Корабли Мериора, стр. 31
— Там увидим, — рассмеялся в ответ Медлир.
Он умолчал о том, что опытному менестрелю известны особые аккорды, отпугивающие ийятов. Медлиру ничего не стоило бы прогнать шаловливых духов обратно в море, однако Халирон запретил ему выступать в городских тавернах. Сам он тоже нигде не пел, сказав, что не появится на публике до тех пор, пока не наступит время выполнить обещание, данное правителю. Конечно, если из-за нашествия ийятов на Джелот празднество не сорвется. «Интересно, — подумал Медлир, — сумеют ли ийяты проникнуть в дом мэра?»
Подчиняясь зову, донесшемуся из далекой Альтейнской башни, ворон, хлопая крыльями, будит своего хозяина — мага Содружества, и тот, не обращая внимания на боль давнишних ран, поднимается, надевает поношенный черный плащ и отправляется по Радморским лугам на восток — туда, где на краю страшного Миртельвейнского болота стоит древняя полуразрушенная крепость…
Зов из Альтейнской башни услышан и в западных землях. Его улавливает молодая послушница ордена колдуний, проводящая обычные часы наблюдения за магическими ветвями. Тряхнув темно-рыжими волосами, она оставляет зов без ответа, ибо против своей воли она втянута в интриги ордена, тщетно разыскивающего следы Повелителя Теней. И зорко стережет она то, что сокрыто в глубинах ее сердца…
Вдали не только от Альтейнской башни, но и от всей Этеры бестелесный маг покидает мир, где над ледяными горами и пустынями безраздельно властвует туман. Маг продолжает свои странствия сквозь необъятные просторы Вселенной в поисках тайны Деш-Тира, опасаясь, что мир, куда он теперь направляется, тоже не принесет ему желанной разгадки…
ГЛАВА IV
Прошло уже несколько дней с тех пор, как посланник Маноллы покинул Альтейнскую башню. Сетвир сидел перед чистым листом пергамента. Один его локоть покоился на пухлом трактате по небесной механике, однако заботы хранителя Альтейна касались многострадального мира Этеры. Маг размышлял, что не мешало ему попутно зачинивать перья. Наверное, завзятый дуэлянт точно так же мог, почти не глядя, точить свой меч или шпагу. Поразмышляв еще какое-то время, Сетвир отодвинул чашку с давно остывшим чаем и записал на пергаменте послание госпожи Маноллы к Аритону Фаленскому. От себя он добавил внушительный перечень, занявший двенадцать листов, исписанных убористым почерком. Перечень этот маг прочитал в уме Маноллы, ибо молодой гонец при всем старании не смог бы его запомнить. Исполнив просьбу, Сетвир дождался, пока высохнут чернила. Затем, порывшись в шкафу, он извлек из жестяной коробки, полной разных диковинных вещей, старую, очень старую печать и скрепил послание гербом древних правителей Камриса, из рода которых происходила Манолла.
За окнами башни ночь готовилась уступить место рассвету. Был канун дня весеннего равноденствия, когда по давнему обычаю маги Содружества Семи собирались вместе.
Хранитель Альтейна поместил послание в заранее приготовленную дорожную сумку и спустился к себе в комнату. Порядка в ней было не больше, чем в библиотеке, а пыли — ничуть не меньше. Здесь Сетвир переоделся, сменив одну поношенную мантию на другую, не столь запачканную чернилами. К этому времени небо успело слегка порозоветь. Маг не спал несколько ночей подряд, но глаза его оставались ясными, а ум бодрым. Завершив недолгую процедуру переодевания, Сетвир направился вниз.
На лестнице не горел ни один факел. Сумрак окутывал и цокольный этаж башни — хранилище паравианских статуй. Единственными хоть как-то освещенными точками были узкие щели бойниц, розовевшие среди древних знамен и шпалер.
Магическое зрение заменяло Сетвиру факел, и он уверенно двигался между рядами мраморных единорогов, проходил мимо величественных кентавров, возвышавшихся над его головой, осторожно пробирался среди изящных деревянных пьедесталов с бронзовыми фигурками солнечных детей. Если в библиотеке Сетвира тревожили думы о будущем, здесь он соприкасался с не менее будоражащим прошлым. Чутье мага улавливало отзвуки шагов всех, кто проходил здесь до него. Перед ним разворачивались вереницы образов. Он ощущал удивительное совершенство, рожденное паравианской магией, и следы более поздней магии, оставленные Содружеством Семи. Все эти ощущения действовали не хуже крепкого вина и сопровождались легким покалыванием в теле. Здесь не было ни хитроумных замков, ни стражников с мечами и алебардами. Сокровища Альтейнской башни надежно стерегли охранительные заклинания. При любых потрясениях, происходивших во внешнем мире, Альтейнская башня оставалась несокрушимой и неприступной.
Сетвир прошел мимо отделанных золотом панелей; за ними скрывались цепи и шестерни подъемного механизма главного портала башни. Сумку свою, чтобы не мешала, он перекинул на спину. Наконец он добрался до нужного места. Оставалось лишь потянуть за металлическое кольцо в полу и поднять крышку люка. Хранитель Альтейна опустился на колени и замер. Нет, это не было обязательным ритуалом. Сознанием своим маг унесся далеко за пределы Этеры — туда, где мерцали вечные светильники звезд.
И вновь ответом ему было молчание. Его бестелесный собрат, отправившийся искать мир, что породил Деш-Тира, вот уже почти два года не подавал о себе вестей.
«Итак, — думал Сетвир, — Лизаэр вознамерился распространить свое влияние на Тайсан. Он наверняка найдет себе немало союзников. А времени, чтобы разрушить проклятие Деш-Тира, опутавшее души обоих принцев, остается все меньше и меньше».
Сетвир вздрогнул, вспомнив про другие, насущные и неотложные заботы. Он слегка потянул за кольцо. Охранительные заклинания на время исчезли. Тяжелая каменная плита поднялась, открывая доступ к винтовой лестнице. В хранилище, густо пропахшее старым кедром и пыльной шерстью, снизу хлынула струя холодного грозового воздуха. Оттуда распространялось серебристо-голубое свечение, мельчайшими точками отражаясь на блестящих стенах. Место возведения Альтейнской башни было выбрано не случайно. В ее подземелье находилось средоточие силы — узел, сопряженный с природными энергетическими линиями.
Сетвир закрыл за собой люк и стал спускаться по крутым ступеням узкой винтовой лестницы. Он чувствовал скорое наступление утра; об этом ему безошибочно говорило негромкое пение ветви, сопровождаемое легким потрескиванием. Хранитель Альтейна вступил в чашевидную впадину, покрытую черным отполированным ониксом, и добрался до ее центра. Средоточие обрамляли три концентрических круга, покрытых переливающимися, словно перламутр, паравианскими письменами. Покалывание в теле стало ощутимее, и к нему добавился звон в ушах. Это было прикосновение могучих природных сил Этеры, их несмолкаемая песнь. Сетвир встал в самый центр круга — в светящийся узор, похожий на кружевную салфетку. Сюда, к одной из двенадцати главных ветвей континента, примыкали пять меньших.
Сетвир закрыл глаза, покрепче сжал в руке сумку и стал ждать.
За стенами башни, разгоняя утренний туман, вставало солнце.
Ветвь приняла поток первозданной силы, и сейчас же средоточие вспыхнуло ослепительным белым светом. Звон усилился, одновременно делаясь все выше по тону. Дальше человеческое ухо было уже не в состоянии его воспринимать. Узорчатое кружево переливалось так, будто вобрало в себя все звезды Вселенной.
И вдруг все стихло. Силовой поток помчался дальше. Письмена в кругах потускнели. Там, где только что стоял хранитель Альтейна, было пусто. Потревоженный воздух устремился вверх и забился о желобчатые карнизы. Вскоре они погасили его удары, и в подземелье вновь воцарилась тишина.
Сетвир открыл глаза. Альтейнская башня осталась далеко на северо-западе; отсюда до нее было триста восемьдесят лиг. Пахло застоявшейся водой, болотной гнилью и плесенью. Где-то рядом, над прудом с железисто-ржавой водой, таяли клочки тумана. Сетвир вздрогнул и поморщился.