Корабли Мериора, стр. 67

Морриэль с усмешкой отвечает:

— Да, Лиренда, и возможность эта стара, как мир. Я отправлю туда Элайру. Пусть вотрется к нему в доверие и потом соблазнит его…

ГЛАВА VII

Святилище Эта-Создателя находилось не в самом городе, а на некотором расстоянии от него. Ни сейчас, ни в прежние времена здесь не было храма и даже скромной хижины, защищавшей от непогоды. Как и древние паравианские расы, люди, населившие Этеру, придерживались убеждения, что никакое строение, возведенное человеческими руками, все равно не сможет воздать должное первичной силе, давшей Имена всему существующему. Как и в прочих пустынных уголках на побережье Эльтаирского залива, здесь властвовали чайки и скопы, и только пыльная тропа, уводящая к серым скалам, говорила о появлении людей.

Дакар подъехал к святилищу, когда солнце уже медленно ползло вниз, растягивая тени по придорожным травам. Проклиная негнущуюся спину, он кое-как сполз со взмыленной лошади. Поводья он обмотал вокруг коряги, которая торчала из кучи валежника, слишком утомленный, чтобы беспокоиться о том, что может лишиться отвязавшегося коня.

Знахарка оказалась права: меняя на постоялых дворах лошадей, через пару дней он добрался до Корабельной Гавани. Дакар ехал почти без остановок. Он отбил себе копчик, ляжки и зад стерлись до крови, однако злоба на Асандира заглушала в нем телесную боль. Иногда Дакару хотелось плакать от жалости к себе. За все пятьсот лет ученичества У Асандира он еще никогда не чувствовал себя таким несчастным и униженным.

Предзакатное солнце нещадно жарило ему спину. Внешне Дакар был похож сейчас на разъяренного шершня, попавшего в дымовую струю. Плюнув и выругавшись, он двинулся по узкому проходу к месту святилища.

Ни один посторонний голос не вплетался в крики чаек, высматривающих рыбу. Стоило немного подняться вверх, как и их голоса куда-то исчезали, и шелест ветра казался единственный звуком, оставшимся в мире. Запахов здесь тоже не было, кроме пряного запаха восковых свечей, но он не был разлит в воздухе, а налетал вместе с ветром, когда тот менял направление и дул со стороны святилища. Дакар невольно схватился за выступ скалы; запах этот едва не сбил его с ног. После вынужденного двухдневного поста, усугубленного полным отсутствием влаги в желудке, у Безумного Пророка закружилась голова.

Дальше тропа круто опускалась вниз. Впереди, слева, виднелась небольшая пещера, куда не попадал ни солнечный свет, ни звуки. Пришедшего в святилище Эта-Создателя никто не встречал. Здесь не было ни жрецов, ни служителей, которые присматривали бы за местом. Из расселины в скале вытекала струйка воды и с мелодичным журчанием убегала вниз, к морю. Чуть повыше тянулась цепочка естественных углублений, заполненных напластованиями воска с чернеющими остатками свечных фитилей. Стенки углублений и пространство между ними заросли мхами и лишайником.

Судя по многочисленным остаткам приношений, святилище отнюдь не было заброшенным. Но пришедший поклониться Эту-Создателю чаще всего оказывался здесь один. Говорили, будто Эт сам следит за тем, чтобы люди не сталкивались друг с другом. Но даже он не проявил к Дакару милосердия. Все произошло именно так, как предсказала таридорская знахарка. Окруженный мерцанием свечей, потрескивающих в сыром воздухе пещеры, спиной к Дакару стоял Аритон.

Будь сейчас у Безумного Пророка кинжал или нож, он не побоялся бы осквернить святилище и убил бы Фаленита. Но у него не было с собой никакого оружия, как не было и знаний, позволяющих снять, распутать или разорвать клубок заклинаний, наложенных Асандиром. Оставалось лишь скрежетать зубами от злости и мысленно изливать на Аритона всю свою безудержную ненависть.

Если главный враг Дакара и слышал шаги за спиной, он не обернулся. Аритон зажег последнюю свечу и поставил ее к остальным. За стенами пещеры время продолжало течь, и сиреневые сумерки сменились густой вечерней синевой. С легким шипением горели, таяли и гасли свечи, вплавляясь в глыбы воска, оставшегося от их предшественниц.

Аритон все так же стоял, ни разу не обернувшись назад. Оставив бесполезную злость, Дакар мучительно искал причину, заставившую принца явиться сюда и зажечь такое множество свечей. Наконец он понял, но не захотел поверить и стал ожесточенно сражаться с ней, как будто причина была осязаемым противником.

— Он не умер! — вырвалось у Дакара. — Дейлион-судьбоносец должен был услышать мою молитву. Я не верю, что Халирон умер! Асандир не позволит ему умереть раньше, чем привезет в Иниш.

Аритон склонил голову.

— Сегодня утром он перешел на незримую часть Колеса Дейлиона. Это случилось вскоре после восхода солнца. — Шепот Аритона был спокойным и размеренным. — Сетвир передал известие местному прорицателю, а тот сообщил мне.

Дакар шумно проглотил скопившуюся в горле слюну.

— Значит, он не увидел Иниша… Какая потеря… Просто в голове не укладывается.

Дакар не лукавил; его скорбь по Халирону была такой же искренней, как жалость к самому себе. Безумный Пророк сел на камень и с трудом сдержал слезы. Из уважения к памяти Халирона он заставил себя молчать до тех пор, пока не погаснет последняя свеча. Хрупкий огонек. Последние рукоплескания великому менестрелю, которого слышали по всей Этере и который теперь станет такой же легендой, как герои его баллад.

Когда святилище погрузилось во тьму, Дакар все же дал волю слезам. Потом вытер мокрые щеки рукавом, откинул со лба слипшиеся волосы и огляделся. Аритона в святилище не было.

Повелитель Теней стоял неподалеку от входа, по-прежнему невозмутимый, ибо темнота его не пугала и не мешала ему. Одежда на нем была простой, но ладной и опрятной. Он глядел на Дакара, чуть-чуть склонив набок голову. Прежде Аритон часто застывал в такой позе, обдумывая очередное музыкальное задание Халирона.

Дакару сразу вспомнился обходительный Медлир, и новая волна злости напрочь смыла скорбь по покойному.

— Ты ведь знал! — бросился он в новую атаку. — Такие заклинания, когда их накладывают, издают особый звон. Ты его явно слышал, когда Асандир встал надо мной, но даже не потрудился предостеречь!

— Я крепко спал и проснулся немногим раньше тебя. И потом, если помнишь, я спросил тебя про золотую монету. На слух она и ты звучали очень похоже. Я посчитал это странным совпадением. О том, что Асандир наложил на тебя заклинания, я догадался позже, встретившись со свечным торговцем. Можешь мне не верить, но я бы с радостью отпустил тебя на все четыре стороны.

Дакар грязно выругался, однако на Аритона это, как всегда, не подействовало. Безумный Пророк сознавал превосходство Фаленита, и оно злило его еще сильнее.

— И что ты теперь собираешься делать? — вызывающе спросил Дакар.

— Мне позарез необходимо навестить одну таверну на Портовой улице, — сказал Повелитель Теней, шагнув к нему, — Не ошибусь, если тебе смертельно хочется эля.

— Хватит фокусов, — отпрянул Дакар. — Собрался напоить меня, чтобы сделать податливым? Однажды я уже попался на твою уловку.

«Нет, — решил про себя Дакар, — я должен противостоять Повелителю Теней и искать способ высвободиться из оков Асандировых заклинаний. Здесь нужен тонкий расчет и ясная голова».

— Раз уж мне навязали твое общество, я теперь буду держать ухо востро и не напьюсь до беспамятства. Такого удовольствия я тебе не доставлю.

Аритон пожал плечами. Белым пятном шевельнулась в сумраке его рубаха.

— Как хочешь. А вот мне, по правде говоря, эль не помешает.

— Ты никак спятил? — взвился Дакар. — Где же твое почтение к Халирону? Первый менестрель Этеры, не жалея сил, учил тебя всем премудростям своего искусства. Хороша же твоя благодарность! Можно подумать, Халирон запрещал тебе выпивать и теперь ты торопишься наверстать упущенное.

Умей Дакар видеть в темноте, он бы не заметил на лице Аритона никакой перемены. Вместо ответа Фаленит произнес что-то на певучем паравианском языке. Слова сразу же поглотил шум прибоя. Раньше Аритон непременно ответил бы какой-нибудь язвительной колкостью. Неужели и впрямь что-то изменилось? Безумный Пророк застыл в немом изумлении. Аритон прошел мимо него и зашагал к проезжей дороге. Дакару ничего не оставалось, как поковылять за ним следом, спотыкаясь и поддевая ногами камешки.