень многое… Последние несколько часов Роберту было легче — приходилось думать только о том, что предстояло сделать.

— Роберт… — окликнула его Дженн таким напряженным голосом, что Роберт невольно взглянул на нее. — Ты этого не осознаешь, не замечаешь, потому что находишься слишком близко… Но мне-то видно — ты умираешь.

Роберт заставил себя рассмеяться.

— Что? Но ты же сама говорила, что мои раны не тяжелые. Уж не отравила ли ты меня?

Дженн не улыбнулась ему в ответ. Качая головой, она наклонилась вперед и коснулась рукой его груди, там, где билось сердце.

— У тебя смерть здесь. С каждым днем, пока ты сражаешься с собой, какая-то часть тебя умирает. Скоро не останется совсем ничего. Ты умираешь, Роберт, поверь мне: я это вижу. Самое печальное, что остановить это можно только одним способом: ты должен что-то сделать.

Они смотрели друг другу в глаза, и Роберт неожиданно обнаружил, что ему трудно дышать. Как могла она так ясно увидеть то, чего не замечали все кругом? Как могла она так много знать о демоне?

Осознание ее проницательности поразило его и заставило загнать свои мысли и чувства глубоко внутрь. С мрачной улыбкой Роберт ответил:

— Я не могу ничего сделать, Дженн. Все не так просто, как ты думаешь, — ты многого не знаешь. Действовать для меня просто невозможно.

Дженн нахмурилась; его уклончивый ответ не произвел на нее никакого впечатления.

— Имеет все это отношение к тому, что сказал тебе Ключ? Тебя сдерживает его предсказание?

Сердце Роберта замерло.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Значит, я права?

Соблазн рассказать все девушке был огромен, но Роберт не знал, является ли источником этого порыва он сам или Дженн. Он глубоко вздохнул и ответил:

— Да. — Она долго смотрела ему в глаза, потом отвела взгляд. Когда она снова повернулась к Роберту, в голосе ее прозвучала решимость.

— Может быть, ты и потерпел неудачу раньше, но разве это значит, что так будет и впредь? Разве тебе все всегда удавалось с первой попытки? Разве ты настолько ловок? Роберт, я не говорю тебе, что делать, — такое мне и в голову не придет. Но я знаю: чтобы выжить, тебе нужно действовать. Уход от жизни — не решение проблемы. Ты ведь понимаешь, что я права, верно?

Взгляд ее был одновременно и твердым, и неуверенным. Казалось, Дженн может заглянуть глубоко в его душу, туда, куда не может проникнуть он сам. Откуда у нее такая зоркость?

Но что еще может она увидеть? Что смеет он ей показать?

Ветерок зашумел ветвями деревьев, напомнив Роберту, что пора трогаться в путь, но еще мгновение он оставался неподвижным, глядя на Дженн, не желая разрушить возникшую странную умиротворенность. В лице девушки, таком юном и одновременно таком древнем, не было настойчивости, которая так давила на него, когда он имел дело с другими людьми; она просто выразила то, что говорило ему его собственное сердце. И Дженн сделала это осторожно, словно боялась причинить ему боль.

Не сводя глаз с лица девушки, Роберт взял ее руку, лежавшую у него на груди, и нежно прижал к губам. Ее кожа была прохладной и мягкой; Дженн руки не отняла.

— Пора, — вздохнул Роберт. — Нужно ехать освобождать моего заблудшего братца.

Дженн помогла ему подняться, и Роберт обнаружил, что отвратительное снадобье подействовало. Нога и бедро почти не болели — наверняка он сможет теперь преодолеть все препятствия. Вместе с Дженн они вышли на опушку и спрятались за огромным дубом. Отсюда хорошо была видна деревня, больше похожая на небольшой городок.

Ну так как: лишился он колдовской силы, или теперь рана на голове зажила достаточно? Был только один способ это выяснить. Роберт осторожно заглянул в себя. Да, что-то всколыхнулось в нем, но он не мог управлять силой, не мог при помощи колдовского зрения видеть дальше, чем в шаге от себя.