Дьявол на Утесе Спасения, стр. 1
Джек Вэнс
Дьявол на Утесе Спасения
За несколько минут до полудня солнце совершило скачок к югу и закатилось за горизонт.
Сестра Мария сдернула солнечный шлем со своей красивой головки и швырнула его на диванчик — жест, который удивил и встревожил ее мужа Брата Раймонда.
Он схватил ее за вздрагивающие плечи:
— Ну, дорогая моя, легче. Гнев нам не поможет.
По щекам сестры Марии катились слезы:
— Как только мы вышли из дома, солнце прыжком скрылось из виду! Это случается каждый раз!
— Ладно, мы должны соблюдать спокойствие. Скоро взойдет другое.
— Это может быть через час! Или через десять часов! А у нас есть работа!
Брат Раймонд подошел к окну, отдернул накрахмаленные кружевные занавески и вгляделся в мрак.
— Мы можем выйти сейчас и поднялся на холм до ночи.
— Ночь? — вскричала Сестра Мария. — Что ты называешь ночью?
Брат Раймонд сурово сказал:
— Я имею ввиду ночь по Часам. Настоящую ночь.
— Часы… — Сестра Мария вздохнула и плюхнулась в кресло. — Если бы не Часы, все бы мы сошли с ума.
Брат Раймонд посмотрел из окна на Утес Спасения, где, невидимые, возвышались огромные массивные Часы. Мария подошла к нему. Они стояли рядом, пытаясь проникнуть взглядом сквозь мрак. Мария вздохнула:
— Извини, дорогой, но я очень расстроилась.
Раймонд потрепал ее по плечу:
— Жизнь на Глории не шутка.
Мария решительно покачала головой:
— Я не должна была позволять себе такого. Надо думать о колонии. Пионеры не могут быть слабаками.
Они стояли рядом, черпая спокойствие друг в друге.
— Смотри, — показал Раймонд. — Наверху огонь, в Старом Флитвилле.
Они посмотрели недоуменно на искру во мраке.
— Предполагалось, что все они внизу, в Новом Городе, — пробормотала Сестра Мария. — Если это не какая-то церемония… Мы давали им соль…
Кисло улыбнувшись, Раймонд высказал фундаментальный постулат их жизни на Глории:
— Ты не можешь сказать о флитах ничего определенного. Они совершенно непредсказуемы.
Мария ответила еще более фундаментальной истиной:
— Кто угодно может делать что угодно. Непредсказуемы все.
— К флитам это относится в большей степени… Они вольны даже умирать без нашего утешения и помощи.
— Мы делаем все, что можем, — сказала Мария. — Это не наша вина! — Сказала она это таким тоном, что казалось, будто вина именно ее.
— Никто не может порицать…
— За исключением Инспектора… До появления колонии флиты процветали.
— Мы их не беспокоим, ни на что не посягаем, не пристаем к ним, ни во что не вмешиваемся. Фактически, мы отказались от помощи им. А в качестве благодарности они ломают наши ограды, спускают канал и заляпывают грязью нашу свежую краску!
Сестра Мария тихо сказала:
— Иногда я ненавижу всю Колонию.
Брат Раймонд привлек ее к себе и потрепал красивые волосы, которые она уложила в аккуратный пучок.
— Ты будешь себя чувствовать лучше, когда появится одно из солнц. Пошли?
— Темно, — засомневалась Мария. — Глория достаточно плоха даже днем.
Раймонд выпятил подбородок и посмотрел в окно, за которым был мрак:
— Это день. Часы говорят, что это день. Это настоящая реальность и мы должны ее придерживаться! Это наша связь с истиной и здравым смыслом!
— Хорошо, — сказала Мария. — Пошли.
Раймонд поцеловал ее в щеку:
— Ты очень храбрая, дорогая моя. Ты честь нашей колонии.
Мария покачала головой:
— Нет, дорогой. Я не лучше и не храбрее любой другой. Мы явились на эту планету, чтобы возвести здесь жилища и жить по Правде. Мы знали, что работа будет трудной. От каждого очень много зависит. Здесь нет места слабости.
Раймонд поцеловал ее снова, она со смехом запротестовала и отвернулась.
— Я думаю, что ты очень храбрая — и очень красивая.
— Возьми фонарь, — сказала Мария. — Возьми несколько фонарей. Никто не знает, сколько эти нестерпимые времена мрака продлятся.
Они отправились в путь пешком, потому что в Колонии частные средства транспорта считались социальным злом. Впереди, невидимый во мраке, возвышался Гран Монтан, резервация флитов. По сторонам дороги угадывались остроконечные массы утесов, а позади — аккуратные поля, изгороди, дороги Колонии. Они пересекли канал, который отводил воды извилистой реки в ирригационную сеть. Раймонд осветил фонарем бетонное ложе. Они остановились и смотрели молча, и тишина эта была красноречивее, чем любые ругательства.
— Он сухой! Они снова разрушили дамбы.
— Зачем? — спросила Мария. — Зачем? Они не пользуются речной водой!
Раймонд пожал плечами:
— Я думаю, они просто не любят этот канал. Ладно, мы сделали бы для них самое лучшее, если бы знали как это сделать, — и он вздохнул.
Дорога вилась серпантином по склону. Они миновали покрытый лишайниками корпус звездного корабля, который пятьсот лет назад потерпел крушение на Глории.
— Кажется совершенно невероятным, что флиты когда-то были обычными мужчинами и женщинами, такими же как и мы, — сказала Мария.
— Нет, не как мы, дорогая, — поправил вежливо Раймонд.
Сестра Мария вздрогнула:
— Флиты и их козы! Иногда мне кажется, что их трудно отличить друг от друга.
Вскоре Раймонд свалился в яму, на дне которой были ил и некоторое количество воды. Грязь засасывала и представляла собой опасность. Барахтаясь, задыхаясь, с отчаянной помощью Марии он выбрался на твердую почву и стоял, дрожа — сердитый, продрогший, промокший до нитки.
— Вчера этой проклятой штуки здесь не было, — он принялся соскребать ил с лица, с одежды. — Из-за этих проклятых фокусов жизнь здесь кажется такой трудной.
— Надо быть выше этого, дорогой, — ответила Мария страстно. — Мы будем бороться с этим, подчиним это себе! Когда-нибудь на Глории будет порядок.
Пока они решали, продолжать путь или нет, из-за северо-западного горизонта выкатился пузырь Красного Робундуса, и они смогли оценить ситуацию. Брюки цвета хаки Брата Раймонда и его белая рубашка оказались, конечно, грязными. Походный костюм Сестры Марии был едва ли чище.
Раймонд удрученно сказал:
— Я должен вернуться в бунгало и переодеться.
— Раймонд, у нас есть время?
— В таком виде я буду чувствовать себя среди флитов как дурак.
— Они даже не заметят.
— Ну что с ними поделаешь, — отрезал Раймонд.
— У нас нет времени, — решительно сказала Мария. — Инспектор бдит, а флиты каждый день мрут как мухи. Говорят, это наша вина — и, значит, конец Колонии Евангелистов. — Помолчав, она осторожно добавила: — Но помочь флитам надо не только поэтому.
— Я думаю, что в чистой одежде я произведу на них лучшее впечатление,
— сказал Раймонд нерешительно.
— Фу! Фиг их заботит чистая одежда, при их-то небрежности.
— Думаю, ты права.
Над юго-восточным горизонтом появилось маленькое желто-зеленое солнце.
— А вот и Урбан… Не было бы так темно, как в угольной яме, будь на небе три или четыре солнца сразу!
— Солнечный свет заставляет злаки расти, — сказала Мария сладким голосом.
Полчаса они шли вверх, затем остановились, чтобы перевести дыхание, и посмотрели в сторону Колонии, которую так любили. Семьдесят две тысячи душ жили на расчерченной на клетки зеленой равнине; там стояли ряды аккуратных белых домиков, чистеньких, свежевыкрашенных, с белоснежными занавесками на окнах, с газонами и палисадниками, полными тюльпанов, с огородами, где росли капуста, свекла и кабачки.
Раймонд посмотрел на небо и сказал:
— Собирается дождь.
— Откуда ты взял?
— Вспомни потоп, который случился, когда совсем недавно Урбан и Робундус оба были на западе.
Мария покачала головой:
— Это ничего не значит.
— Если что-то есть, оно что-то должно значить. Этот закон нашей Вселенной — базис всего нашего мышления!