Мучения Минти Мэлоун, стр. 12

Думаю, Джо это сбило с толку, потому что во взгляде его промелькнуло недоумение. Хелен уже сидела за столом в компании француза – его звали Пьер.

– Хочешь быть нападающим? – спросил Джо.

– Что?

– Центральным нападающим?

– О нет! Лучше защитником.

– Хорошо. Только не крутить, договорились? – Я в замешательстве уставилась на него. – Не крутить ручки, – пояснил он. – Это нарушение правил. – Я кивнула. – И никаких «бананов».

– А это еще что такое?

– Когда бьешь по мячу с поворотом, и он отклоняется в сторону твоих ворот. Так делать нельзя.

Я посмотрела на фигурки. Двадцать два пластиковых футболиста в красных и желтых свитерах с готовностью уставились в пространство, застыв на металлических тросах. Вид у них был опустошенный и безжизненный, должно быть, как у меня в то мгновение.

Мы схватились за рукояти. Пьер опустил монетку, и появился мяч. Он положил мяч между двумя центровыми, просвистел в свисток, и игра началась. Мяч носился по полю и рикошетил, Пьер и Джо пытались захватить его, и тут мяч попал к моему полузащитнику. Я остановила мяч и передала его Джо. Напряжение стало невыносимым. Джо поддел мяч, поднял рычаг, и... гол! Мяч полетел прямо в ворота.

– Мы отличная команда, Минти, – сказал он. – Здорово!

Я улыбнулась и даже покраснела от гордости. Сама того не ожидая, я воспряла духом. Через две минуты Пьер сравнял счет. Это была моя вина. Я могла бы спасти ворота, но замешкалась и не повернула вратаря вовремя. Теперь понятно, каково было Дэвиду Симену, когда аргентинцы забили сборной Англии пенальти на Кубке мира.

– Мне так жаль, – простонала я покаянно.

– Ничего, – со смехом успокоил Джо. – Мы все равно выиграем.

Джо и Пьер опять схватились в борьбе за мяч, и мое сердце лихорадочно пульсировало. Собраться было невозможно: мяч носился по полю, меня колотило от возбуждения, а Джо не замолкал ни на минуту.

– Чем ты занимаешься, Минти?

– М-м-м... работаю на радио, журналистом, – ответила я, поражаясь, как это можно одновременно играть и разговаривать. – А ты? – Вопрос был задан исключительно из вежливости.

– Я писатель, – сообщил он. – Где ты работаешь?

– На радио «Лондон». Программа новостей «События».

– А, знаю! Текущие новости и репортажи на актуальные темы.

Внезапно полузащитник Хелен так сильно ударил по мячу, что тот резко отскочил от края поля. Пришлось прервать игру на несколько секунд и заняться поисками мяча.

– Мне нравится твоя программа, – сказал Джо. – Все время ее слушаю.

– Значит, ты живешь в Лондоне? – спросила я.

– Когда как. Летом веду курс для начинающих писателей в Париже, но в середине октября вернусь в Лондон. Где ты остановилась?

Интересно, почему он задает так много вопросов? Появилась Хелен с мячом.

– О'кей, передача! – крикнул Пьер.

– Так, где ты остановилась? – повторил Джо, когда мяч снова оказался на поле.

– М-м-м, в отеле «Георг V». – Мне не хотелось объяснять почему.

Он присвистнул и передал мне мяч.

– «Георг V». Ничего себе!

– Мы приехали всего на четыре дня, – пояснила я, двигая вратаря и предотвращая угрозу, исходящую от центрального нападающего Пьера.

– Господи, Минти! – воскликнул Джо. – И когда возвращаетесь?

– Завтра. Завтра утром. – С чего эти расспросы? Мы даже не знакомы. Он ударил по мячу. И забил гол.

– Ура! Два-один! – завопил он и вдруг, ни с того ни с сего, спросил, когда Хелен положила в центр поля новый мяч: – Можно тебе позвонить?

– Что? – оторопела я. Игра возобновилась.

– Можно тебе позвонить? – повторил он. – Когда буду в Лондоне.

Я замялась:

– Не знаю...

– Сразимся в настольный футбол, – предложил он. – В кафе «Кик».

«Как откровенно, – подумала я. – И как удручающе». Он пытался меня подцепить. Очевидно, делал так постоянно. Не успев даже познакомиться толком. Я разозлилась и решила: мне это не нужно. Меня только что бросили у алтаря, боже мой! Не нужны мне никакие звонки. Никогда! Ни разу в жизни! Я не хочу, чтобы мне опять звонил мужчина. Чтобы меня опять унизили. Опять сделали больно.

– Пенальти! – вскричал Пьер.

– Так ты дашь мне свой телефон, Минти? – спросил Джо, передавая мяч.

– Нет.

– Что?

– Нет, – отрезала я, изо всей силы ударив по мячу. И грянул вопль.

– Гол в свои ворота, Минти! – кричали они.

Август

– Хорошо отдохнула, дорогуша? – спросил водитель.

Я поймала такси у вокзала Ватерлоо. Хелен поехала в Холланд-Парк повидаться с родителями.

– Вроде того. Вообще-то, не очень.

– В отпуск ездила?

– Нет, – сказала я. – В свадебное путешествие.

– И где же твой муж?

– У меня нет мужа.

– Нет?

– Нет. Он сбежал.

– Сбежал? – изумился таксист, повернул голову, чтобы рассмотреть меня, и чуть не врезался в столб.

– Да, – подтвердила я. – Прямо из церкви. Так что медовый месяц я провела с подружкой.

– Сбежал из церкви! – Таксист давился смехом и тряс головой. – Чертовщина какая-то! Надеюсь, ты не бросилась вдогонку?

– И не подумала, – буркнула я.

Такси везло меня по пыльным улицам, а я никла, как увядающий цветок. Короткий отпуск подошел к концу. Пора было взглянуть в лицо реальности. Я едва сдержала слезы, когда мы проезжали «Уолдорф». При виде церкви меня чуть не стошнило. С упавшим сердцем я думала о возвращении на работу. Ужас! Как я посмотрю в глаза коллегам? И, ради всего святого, что они скажут? Я стану объектом жалости, мишенью для насмешек. Буду задыхаться от проявлений заботы, корчиться от понимающих взглядов.

Такси свернуло на север и остановилось у дверей моего дома. Взгляд упал на вывеску «Продается». Придется ее убрать: я никуда не переезжаю. И в первый раз я ощутила что-то похожее на облегчение. Мне никогда не хотелось жить в Клапаме. Вот уж о чем не буду жалеть... Невелико удовольствие два раза в неделю тащиться пятнадцать остановок по Северной линии метро. И тут меня кольнуло под ложечкой. Черт, черт! Мне же придется еще забирать свои вещи из его квартиры. Накопилось их там немного. Правду сказать, даже очень мало, хотя мы и были помолвлены. Зубная щетка, старая куртка, несколько книг. Доминик не хотел, чтобы я оставляла у него свои манатки: вдруг Мадж подумает, что мы живем «в грехе». И как же мне забрать свое барахло? Я этого не выдержу. Тут у входной двери я заметила два пухлых пластиковых пакета. К одному из них степлером был прикреплен конверт с надписью «Минти» – знакомый почерк с наклоном в левую сторону. Взяв пакеты, я повернула ключ в замке и оказалась в тиши своей квартиры. Достала нож из кухонного ящика, с бьющимся сердцем вскрыла конверт.

«Минти, я подумал, что тебе так будет легче. Извини, но я знал, что у нас ничего не получится. Без обид?

Всего хорошего, Дом».

Всего хорошего! Всего хорошего? Человек, за которого я еще четыре дня назад собиралась замуж, от которого хотела родить, чьи трусы я стирала – и гладила! – вежливо желает мне «всего хорошего»? Прости, что разочаровываю, Дом, но я обиделась, даже очень обиделась! Если быть честной, обиделась сильнее некуда. Без обид? Да я не прощу тебя до самой смерти! И с какой легкостью он вернул мне вещи! Я еще и вернуться не успела – из медового месяца, – а он уже вышвырнул меня из своей жизни в двух пластиковых пакетиках. Чудовищно! После всего, что он натворил. Утопись я в Сене, ему и то было бы до лампочки!

Ощущая, как внутри просыпается Везувий сдерживаемой ярости, я сорвала куртку, растворила окна и натянула резиновые перчатки. У каждого свой способ побороть стресс: кто-то напивается, кто-то принимает лекарства. Лично я убираю. Тряпку в руки и вперед! Я пропылесосила, вытерла пыль, расставила пещи по полочкам. Вымыла пол, отполировала мебель и постирала белье. В припадке чистоплотности я даже выскребла копоть из духовки и стерла сажу с рам. Три часа гигиенической истерии привели в норму мое кровяное давление.