Корабли Мериора, стр. 103

ГЛАВА Х

После взрыва в алестронском арсенале и последовавших за ним событий Дакара постоянно одолевали мрачные и тягостные раздумья. Он мучительно искал объяснения, поскольку не желал смиряться со своей жалкой ролью. Наконец он выстроил для себя вполне убедительное истолкование. Коварство Повелителя Теней настолько велико, что даже замыслы своих противников он способен повернуть в нужную сторону и заставить служить его собственным тайным замыслам. Уязвленное самолюбие Безумного Пророка требовало либо отмщения, либо утешения. Поскольку первое не представлялось возможным, он целиком сосредоточился на втором, напиваясь до бесчувствия.

Их странствие по восточному побережью продолжалось целый месяц. Пока Аритон ходил по торговцам и ремесленникам, пока пропадал на лесопильне в Тельзене, заказывая свои «деревяшки», Дакар с тупостью камбалы наливался элем, вином и ромом. Но никакая выпивка не могла заслонить он него пугающей правды. Человек, с которым он был связан волею Асандира, носил в себе проклятие Деш-Тира. Шесть лет назад в Страккском лесу оно погубило тысячи человек. Рано или поздно проклятие Деш-Тира пробудится снова и заставит Аритона Фаленского искать способы убить Лизаэра. Да, того самого Лизаэра, который когда-то был лучшим другом Дакара.

Безумный Пророк старался зорко следить за малейшими проявлениями неистовства, спровоцированного Деш-Тиром. Правда, следить удавалось лишь в редкие промежутки между попойками, когда на душе было пусто и муторно. К тому же Повелитель Теней умел ловко маскироваться. Достаточно вспомнить облик Медлира, за которым он скрывался не один год.

Впрочем, еще не было такого дела, ради которого Дакар согласился бы оставаться трезвым. В то утро, когда обшарпанный парусник с грузом корабельного леса достиг конечной точки своего плавания, Безумный Пророк, как обычно, переживал тягостное похмелье. Он едва не терял сознание от килевой качки. Вскоре к ней (словно одной этой пытки было недостаточно) добавился негромкий скрип снастей. Дакару вдруг показалось, что судно село на мель или его намерены вытащить на берег для неотложной починки. Это ничуть не озаботило пьяницу: он намеревался глотнуть из бутылки и вновь погрузиться в дремоту. Но оказалось, что бутылка пуста. Дакаром овладела полнейшая апатия; ему было лень даже злиться по поводу собственной непредусмотрительности. Он повалился на спину и закрыл глаза. Заснуть не удавалось, и пророк стал прислушиваться к разговорам на палубе.

Из речей, доносящихся сквозь крики чаек, топот матросских ног и скрежет лебедки, он узнал, что Повелитель Теней намерен выгрузить лес и сойти на берег в бухточке близ Мериора.

Дакару было муторно раздумывать над замыслами Фаленита. К тому же с похмелья он начисто забыл, что Мериор представлял собой сонную деревушку, почти целиком состоявшую из рыбачьих хижин. Кряхтя и бормоча проклятия, Безумный Пророк выполз из укромного уголка между палубами. Пробираясь между штабелями пахнущих смолой досок, доставленных Аритону с лесопилен, на пути к межпалубной лестнице он успел несколько раз стукнуться обеими лодыжками и локтем. Однако сейчас его не волновали ни ссадины, ни ругань матросов, вынужденных распутывать задетые им канаты. Пока Дакар ковылял по лестнице, с мачты раздались насмешливые голоса:

— Эй, ребята, никак это жирное бревно решило свалить на берег? Приятная неожиданность. Пусть катится, и побыстрее!

Дакар, туманя воздух выдыхаемым перегаром, кое-как одолел сходни и оказался на берегу.

Похожие друг на друга, невдалеке белели хижины Мериора, окаймляя маленькую бухту. Над ними высились макушки пальм. По берегу тянулись заросли песчаной осоки. Деревушка притулилась на узком полуострове, который изгибался крюком, словно загораживая вход в залив Серпа. Безмятежная аквамариновая гладь залива разительно отличалась от океанского побережья. Их разделяло от силы три лиги, но на берегу картина была совершенно иной. Мериор засыпал и просыпался под грохот волн с гребнями белой пены. Деревушка была последним поселением на полуострове, дальше он стремительно сужался и переходил в Скимладскую косу, где песчаные дюны соседствовали с коралловыми рифами. Гавань Мериора не больно-то годилась для торговых судов: здесь не было ни мола, ни причалов. Невысокая, грубо сколоченная дощатая башенка служила маяком для рыбачьих лодок. Когда штормило, рыбаки крепили свои суденышки к старым пробковым буйкам, которые, как тусклые бусины, покачивались среди волн.

Едва Дакар ступил на неподвижный сухой песок, его зашатало, и он поскорее сел. Из горла вырвалась давно сдерживаемая громкая икота. Зрелище было впечатляющим, но единственными зрителями этого чуда оказались двое лохматых мальчишек, сидевших на опрокинутой бочке. Вначале они просто улыбались, потом прыснули и вскоре зашлись неудержимым хохотом.

Дакар осоловело моргал. Сделаться потехой для голодранцев, которым едва ли было больше восьми лет, — с перепоя это воспринималось особенно болезненно. Безумный Пророк отцепил приставшую к ноге бахрому водоросли и обхватил руками голову, дабы хоть немного унять похмельную головную боль. Над раскалывающейся головой синело безупречно ясное небо, предвещавшее жаркий день. Между пальм сушились рыбачьи сети, и оттуда выразительно пахло рыбой и тиной. Солнце играло на стеклянных поплавках и лепешках обожженной глины, являвших собой талисманы для отпугивания ийятов. В деревне лениво лаяли собаки. По сходням с корабля спускался матрос, таща моток каната. Белесый песок в солнечных лучах казался сахарным. На полосе прилива росли груды сгружаемых товаров. Возможно, Дакар выбрал не самое удачное место для сидения, но сил, чтобы приподняться и проверить, у него не было. Безумный Пророк лег, уперся локтями в песок и сердито бросил маленьким насмешникам:

— Только дураки смеются без причины.

На него упала тень. Дакар повернулся и увидел Аритона, сошедшего с корабля. На плече Фаленита качалась длинная доска.

— А ты капитаном будешь? — спросил его один из ребят. Мальчишки выглядели совершенно одинаково, будто две разъединенные половинки устричной раковины. Оба были сероглазыми, загорелыми и безудержно любопытными. У обоих наряд состоял из рваных, замызганных полотняных штанов и такой же рубахи, грубо перешитой из отцовской. Острые локти и босые пятки радужно переливались приставшей рыбьей чешуей. Ступни ног у ребятишек были узкими, с крупными плоскими пальцами; похоже, эти сорванцы вообще не носили обуви.

— Нет, на судне другой капитан, — с улыбкой ответил Аритон.

— Ну тогда ты капитан на каком-нибудь большом корабле, — уверенно заявил второй мальчишка.

Он хотел еще что-то сказать, но первый перебил его и звонким, требовательным голосом спросил:

— А ты кто?

— Он повелитель всех вещей и явлений, туманных и опасных, — ответил вместо Аритона Дакар.

Пророк переиначил надпись на воротах одного ветхого строения, некогда принадлежавшего служителям Эта, но давно потерявшего свой высокий статус и превратившегося в заурядный публичный дом.

— Повелитель, повелитель, повелитель, — забубнил второй мальчишка.

Первый вскочил на ноги и хмуро покосился в сторону Дакара:

— Он не Дейлион-судьбоносец!

Мальчишка сложил тонкие грязные пальцы в кулак. Второй, будто по команде, затараторил:

— Этот толстый дядька — врун, этот толстый дядька — врун.

Дакар поскреб подбородок и придал себе внушительный вид.

— Ты еще многого не знаешь, мальчик. По части вранья я и в подметки не гожусь этому темноволосому, которым ты так восхищаешься.

— Если хочешь знать, я не мальчик! Меня зовут Фелинда.

Дакар удивленно заморгал. Наверное, с похмелья он принял за мальчишек двоих сестер.

— Прости меня, девочка. — Дакар сощурился, загораживаясь от струи песка. — И сделай милость, скажи сестренке, чтобы не бросалась в меня песком.

— Никакая это не сестренка, а мой брат! — сердито крикнула Фелинда.